Праведно — по совести:
помнить, чувствовать, мыслить, действовать и бездействовать =
Преображенье всей Земли

В связи с тем, что с начала февраля 2022 г. Фонд концептуальных технологий «Алтай» начал публиковать свои работы под «брендом» «Внутренний Предиктор СССР», в работе которого никто из его сотрудников никогда не участвовал и не участвует, мы в дальнейшем будем публиковать свои работы, сопровождая их титульным листом, позволяющим читателю отличить работы ВП СССР от работ ФКТ «Алтай», выпускаемых от имени ВП СССР.

То, что В.В. Пякин и его кураторы обнаглели и ФКТ «Алтай» начал публиковать свои работы от имени ВП СССР, — идентично тому, что группа аферистов подделала чужое факсимиле (научилась подделывать подпись) и, злоупотребляя чужой подписью и доверием других людей к истинным владельцам подписи, пытается сделать какой-то гешефт. К построению соборности такая политика руководства и рядовых сотрудников ФКТ «Алтай» не имеет никакого отношения, поскольку вхождение в соборность начинается с добросовестности и стремления к здравомыслию, которое без добросовестности невозможно.

—————————

Известный копирайт ВП СССР распространяется на материалы Концепции общественной безопасности, созданные коллективом ВП СССР. Они — достояние Русской многонациональной культуры, и каждый может их использовать на пользу себе и другим людям безвозмездно, а также может распространять их на коммерческой основе. Но это не означает, что любой посторонний может заявить, что он — тоже участник ВП СССР или что какой-то другой коллектив вправе принять на себя это название.

Мы исходим из того, что любой человек или творческий коллектив способны трудом праведным обрести концептуальную властность в русле Богодержавия, но в этом случае у них нет причин, чтобы публиковать свои работы от имени коллектива, к которому они не имеют никакого отношения и в работе которого никогда не соучаствовали, не соучаствуют и вряд ли будут соучаствовать: творческие люди способны создать своё дело, создать его «бренд», избрать себе псевдонимы или же публиковать работы под реальными именами авторов — членов их творческого коллектива. Соответственно:

• ВП СССР (а не ФКТ «Алтай») работает на то, чтобы:

• в обществе распространялась и устойчиво воспроизводилась в преемственности поколений субкультура носителей концептуальной властности в русле Богодержавия — жреческой власти;

• появилось жизненно-состоятельное научно-методологическое обеспечение общественного самоуправления, которое могли бы освоить и развивать все люди в целях выведения из коллапса глобальной цивилизации и её последующего гармоничного развития.

Количество просмотров и лайков на сайтах в интернете не является состоятельной оценкой качества и успешности этой работы.

• ФКТ «Алтай» реально работает на иные цели, и посредством его те или иные силы решают свои задачи: см. Разъяснительную записку ВП СССР «О деятельности ФКТ «Алтай» после 18.06.2018 г.», выпущенную в феврале — апреле 2020 г. В целях решения возложенных на него иных задач ФКТ «Алтай» и предпринял действия к тому, чтобы переписать на себя «бренд» «Внутренний Предиктор СССР» и дурить своих почитателей.

Но для того, чтобы понять различие деятельности и решаемых задач, надо не пьянить себя эмоционально еженедельным сериалом выступлений «фронт-мена» ФКТ «Алтай» В.В. Пя­ки­на, а осваивать материалы Концепции общественной безопасности, соотносить их с жизнью, личностно развиваться и работать на развитие Концепции общественной безопасности и на Преображение всей Земли. Это несколько труднее, чем еженедельно пялиться в монитор, созерцая и выслушивая «фронт-мена» секты «истинных концептуалов», способной только к тому, чтобы придать толпо-«элита­ризму» новую идеологическую оболочку — оболочку Концепции общественной безопасности, коли идеологическая оболочка «мраксизма» утратила работоспособность.

аналитическая записка

Снова об этике и патриотизме…

Поводом к написанию настоящей аналитической записки стала книга Фёдора Лукича Жорина «Исповедь чекиста. Тайная война спецслужб СССР и США»¹ и Приложение № 1 в ней, названное Ф.Л. Жориным «Законы для офицерства».

Высокое и добротное качество жизни общества, качество выпускаемой и потребляемой в нём продукции (включая услуги), обороноспособность, в основе которой успешность науки, спецслужб и вооружённых сил, — в своей основе имеют добросовестность каждого и помощь каждого другим людям в том, чтобы они стали и были добросовестными в работе и в жизни вообще.

ЕСЛИ ДОБРОСОВЕСТНОСТИ НЕТ, ТО ВСЁ БУДЕТ ПЛОХО.

Из добросовестности проистекает миропонимание, порождающее патриотизм и реализующую его этику. Из недобросовестности возникает верноподданность, которой политики, как показывает История, часто пытаются подменить патриотизм, что в конечном итоге неизбежно приводит к неприятностям, вплоть до катастрофических чему примером крах Российской империи, Османской империи и ряда других государств.

Но роль этики и её нравственной обусловленности в формировании качества жизни общества и человечества в целом подавляющее большинство людей не понимает и потому пренебрегает делом форми­ро­вания нравственности и нравственно обусловленной этики как своей собственной, так и вступающих в жизнь новых поколений. Это пренебрежение добросовестностью и выражающей её (на деле, а не на словах) этикой свойственно и подавляющему большинству представителей государственной власти всех стран, включая и послесталинский СССР и постсоветскую Россию. В материалах Концепции общественной безопасности тема этики рассмотрена в работе ВП СССР «Об этике и её роли в жизни» (2019 г.) и эта тема по сути стала скелетной основой работы «Философия управления качеством» (2025 г.). Кроме того, патриотизм без должной этики невозможен. Поэтому предлагаемая вниманию читателей записка включает обе названные темы и их взаимосвязи.

ОГЛАВЛЕНИЕ

1. О книге «Исповедь чекиста»

Безусловно, что книга содержит фактологию, которую полезно знать для понимания того, как США смогли мозгами и руками руководства СССР, включая и его спецслужбы, при попустительстве народа исполнить Директиву Совета национальной безопасности США 20/1 от 18.08.1948 г. «Цели США в отношении России»² (пресловутый «план Даллеса»), предусматривавшую ликвидацию Советской власти и социализма, расчленение СССР, ликвидацию его научной, экономической и военной мощи, создание условий, автоматически обеспечивающих зависимость постсоветских государств от Запада.

Как возникла эта Директива? как она была реализована? почему СССР не смог выработать и реализовать концепцию развития, которая сделала бы эту Директиву жизненно несостоятельной, т.е. нереализуемой? — это те вопросы, без адекватного ответа на которые, все рассуждения на тему краха СССР и возникновения постсоветской России и других постсоветских государств бесполезны по отношению к задаче профилактирования подобных катастроф в будущем.

И потому книгу Ф.Л. Жорина обесценивает то обстоятельство, что названная Директива СНБ США 20/1 от 18.08.1948 г. в ней вообще не упоминается, хотя обильные выдержки из неё приводились в по сути «ведомственном издании» — книге Н.Н. Яковлева «ЦРУ против СССР», инициатором написания и издания которой был председатель КГБ Ю.В. Андропов. Об этой книге Ф.Л. Жорин как секретарь коллегии КГБ СССР должен был знать. Соответственно тема «кто персонально, как и почему в партийно-государственном аппарате СССР оказался втянут в исполнение политико-стратегической директивы враждебного СССР государства? что необходимо сделать для того, чтобы Россия не повторила судьбу СССР?» — осталась не раскрытой. А в обилии фактов можно утопить кого угодно³, если он не владеет эффективной методологией познания и творчества (личностной гносеологической культурой) и потому не способен к жизненно состоятельной прогнозно-аналитической работе⁴ и проектно-реализаторской деятельности.

Кроме того, Ф.Л. Жорин излагает всё в русле концепции глобального исторического процесса, которая предполагает, что государства, не являющиеся колониями де-юре, реально суверенны, а надгосударственное мафиозно организованное управление де-юре суверенными государствами в ходе осуществления управления глобальным историческим процессом — не существует. Соответственно этой концепции течение глобального исторического процесса — это случайное не управляемое и не предсказуемое разрешение конфликтов интересов правящих «элит» де-юре суверенных государств.

Однако эта концепция течения глобального исторического процесса несостоятельна, в частности потому, что культуры обществ представляют собой информационно-алгоритми­чес­кие системы. Т.е. исторически сложившиеся культуры обеспечивают самоуправление обществ «в автоматическом режиме» в непрестанно текущем настоящем, но при этом они же могут быть объектами программирования с целью организации в будущем самоуправления обществ в режиме, желательном для программистов или их заказчиков и хозяев.

Поэтому конфликты интересов правящих «элит» де-юре суверенных государств управляемы де-факто опосредованно через 1) упреждающее программирование культур обществ и 2) развёрнутую в обществах периферию политических мафий, главной из которых в мировом масштабе является идеологически всеядное масонство, порождённое в библейской цивилизации её хозяевами.

По этим причинам комментировать изложенное на 300 страницах исповеди Ф.Л. Жорина не будем, поскольку это было бы большей частью дальнейшим наращиванием объёма фактов и изложением иных — управленчески состоятельных — взглядов на течение глобального исторического процесса. Если же кратко, то вывод из приводимой Ф.Л. Жориным фактологии, который он не сделал, прост и может быть изложен в трёх фразах:

• Первая. Корневая причина краха СССР и она же — главная угроза будущему России — отсутствие в обществе социальной группы, которая бы несла суверенитет в его полноте в преемственности поколений.

• Вторая. В основе суверенитета в его полноте — самостоятельное восприятие людьми действительности в масштабах общества и человечества в целом и самостоятельное осмысление и переосмысление воспринимаемого и памятного в соответствии с принципом «практика — критерий истины», умение пользоваться которым позволяет совершенствовать личностную познавательно-творческую культуру и субкультуру порождения и воспроизводства в обществе суверенитета в его полноте.

• Третья. Вера в истинность (в жизненную состоятельность) внедрённых (воспринятых) извне идей и теорий⁵, отвергшая принцип «практика — критерий истины» и ссылающаяся на авторитеты, — удел бесчувственных безумцев, даже если эти идеи и теории жизненно состоятельны при применении их к выявлению и разрешению проблем обществ людьми, чувствующими и думающими самостоятельно.

Однако:

• Освещение этих тем возможно только в текстах большого объёма⁶, на прочтение и освоение которых потребуется несколько месяцев, а то и лет, к чему подавляющее большинство считающих себя государственниками и патриотами России не способно по разным причинам:

• от слабоумия, благодаря которому многих из них продвинули на высокие должности и сделали публичными авторитетами,

• до занятости делами, которая не оставляет сил и времени для личностного развития и наращивания компетентности и профессионализма.

Кроме того, всё это необходимо прочитать и осмыслить, не будучи невольником и заложником собственных предубеждений, сформированных культурой на протяжении всей предшествующей жизни.

• Как обеспечить и воспроизводить в преемственности поколений суверенитет общества и государства, — официоз философии, социологии и политологии не знает⁷, и потому этому не учат ни на факультетах философии, социологии, политологии, государственного и муниципального управления гражданских вузов, ни в системе высших учебных заведений Министерства обороны и спецслужб. Более того, министерство образования и спецведомства РФ на протяжении более, чем трёх десятилетий⁸ игнорируют предложения людей, понимающих проблему и возможности её решения, организовать систематическое обучение, прежде всего молодёжи, по тематике «Гибридная война⁹ и суверенитет общества и государства в условиях глобализации».

2. О «Законах для офицеров»

Содержание Приложения № 1, озаглавленного Ф.Л. Жориным «Законы для офицеров», не соответствует заглавию, поскольку текст Приложения № 1 представляет собой краткую историческую справку о традициях и подвигах армий Российской империи (начиная от времён Петра I) и Советского Союза. Однако эта историческая справка написана в соответствии с либерально-«элитарной» традицией понимания истории, во многом русофобской и недостоверной. В частности, Ф.Л. Жорин деятельность императора Павла I трактует исключительно негативно, что не соответствует исторической действительности¹⁰.

Но наряду со сказанным об Армии в Приложении № 1 ничего не говорится о деятельности Флота и спецслужб. Ничего в Приложении № 1 не говорится и о поражениях как в отдельных боях, так и вооруженных сил в целом.

Так обойдены молчанием, будто этих событий и не было вовсе: Аустерлиц, поражение в котором — следствие несостоятельности императора Александра I в качестве верховного главнокомандующего; сдача Москвы Наполеону вследствие изменения Л.Л. Беннигсеном от имени М.И. Кутузова расположения войск, заданного М.И. Кутузовым перед Бородинским сражением, по какой причине Бородино не стало полным разгромом войск Наполеона¹¹; военные неудачи в Крыму в так называемой «крымской» войне (второй мировой войне XIX века); проигранная флотом в «триктрак»¹² русско-японская война и цусимский разгром флота; Восточно-Прусская операция 1914 г. и «Севастопольская побудка», с которой начались боевые действия на Чёрном море в первую мировую войну ХХ века; гибель линкора «Императрица Мария» в Севастополе в 1916 г.; набеговая операция Черноморского флота на Констанцу 26 июня 1941 г.; стратегические катастрофы лета 1941 и 1942 гг.; посылка на убой без пользы подводных лодок Балтийского флота в 1943 г. с целью демонстрации активности Балтфлота перед Верховным командованием¹³; гибель линкора «Новороссийск» в Севастополе в 1955 г. и многое другое, что имело место в истории отечественных вооружённых сил, спецслужб и дипломатии.

Но все такого рода события своими причинами имеют не только деятельность врагов, но и пороки собственной социальной организации, государственного и военного управления Российской империи, СССР, постсоветской России, а также — и неадекватное (т.е. непатриотичное, по сути — изменническое) поведение представителей командного состава разных уровней вплоть до высшего, и ВРЕДОНОСНУЮ КАДРОВУЮ ПОЛИТИКУ.

Поэтому вопрос о том, что обязаны понимать все без исключения представители командного состава Вооружённых сил и спецслужб, а также и гражданские госслужащие, и чему они обязаны неукоснительно и непрерывно следовать в жизни и деятельности, что все они должны искоренять в своих ведомствах, придётся освещать безотносительно текста Ф.Л. Жорина.

Начнём с того, что главное, относящееся к этой тематике, ещё в 1879 г. изложил военный министр Российской империи Дмитрий Алексеевич Милютин (1816 — 1912, на фото слева) — см. далее Приложение к настоящей записке — «Офицеру, назначаемому на более высокую командную или штабную должность».

Однако его обращение к командному составу (офицерскому корпусу и генералитету) не является обязательным к прочтению и обсуждению в вузах Министерства обороны и спецслужб, хотя по своему содержанию оно таково, что процесс формирования личности будущего командира в суворовских и нахимовском училищах, в кадетских классах и корпусах, в вузах Министерства обороны и вузах спецведомств, а также при подготовке гражданских госслужащих, надо начинать именно с ознакомления учащихся с ним и далее на протяжении учёбы неоднократно обращаться к нему и пояснять предметно значимость высказанных Д.А. Милютиным рекомендаций.

И в системе какой ни на есть политучёбы командного состава ежегодное прочтение обращения Д.А. Милютина тоже необходимо.

В его обращении к офицерам повествуется об этике, которая обеспечивает успешность командного состава в разнородной деятельности, а не о победах былых времён, которые стали достоянием истории потому, что победители добросовестно и честно исполнили свой долг перед Отечеством, который в первую очередь является долгом перед потомками, которые должны быть достойными продолжателями их дела защиты Родины.

Но Д.А. Милютин — вовсе не первооткрыватель значимости этики в обеспечении боеспособности вооружённых сил и успешности всякой иной деятельности, прежде всего — управленческой: тому же учили своих подчинённых ЛИЧНЫМ ПРИМЕРОМ (а не только на словах) адмиралы М.П. Лазарев и П.С. Нахимов, командир крейсера «Варяг» В.Ф. Руднев и многие другие командиры-единоначальники как на суше, так и на море. Но так сложилось, что текст обращения Д.А. Милютина стал достоянием истории, а поучения других военачальников по этой тематике имели место в устной форме и только некоторые из них дошли до нас фрагментарно в пересказе современников, бывших с ними в общении по жизни или по службе¹⁴.

Повествования же о мужестве, профессионализме, подвигах и славе былых времён находят отклик у людей только в том случае, если для этого предварительно создана нравственно-этическая основа. Создание именно такой нравственно-этической основы в подавляющем большинстве случаев — результат воспитания в семье, а не заслуга школы, СМИ, художественных произведений самих по себе, и тем более — не армейских и флотских попов и светских политработников и представителей командного состава (в их большинстве).

Но если такого рода нравственно-этической основы у людей нет, то такого рода повествования о подвигах былых времён воспринимаются ими как оторванная от их реальной жизни и их личностных проблем занудная «политработа» в худших традициях Советской Армии и Военно-Морского флота времён А.А. Епишева¹⁵. И именно такие люди с дефективной нравственностью придумывают и распространяют анекдоты «про Чапая» и про то, как «Александр Матросов поскользнулся на льду и упал на амбразуру» и т.п.; более «продвинутые» люди с такой нравственностью обеляют генерала Власова, Солженицына, Саблина и прочих изменников и предателей — дескать, боролись за идею против порочной власти.

Поэтому главный порок «Законов для офицеров» Ф.Л. Жорина — обращение в пустоту:

• тем, у кого нравственная основа дееспособного (а не декларативного, но ничего не умеющего) патриотизма вплоть до самопожертвования есть, рассказы о героизме, проявленном в былые времена, не нужны — многие из них могут рассказать больше и главное — прочувствованно — потому, что им это было интересно уже давно, не говоря уж о тех, кто это всё прочувствовал в своём личном жизненном опыте;

• а в тех, у кого должной нравственной основы нет, краткая историческая справка Ф.Л. Жорина её не породит и останется в их памяти одной из многих нежизненных назидательных лекций-пустословий на тему «мифологии истории» или же забудется через несколько лет.

—————————

Ф.Л. Жорин начинает текст Приложения № 1 словами:

«Во всех регулярных армиях мира офицер, в отличие от солдата, является как бы величиной постоянной. Меняются призывные возрасты солдат. Рядовой, а отчасти и унтер-офицерский состав, обновляется, в роты и батальоны приходят новые люди, призванные под знамена, но офицеры остаются те же. Их профессия является пожизненной. Только для офицера военная служба остается поприщем постоянной деятельности. От его умения, как командира и воспитателя, зависит степень воинской и моральной подготовки рядовых солдат.

Офицерский корпус — костяк армии. Качества офицеров распространяются по всей воинской среде. Каковы офицеры, таковы и войска, — эта истина не раз подтверждалась военной историей».

Всё это правильно, но это видимая извне сторона дела. Однако, в жизни командного состава армий, флотов, спецслужб главное не то, что служба длится почти весь срок активной жизни людей и не то, что профессиональный командный состав — костяк вооружённых сил и спецслужб.

Главное — то, что офицеры, генералы, маршалы, адмиралы — организаторы коллективной деятельности подчинённых и соучастники в коллективной деятельности, организуемой вышестоящими начальниками и политическим руководством государства.

Основой же любой коллективной деятельности, включая и деятельность вооружённых сил и спецслужб, являются не уставы и не другие руководящие документы, не распоряжения начальников и политического руководства государства, а нравственно обусловленная этика.

Именно нравственно-этические пороки представителей политического руководства и представителей командного состава — первичный генератор проблем, катастроф и поражений в войнах, включая гибридные войны.

Соответственно тому, что реальная, а не декларируемая этика — основа любой коллективной деятельности, — в России высшее воинское звание издавна присваивается не главой государства, не высшими органами государственной власти, не министром обороны, не главами спецведомств, а рядовыми и вольнонаёмными служащими. Это воинское звание — «Батя»¹⁶, но к сожалению, до него дослуживается весьма немногочисленная доля офицеров, генералов и адмиралов. Причина этого в том, что изрядная доля офицеров и представителей генералитета, определяющая «лицо» вооружённых сил и спецслужб, это — офицерьё, а не офицеры, не старшие товарищи по оружию, а в нравственно-психологическом отношении — рабовладельцы или рабы-надсмотрщики над ниже стоящими рабами в иерархии рабства.

В своей службе офицерьё как в мирное время, так и в боевой обстановке руководствуется не суворовским принципом «сам погибай, а товарища выручай»¹⁷, а принципом, осмеянным ещё в XIX веке М.Е. Салтыковым-Щедриным:

«Не боящиеся чинов оными награждены не будут. Боящемуся же всё дастся, и даже с мечами, хотя бы он и не бывал в сраженьях против неприятеля»¹⁸.

• По отношению к подчинённым принцип «Не боящиеся чинов оными награждены не будут. Боящемуся же всё дастся…» выражается в позиции: я — начальник, ты — дурак и потому не умничай, а делай то, что тебе Я говорю;

• По отношению к вышестоящим начальникам этот же принцип выражается в позиции: чего изволите Ваше Святейшее ВысокоПревосходительство, — всё сделаем непомерным усердием и радением ко вчерашнему дню.

• Если индивид следует принципу «боящемуся же всё дастся…», то не надо обольщаться в отношении него: чести, совести и стыда у офицерья нет — подставит, обманет, предаст не задумываясь и не терзаясь: ничего личного, просто такой его бизнес…

• БЕССТРАШИЯ, выражающего осмысленное восприятие боевой обстановки, у него тоже быть не может, поскольку он уже раздавлен страхом «опечалить начальство» до такой степени, что забывает о существовании и деятельности врага.

И никто из выдающихся военачальников России и СССР не следовал этому греховно-порочному принципу.

А.В. Суворов, когда был послан на рекогносцировку, оценив обстановку, самовольно взял турецкую крепость Туртукай и был отдан под суд «за нарушение приказа» своего начальника фельдмаршала Румянцева, но Екатерина II, рассмотрев дело, наложила резолюцию «Победителей не судят». В царствование Павла I А.В. Суворов не стал подстраиваться под взгляды императора на то, как следует вести военное дело, и был сослан в ссылку, откуда Павел был вынужден призвать его сам, чтобы он возглавил армию союзников по антинаполеоновской коалиции.

Кроме того, приказы А.В. Суворова иногда завершались словами «далее войска действуют по усмотрению, обстоятельствам»; одно из наставлений А.В. Суворова говорило прямо: «Если я сказал — налево, а ты видишь направо, меня не слушать! Местному всегда виднее»¹⁹.

Но для того, чтобы такого рода общие — не определённые по смыслу, не конкретные приказы и указания работали на победу, — необходимо предварительное воспитание определённой этики в среде подчинённых²⁰. Поэтому А.В. Суворов требовал от подчинённых для достижения победы разумной инициативы, динамического перераспределения обязанностей и полномочий соответственно возникающим обстоятельствам, а не ожидания приказов и тупой исполнительности, способных привести не только к проигрышу сражения, но и к поражению в войне.²¹ И потому он поощрял инициативных подчинённых, чтобы они были примером для других, и признавал за подчинёнными право на ошибку.

Будущий адмирал — Ф.Ф. Ушаков в 1780 г. некоторое время был командиром императорской яхты и придерживался в службе на ней обычного флотского распорядка, вследствие чего ночью в положенное время на ней пробили склянки и разбудили императрицу, находившуюся на борту. Екатерина II была вышла на палубу, была удивлена и поинтересовалась у Ф.Ф. Ушакова, что это было. Он объяснил ей, как организована служба на корабле, какую роль в ней играет регулярное отбитие склянок. Императрица всё поняла, не возмущалась, но вскорости Ф.Ф. Ушаков перешёл с должности командира императорской яхты на действующий флот, отказавшись от карьеры при дворе.

Адмирал Д.Н. Сенявин в 1808 г., не признав Тильзитского мирного договора Александра I и Наполеона (заключённого вследствие разгрома русских войск при Аустерлице), будучи застигнут в Лиссабоне Британским флотом, не принёс вверенную ему Россией эскадру в жертву наполеоновским амбициям, а сдал эскадру не в плен, а на сохранение англичанам до завершения войны, нарушив тем самым прямые указания императора Александра I о поддержке французских войск в войне против Великобритании. За это Д.Н. Сенявин стал опальным: по возвращении в Россию был понижен в должности, а в 1813 г. (т.е. когда уже шла война с Наполеоном) уволен в отставку с половинной пенсией. Только после воцарения Николая I, в 1825 г. Д.Н. Сенявин был возвращён на службу, стал генерал-адъютантом, получил чин полного адмирала и стал командующим Балтийским флотом. Д.Н. Сенявин умер в 1831 г., и на его похоронах почётным караулом лейб-гвардии Преображенского полка командовал лично император Николай I.

Ещё один случай непослушания царю имел место уже в царствование Николая I в русско-турецкую войну 1828 — 1829 гг. перед взятием крепости Варна (ныне в Болгарии). Но последствия для ослушника приказа императора были другими. Николай I, находившийся в войсках, видя опасность позиции, занимаемой отрядом генерала Бистрома, несколько раз посылал ему приказание оставить занимаемую им позицию и отвести войска. Но Бистром, осознавая важность этой позиции, всякий раз игнорировал приказ государя — верховного главнокомандующего. Когда в очередной раз посланный к Бистрому, флигель-адъютант объявил ему, что за последствия его ослушания, он, ответит Государю "своей головой", раздражённый Бистром на это ответил: «Скажи, своему, Государю, что если, отряд мой будет опрокинут, то и головы Бистрома ему не видать!»

«Когда Варна сдалась, Его Величество Николай Павлович, не встречая, в числе явившихся к нему отрядных генералов Бистрома, написал к нему своеручное письмо! И письмо это Бистром, зашив в ладанку, до конца своей жизни носил на <нательном> кресте.

Умирая, он, передал его наследнику престола, ныне (1871) благополучно царствующему Государю Императору (Александр Николаевич), завещая Ему хранить письмо Его Отца, как "образец подвига, достойного великой души"»²².

И это не единственный случай, когда Николай I, которого историки-либералы представляют как тупого деспота-самодура, поддерживал самоуправство подчинённых, нарушавших прямые указания вышестоящего начальства, если это самоуправство шло на пользу России²³. История его царствования показывает, что людей, которые смели ему возражать, доказав свой профессионализм и честность, он уважал (примером тому адмирал М.П. Лазарев, генерал Бистром), а недовольных всем и всеми пустобрёхов типа Чацкого²⁴ и «верноподданных» холуёв — презирал вполне оправдано.

Адмирал Н.И. Небогатов 15 мая 1905 г. вопреки приказам и традициям, не будучи трусом, сдал японцам уцелевшие после дневного боя и ночных атак миноносцев реально небоеспособные корабли, чем спас от бесполезной для России гибели несколько сотен человек из числа экипажей этих кораблей и фактически принял на себя изрядную долю позора Цусимы, в которой в первую очередь виновны император Николай II и его дядя — шеф флота, генерал-адмирал, великий князь Алексей Александрович (сын Александра II).

К.К. Рокоссовский, Г.К. Жуков, Н.Г. Кузнецов (и не только они) неоднократно возражали Верховному главнокомандующему И.В. Сталину, и это не сказывалось отрицательно на их службе и жизни. И.В. Сталин со своей стороны ограничивал угодников в их карьеристских устремлениях²⁵.

Принцип «… Боящемуся же всё дастся, и даже с мечами, хотя бы он и не бывал в сраженьях против неприятеля», распространяясь в среде командного состава вооружённых сил, спецслужб, в среде управленцев-государственников, став поведенческой доминантой, влечёт за собой застой (отсутствие развития), социальные катастрофы, возникающие по внутренним причинам, поражения в войнах, включая и гибридные (к их категории принадлежит и «холодная война», в которой Советский Союз был разгромлен).

В ещё более отдалённом прошлом самым ярким примером несостоятельности офицерья в военном деле является поражение Российской империи в русско-японской войне. О флотском вкладе в поражение было сказано ранее, но не лучше обстояли дела и на суше. Перед отъездом на театр военных действий генерал А.Н. Куропаткин, ранее занимавший пост военного министра и только что назначенный командующим Маньчжурской армией, провёл вечер с С.Ю. Витте. С.Ю. Витте сообщает об этом следующее.

Куропаткин изложил ему свой план ведения войны, который С.Ю. Витте признал адекватным сложившейся обстановке и в перспективе — победоносным. После этого А.Н. Куропаткин при прощании обратился к С.Ю. Витте: «"Сергей Юльевич, вы человек такого громадного ума, таких громадных талантов, наверное, вы на прощанье могли бы дать мне хороший совет, что мне делать". Я ему сказал: "Я бы мог вам дать хороший совет, но только вы его не послушаете". Он с жадностью накинулся на меня, прося сказать, в чём заключается мой совет.

Я его спросил: "вы с кем едете на Дальний Восток"; он сказал, что с несколькими адъютантами и лицами, которые составят на месте его штаб, и на мой вопрос: лица эти таковы, что можно им вполне доверять, он ответил: "конечно". Тогда я ему сказал: "теперь главнокомандующий адмирал Алексеев находится в Мукдене; вы, конечно, поедете прямо в Мукден, и вот, что я бы на месте вас сделал: приехавши в Мукден, я бы послал состоящих при мне офицеров к главнокомандующему, приказав этим офицерам арестовать главнокомандующего²⁶. В виду того престижа, который вы имеете в войсках²⁷ на такой ваш поступок не будут реагировать. Затем бы я посадил Алексеева в тот поезд, в котором вы приехали, и отправил бы его под арестом в Петербург и одновременно бы телеграфировал Государю Императору следующее: Ваше Величество, для успешного исполнения того громадного дела, которое Вы на меня наложили, я счёл необходимым, приехавши в действующую армию, прежде всего арестовать главнокомандующего и отправить его в Петербург, так как без этого условия успешное ведение войны немыслимо; прошу Ваше Величество за мой такой дерзкий поступок приказать меня расстрелять, или же в видах пользы родины, меня простить".

Тогда Куропаткин засмеялся, начал махать руками и сказал мне: "Вот, Сергей Юльевич, вы всегда шутите"; на что я ему ответил: "я, Алексей Николаевич, не шучу, ибо я убеждён, что в том двоевластии, которое обнаружится со дня вашего приезда, заключается залог всех наших военных неуспехов".

Куропаткин ушёл, сказав: — "а вы правы".

На другой день он уехал, провожаемый, как победитель японцев. Таких проводов нигде и никогда не устраивали полководцам, "идущим на рать".

Приехавши в действующую армию, Куропаткин не только не обосновался в Мукдене, а ещё было бы правильнее севернее его, не только не начал проводить в исполнение разумный план, им мне высказанный, но сразу начал проводить двойственный план: смесь своего с планом, или вернее, мыслями Алексеева, ибо у последнего никакого плана не могло быть, да и мыслей своих не было, а было то, что казалось ему, что будет приятно Государю, а ведь тогда ещё сохранились все остатки сумасбродных мыслей Безобразова и К^О, и Государь не мог отойти от того, что Ему сими дельцами было внушено. Японцы — это "макаки", мы их уничтожим»²⁸.

Те, кто убеждён в том, что С.Ю. Витте только и делал, что вредил России и Николаю II лично, и потому оклеветал А.Н. Куропаткина, Е.Н. Алексеева и Николая II, могут ознакомиться с книгой капитана 1 ранга участника обороны Порт-Артура и Цусимского сражения В.И. Семёнова «Расплата». Ниже фрагмент из неё.

В своём повествовании В.И. Семёнов задаётся риторическим вопросом: «Неужели в Порт-Артуре не было энергичных людей, которые бы взяли дело в свои руки, повели бы его должным образом?» И сам же отвечает на него:

«Конечно были, но все они словно находились под гипнозом распоряжений Наместника (адмирала Е.И. Алексеева: участник «безобразовской клики», алчность которой в Корее привела Россию к войне с Японией; по слухам той эпохи он — внебрачный сын императора Александра II: наше пояснение при цитировании). Ведь предложить делать что-нибудь совсем по-новому, значит осудить старое, а это старое было освящено самим Наместником, сурово каравшим за всякую тень сомнения в его непогрешимости. Это не Макаров, который прямо требовал, чтобы всякий открыто высказывал своё мнение, который считал, что лучше самое горячее объяснение, чем затаенное несогласие, неизменно ведущее к пассивному повиновению или пассивному сопротивлению (т.е. к саботажу: наше пояснение при цитировании — ВП СССР), между которыми провести границу почти невозможно. (...)

— Там, в этой атмосфере, не мог появиться Фемистокл, который сказал бы: “Бей, но выслушай!” Там господствовали люди, кредо которых было: “Обо всём промолчу, со всем соглашусь, только бы не били, а приласкали!” (...)

… в этой атмосфере, которая была им (Е.И. Алексеевым: наше пояснение при цитировании — ВП СССР) создана, члены различных совещаний только и думали о том, как бы угадать мысли его превосходительства. Кто умел их угадывать — процветал; кто плохо угадывал, но старался — к тому отношение было снисходительное; но кто смел “своё суждение иметь” — над тем можно было поставить крест. В первые дни войны, после того, как крепость и эскадра были захвачены врасплох, все начальствующие лица Порт-Артура жили под гнётом неизвестности и страха, но не за судьбу крепости или эскадры, а за свою собственную, всецело зависевшую от того, как "он" взглянет на происшествие, как повернёт дело… Главным секретом того энтузиазма, с которым был встречен Макаров, являлась уверенность, что с момента его прибытия ближайшему начальству уже не придётся ломать голову над вопросом: а каков по этому поводу взгляд наместника?

Да! Подготовка поражения эскадры Тихого океана началась с декабря 1899 года, т.е. с момента прибытия в Порт-Артур адмирала Алексеева, успешно превратившего её корабли в плавучие казармы, а из личного состава её, не менее успешно, вытравившего всякий живой дух, всякий намёк на личную инициативу. Широко пользуясь всей полнотой бесконтрольной власти, бывшей в его руках, он сумел людям и храбрым, и разумным, какими они показали себя в боях с неприятелем, внушить сознание полной бесполезности всякой попытки повлиять на принятое им решение, мало того — внушить, что малейшее несогласие с его взглядами есть уже преступление».

Что такое офицерьё не в штабных кабинетах, а непосредственно на поле боя, можно узнать из воспоминаний генерала армии А.Т. Стученко «Завидная наша судьба»²⁹.

Военное дело может обязывать без раздумий о своё будущем пойти на смерть ради общей Победы, но такое «безрассудство» основывается на святой вере в то, что товарищи поддержат, а не будут отсиживаться в стороне, глядя на чужие подвиги, но при этом не делая ничего для того, чтобы подвиг не завершился гибелью героев. Утрата веры в боевых товарищей делает суворовский принцип «сам погибай, а товарища выручай» достоянием единичных героев, а не системообразующим принципом порождения общей победы. Пример из истории Великой Отечественной войны, показывающий, что такое отступничество офицерья от принципов боевого братства.

«Кто ведёт конницу? — послышался голос с бугра. — Быстро к командарму!

Передаю командование начальнику штаба и, пришпорив коня, галопом взлетаю по склону холма. Ищу глазами командарма.

— Я Конев, — сказал один из командиров.

Представляюсь, докладываю полученную задачу.

— Правильно, — подтвердил он, — коридор вам пехота сделала, овладев вон тем хутором и рощей левее, — показал рукой командарм. — Дело теперь за вами. Прорывайтесь.

А я, слыша оживленную автоматную и пулеметную стрельбу в том направлении, замечаю:

— Но там всё ещё идет бой. Значит, проход не сделан...

— Повторяю: дырку вам пробили. Можете встретить только разрозненные группы противника. Вот командир стрелковой дивизии подтвердит.

— Так точно! Пехота прорвала передний край немцев и вышла на указанный вами рубеж, товарищ командарм, — отчеканил стоявший рядом с И.С. Коневым командир дивизии.

— Вот видите, — сказал командарм. — Не теряйте времени, смелее прорывайтесь. — И неожиданно отрывисто, резко, со свойственной ему решительностью, добавил: — Назад пути нет, только вперед!

Отдав честь, я галопом догнал свой полк. До переднего края оставалось метров пятьсот, когда на нас обрушились мины. Послышались стоны раненых.

Надо развертываться для атаки. Но как? Лощина узкая, с крутыми, почти отвесными берегами. Здесь не развернуться даже и одному эскадрону. Что ж, будем атаковать поэскадронно. Командую построиться в четыре эшелона.

— Шашки к бою! За мной в атаку... За Родину... марш, ма-аррш!

Эскадроны уже шли галопом, когда с «прорванного» переднего края обороны противника застрочили пулеметы. Все смешалось. Передние лошади падали, переворачиваясь через голову. На них налетали те, кто скакал сзади, и тоже падали. Уцелевших всадников вражеский огонь прижал к обрывистым берегам лощины.

Такая картина представилась моим глазам, когда я оглянулся. Видя, что за мной уже никого нет, перевожу коня на рысь, на шаг и поворачиваю назад. Пытаюсь восстановить строй.

Вдали показался головной эскадрон следовавшего за нами 55-го кавалерийского полка. Он тоже уже начал нести потери. Хочу предупредить командира 55-го кавполка подполковника Токаева, который должен быть впереди и вести полк в атаку, чтобы остановил своих конников. Но Токаева нет. (…)

Мои команды никто не выполняет. Видимо, люди просто не слышат их в грохоте стрельбы. Слева от меня сгрудилось сорок — пятьдесят всадников. Спешившись, они пытаются укрыться от пуль. Подскакиваю к ним:

— Садись!

— Возле меня весь в глине пеший стоит комсорг полка Фабрикантов. Под ним убило коня. Приказываю комсоргу садиться на свободного. Под огнем кое-как собираем людей. Их уже больше сотни. Нельзя терять ни секунды — пули градом продолжают осыпать нас.

Подняв над головой шашки, скачем в новую атаку. Вот и вражеская траншея, но не пустая. В лицо снова полыхнуло жаром от автоматных и пулеметных очередей. Несколько взмахов шашками — и мы по ту сторону траншеи. Топот сзади ослабевает, чувствую, что за мной следует совсем мало всадников. Дрожь охватила меня. С кем атаковать дальше?

Оглядываться не хочу — боюсь. Боюсь увидеть то, о чем уже догадался по слабому топоту сзади. Скачу, помня слова командарма: «Только вперёд!» Метрах в трехстах от траншеи всё же оглядываюсь. За мной скачут лишь несколько всадников, видимо, остальные вышли из строя уже за передним краем противника. Все... Конец...

Перевожу коня в рысь, а затем, повернув кругом, возвращаюсь в лощину. Мимо, поддерживая друг друга, идут раненые. Кругом видны трупы людей и лошадей.

«Кто же виноват? — жжёт мысль. — Я, как командир, или кто другой? Зачем мы пошли в атаку в конном строю на не прорванную оборону противника?»

Глухой шлепок прерывает раздумья. Конь мой падает на колени, а потом валится на бок. (…)

— Товарищ командир! — Слышу взволнованный голос Саковича. — У меня коня убили, я, пока другого достал, вас из виду потерял... Товарищ командир...

— Дай коня! — обрываю его.

Приказываю отводить остатки эскадронов за бугор, на котором стоит командарм. Вложив шашку в ножны, поднимаюсь на холм. Конева окружают те же командиры. Здесь же теперь и генерал Дрейер (командир 45‑й кавалерийской дивизии: наше пояснение при цитировании).

Слова официального доклада не идут на ум. Показываю рукой на лощину, на проклятую траншею:

— Видели?..

Командарм посмотрел на меня и ничего не ответил. Устало вздохнув, я повернул коня. Уже спускаясь с бугра, услышал, как Иван Степанович обрушился на командира стрелковой дивизии:

— За это расстреливать надо!

Прошло несколько дней, после нашей неудачной попытки прорваться в район Духовщины. Пополнения мы не получили, если не считать тех, кто возвратился после излечения во фронтовых госпиталях. Пришлось переформировать эскадроны и они теперь насчитывали по пятьдесят — шестьдесят сабель».

В то время А.Т. Стученко был командиром 58‑го кавалерийского полка³⁰.

Не названного им по имени командира стрелковой дивизии, из-за предательства и лживости которого конники пошли в атаку лавой на вражеские пулемёты, следовало лишить воинского звания и наград и расстрелять перед строем, объявив о причинах в приказе по армии. Он по свойственной ему этике — представитель офицерья. Он из тех, что если бы с ним послали в разведку, то первое, что следовало бы сделать на нейтральной полосе, — тихо прирезать его при первой же возможности и спрятать труп в целях повышения надёжности системы.

Однако субкультура, которую можно было бы охарактеризовать несколько изменёнными словами из поэмы «Василий Тёркин» — «КОМАНДИР НАШ БЫЛ ВРЕДИТЕЛЬ — схоронили (вариант: пристрелили) мы его…»³¹ — в России не сложилась. Введение в 1990‑е годы темы «преступных приказов», которые подчинённые обязаны не исполнять, проблему искоренения подрывной деятельности офицерья не решило и не может решить. Кроме того, строевое и инженерное офицерьё в военной науке находится под защитой военной юстиции, в среде которой тоже есть офицерьё, которое готово карать как за неисполнение приказов, так и за исполнение приказов, не вникая ни в соответствие этих приказов реальной обстановке, ни в последствия их исполнения или неисполнения³². Отдание приказов, влекущих при исполнении заведомо бесполезные потери личного состава, техники, невозможность контроля над территориями, акваториями и воздушным пространством, — в Российской империи, в СССР, в постсоветской России не является воинскими преступлениями: якобы военачальники старались, но враг оказался хитёр и коварен, и кроме того, как якобы выяснилось только в последствии, враг обладал численным, техническим и тактическим превосходством, а все имевшие место до начала операции предостережения о том, что победа в операции не обеспечена и она приведёт только к напрасным потерям или даже к поражению или полному разгрому, — систематически игнорируются³³.

Руководивший осадой и взятием Порт-Артура японский генерал Маресукэ Ноги (1849 — 1912, на фото слева), докладывая императору Муцухито (Мейдзи) о взятии Порт-Артура, разрыдался и попросил разрешения сделать сэппуку³⁴, но ему в этом было отказано. М. Ноги полагал, что в боях за Порт-Артур погибло недопустимо много японцев³⁵ (погибли и двое его сыновей) и что это — его вина как командующего, хотя как один из творцов победы Японии в той войне он стал национальным героем и, казалось бы, мог беззаботно доживать свой век в почёте и всеобщем уважении. Однако после похорон императора Муцухито, М. Ноги и его супруга совершили сэппуку³⁶.

Отечественное же офицерьё, убив своим непрофессионализмом и угодничеством перед вышестоящим начальством от нескольких десятков до нескольких десятков тысяч своих же подчинённых, «оправдываясь» тем, что враг силён и коварен и потому бои были тяжёлые и кровавые, домогается от вышестоящего начальства повышения в чинах и наград, в то числе и высших. Высшее же начальствующее офицерьё, в свою очередь, часто предпочитает скрывать непрофессионализм и должностные преступления подчинённых, чтобы не только не нести за них какую бы то ни было ответственность, но и примазаться к их «подвигам» и получить свои награды и ещё более высокие чины. Но никто из них не просится ни на передовую рядовым искупать свою вину кровью, ни в монастырь замаливать грехи, ни в отставку, тем более, что сэппука — не наша традиция… Все такие пособники врага хотят продолжать делать карьеру и блистать орденами, будто бы они правы во всём и незаменимы на своих должностях и являются состоятельным кадровым резервом для занятия более высоких должностей…

Офицерьё следует принципу «честь дороже, чем жизнь», однако потом выясняется, что честь — это честь его и честь мундира, а оборванные им жизни и поломанные судьбы — чужие.

—————————

Осознанно либо бессознательно офицерьё следует принципу «… Боящемуся же всё дастся, и даже с мечами, хотя бы он и не бывал в сраженьях против неприятеля», и это имеет следствиями:

• отсутствие мотивации наращивать профессионализм офицерьём (по мнению представителей офицерья, профессионалами должны быть их холопы-подчинённые, а не он сам, ставший пусть маленьким, но начальником);

• нравственно-психологический слом подчинённых и их вовлечение в разнообразную антипатриотическую деятельность офицерья;

• дедовщину и прочие злоупотребления властью в отношении подчинённых, поскольку офицерьё — в силу нравственно-этической несостоятельности — не способно организовать боевую подготовку и воспитание подчинённого личного состава, вследствие чего офицерьё задачу поддержания внешней видимости воинской дисциплины и порядка в целом перекладывает на своих холуёв из числа подчинённых³⁷;

• регулярные попойки офицерья как в мирное время, так и в ходе боевых действий под разными предлогами — от «обмывания» очередных звёзд и наград до «надо снять стресс».

• разносторонний саботаж подчинёнными приказов и распоряжений, отдаваемых ненавистным офицерьём;

• казнокрадство, прочее воровство и коррупцию — как следствие безыдейности и антипатриотизма офицерья;

• заведомо недостоверные доклады вышестоящему начальству, проистекающие из незнания и неправильной оценки фактического положения дел (в силу отсутствия должного профессионализма), но чаще — из желания офицерья скрыть свои непрофессионализм и ошибки и «не печалить» начальство уведомлениями о проблемах, которые в силу разных причин должны решать более высокие уровни управления в системе;

• заведомо несостоятельные управленческие решения на более высоких уровнях управления системы, в основу которых ложатся заведомо недостоверные данные из докладов офицерья вышестоящим начальникам, что неизбежно, если на более высоких уровнях нет командиров, которые бы верифицировали предоставляемые данные и беспощадно карали бы за заведомую ложь в докладах;

• собственную неспособность офицерья организовать победные боевые действия как в силу отсутствия должного профессионализма, так и в силу того, что на основе ранее предоставленных высшему командованию недостоверных докладов офицерья высшее командование (тоже офицерьё, выслужившееся в генералы и в адмиралы и выше) вырабатывает дефективные или вообще ведущие к поражениям управленческие решения, от исполнения которых офицерьё не смеет отказаться и решить поставленные задачи иным способом;

• офицерьё, имея за плечами груз ошибок и злоупотреблений, достаточно легко поддаётся шантажу и вербовке, т.е. офицерьё — потенциальные и состоявшиеся предатели, так или иначе работающие на врагов даже без вербовки;

• офицерьё образует мафиозную корпорацию, работающую на захват ею власти над системой, и противостоять этой мафиозной корпорации в одиночку невозможно;

• власть офицерья делает невозможным как боевое братство, которое должно объединять всех защитников Отечества от рядового до верховного главнокомандующего, так и народное единство, поскольку офицерьё служит не Отечеству, не народам страны, а своему эгоизму, удовлетворяемому за счёт угодничества перед «сильными мира сего», в том числе — и зарубежными.

«Офицерьё» — это не офицеры, офицерьё это — мафия пособников врагов, а не профессиональные защитники Отечества³⁸, не соратники.

В аспекте психологии личности офицерьё реализует в своей деятельности нечеловечные типы строя психики: опущенный в противоестественность, животный, зомби и демонический, чему может сопутствовать одержимость (как одержимость корпоративным эгрегором, так и бесовщиной). Носитель человечного типа строя психики, при котором воля реализует творческий потенциал под властью диктатуры совести, вести себя так, как ведут себя представители офицерья, не может³⁹.

Однако тему офицерья как избыточно широко распространённого на протяжении нескольких столетий социального явления Ф.Л. Жорин не затронул, хотя главная задача в деле обеспечения обороноспособности России в «гибридной войне» за безраздельное мировое господство — искоренение субкультуры, порождающей и воспроизводящей офицерьё и продвигающей его на высокие командные руководящие должности как в вооружённых силах, так и в спецслужбах, а также — в государственной гражданской службе⁴⁰.

Внутренний Предиктор СССР
21 — 28 октября 2025 г.
Добавления и уточнения: 1 ноября — 2 декабря 2025 г.

3. Верноподданность — враг патриотизма

Офицерский корпус, генералитет и «адмиралтейств-коллегия» должны быть патриотичными.

Но какой жизненный смысл стоит за словом «патриотизм», в постсоветские времена политический официоз России не способен объяснить так, чтобы общество откликнулось на слова делом.

Конец 2010 г. — впервые провозглашён запрос государственной власти на некий постсоветский деидеологизированный патриотизм.

«… советской власти удалось создать некую субстанцию, которая оказалась над межнациональными и межконфессиональными отношениями. К сожалению, она была и носила идеологический характер. Это социалистическая идея. Даже придумали некую новую общность людей — советский народ. А у нас такого нет сегодня. Мы говорим: россияне, российский народ. Но это пока не то. Мы с вами не смогли найти эквивалента того, что было в Советском Союзе изобретено. И я думаю, что нам искать-то далеко ходить не нужно. Есть только одно, что может заменить то, что неплохо работало раньше, — это общероссийский патриотизм. Просто мы с вами не используем его, не развиваем эту мысль, а подчас даже стесняемся её. А здесь нечего стесняться, этим гордиться нужно. Нужно, чтобы каждый человек гордился своей страной⁴¹ и понимал, что от успеха всей страны зависит успех каждого и наоборот. Но для того, чтобы это понимание пришло, над этим мы все должны работать»⁴² (все выделения текста жирным — наши при цитировании).

Прошло 5 лет.

«Выступая 3 февраля <2016 г.> на встрече «Клуба лидеров», президент <В.В. Путин> заявил, что «у нас нет и не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма». При этом глава государства подчеркнул, что идея патриотизма «не идеологизирована, не связана с работой партии или какой-то общественной структуры»⁴³ (все выделения текста жирным — наши при цитировании).

Прошло ещё 9 лет:

В.В. Путин: «В Советском Союзе была придумана, мне кажется, такая эффективная формула, новая общность, советский народ. Она была идеологизирована, разумеется, и она продвигалась и укреплялась на идеологической почве, на идейной почве. И у нас, конечно, всегда вопрос, а чем это заменить? Но мне кажется, ответ-то есть.

Заменить это не идеологией, а патриотизмом, но не в квасном, а в серьёзном и глубоком смысле этого слова. И это означает воспитание любви к общему большому Отечеству, к России. При ясном понимании, что это значит для каждого, хочу это подчеркнуть, народа и этноса, проживающего на территории Российской Федерации. Воспитание понимания того, что сохранение общей Родины отвечает коренным интересам каждого российского народа. Потому что это значит лучшая защита, это значит уверенность в будущем и в будущем своих детей»⁴⁴ (все выделения текста жирным — наши при цитировании).

Но деидеологизированного «патриотизма» не может быть потому, что деидеологизация власти и общества — это такая же идеология, как и все остальные. Однако последствия такой деидеологизации всегда ставят государство и общество в криптоколониальный статус, так как в основе суверенного и эффективного управления всегда лежат конкретные идеологические ориентиры (например, традиционные российские духовно-нравственные ценности⁴⁵) и обеспечивающая их идеология в явном или скрытом виде, всегда присутствующая в управленческой практике. В этом одна из причин «пробуксовки» либо провала большинства постсоветских реформ, государственных программ и национальных проектов. Они изначально были обречены на саботаж и провал, так как в основе успешной реализации любой реформы лежит идеология, консолидирующая и мобилизующая общество. Т.е. идеология деидеологизации — это манипуляция врагов суверенитета России, направленная на разобщение общества и дезорганизацию работы государственного аппарата, для чего этот принцип и был внедрён в текст конституции России. Кроме того, вопрос правоприменительной практики также является политическим вопросом, зависящим от идеологии, которой придерживается конкретное должностное лицо. Законодательство не может быть самоцелью и не работает само по себе в «автоматическом режиме», как работают законы природы. Законодательство всегда только инструмент достижения каких-то иных целей, и поэтому правоприменительная практика всегда идеологически обусловлена. Игнорирование специалистами и правоведами либо «непонимание» вышеописанного — это реальная системная проблема суверенитета России и её уже давно пора решить.

Поэтому деидеологизированный патриотизм — это чушь, жизненно несостоятельная фикция, вера в которую — угроза благостному будущему многонационального Русского мира и один из факторов, способных породить расколы в обществе и социальную катастрофу. Поскольку последний цитируемый материал о востребованности властью «деидеологизированного патриотизма» был опубликован 7 ноября 2025 г. — в 108-ю годовщину Великой октябрьской социалистической революции, то вопрос о деидеологизации патриотизме рассмотрим в контексте событий того времени.

К 1917 г. были две песни, приверженцы которых, искренне считали себя настоящими патриотами России. Это государственный гимн Российской империи «Боже, царя храни»⁴⁶ и «Варшавянка» (в то время официально запрещённая):

Вихри враждебные веют над нами, / Тёмные силы нас злобно гнетут. В бой роковой мы вступили с врагами, / Нас ещё судьбы безвестные ждут. / Но мы поднимем гордо и смело / Знамя борьбы за рабочее дело, / Знамя великой борьбы всех народов / За лучший мир, за святую свободу. // Припев: На бой кровавый, / Святой и правый / Марш, марш вперёд, / Рабочий народ. // Мрёт в наши дни с голодухи рабочий, / Станем ли, братья, мы дольше молчать? / Наших сподвижников юные очи / Может ли вид эшафота пугать? / В битве великой не сгинут бесследно / Павшие с честью во имя идей. / Их имена с нашей песней победной / Станут священны мильонам людей. // Припев // Нам ненавистны тиранов короны, / Цепи народа-страдальца мы чтим. / Кровью народной залитые троны / Кровью мы наших врагов обагрим! / Месть беспощадная всем супостатам! / Всем паразитам трудящихся масс! / Мщенье и смерть всем царям-плутократам! / Близок победы торжественный час. // Припев⁴⁷.

Т.е. смыслы — разные, но приверженцы каждого из этих смыслов искренне считали себя патриотами России, а приверженцев альтернативного смысла — внутренними врагами («пятой колонной» и антинародным режимом — соответственно), которых надо искоренить для блага народов страны. Поэтому неизбежен вопрос: А как должен был в преддверии 1917 г. выглядеть деидеологизированный, не квасной, патриотизм в России «в серьёзном и глубоком смысле этого слова»? — Но на этот вопрос никто из жаждущих «деидеологизированного патриотизма» ответа по существу не даст.

Если говорить о причинах появления той революционной субкультуры, в которой родилась «Варшавянка», то она проста — политика династии Романовых, включая и режим Николая II, на протяжении длительного времени не соответствовала смыслу государственного гимна Российской империи, известного Николаю II с раннего детства, в аспекте обязанностей царя и государственной власти перед народом и Богом. Тем не менее, в постсоветские годы ответ на вопрос о патриотизме в период ранее 1917 г. состоит в том, что всем жителям Российской империи надо было быть верноподданными «царю батюшке», а не революционерами и не саботажниками политики, проводимой царём. И соответственно жившим ранее 1917 г. следовало простить или не заметить, как минимум:

• Ходынку, от которой пошло прозвище Николая II «кровавый»;

• казнокрадство и взяточничество разнородных служилых, включая и членов императорской фамилии, а также и подрядчиков по госзаказам той эпохи;

• успешное провоцирование безобразовской кликой Японии на войну с Россией и поражение России в той войне вследствие военно-технической и общекультурной неготовности к победе в ней, о чём Николай II знал задолго до начала войны⁴⁸;

• эксплуатацию простонародья правящей «элитой» и сопутствующее ей фактическое бесправье простонародья и прочие безнаказанные злоупотребления представителей власти должностным и социальным статусом;

• кровавое воскресенье 9 января 1905 г.;

• денонсацию Бьёркского договора с Германией о взаимопомощи в случае агрессии третьих европейских стран против одной из империй;

• Ленский расстрел (расстрел бастующих рабочих на золотых приисках британской концессии «Lena Goldfields»);

• втягивание России в первую мировую войну ХХ века при военно-технической и общекультурной неготовности к ней, безалаберность в планировании и ведении боевых действий в её ходе.

Но понимание истинного патриотизма в смысле «простить либо не заметить и безропотно терпеть всё⁴⁹» в исторический период, предшествующий 1917 г., приводит к вопросу: В чём различие верноподданности и истинного патриотизма? Ответ на этот вопрос прост:

• Верноподданность — это бездумно-бессовестная покорность людей носителям власти персонально и системе власти в целом в её исторически сложившемся виде даже тогда, когда власть ведёт страну к катастрофе и это многие осознают (так было в царствование Николая II⁵⁰ — главного российского антипатриота конца XIX — начала ХХ века, проводника британской имперской глобальной политики, которая и привела империю к краху, а династию к гибели).

Во многих случаях, если не в подавляющем большинстве, верноподданность не искренняя, а фальшивая, поскольку демонстрация верноподданности на публике сопровождается удовлетворением нужд собственного эгоизма путём воровства, саботажа, интриг и прочих злоупотреблений должностным и социальным статусом. Есть историческое предание на эту тему, согласно которому Николай I в беседе с наследником как-то заметил: «Иногда мне думается, что в России не воруем только мы с тобой, Саша» (слова Николая I передаются в разных редакциях, но во всех смысл один и тот же⁵¹).

• Патриотизм — добросовестное инициативное творчество в целях развития общества, что предполагает наличие идей развития всех сфер жизни общества, сплачивающих политически активные социальные группы.

Если государственная власть действительно патриотична, то эти идеи:

• находят выражение в государственной идеологии⁵²;

• в проведение государством соответствующей политики, включающей в себя профилактирование возникновения сколько-нибудь массового антипатриотизма в новых поколениях и устранение антипатриотов из всех сфер деятельности, под воздействием которых формируется будущее⁵³.

И главное:

В наши дни и в обозримой перспективе патриотизм несостоятелен без собственной праведной концепции глобализации, опирающейся на объективные закономерности, которым подчинена жизнь людей при всех масштабах рассмотрения — от личностного до глобально-цивилизационного.

В таком понимании один из аспектов патриотизма — указания носителям государственной и бизнес-власти и обществу в целом на проблемы развития общества, на пороки общества, на ошибки и злоупотребления государственной власти во всех подконтрольных ей сферах жизнедеятельности общества.

Поэтому верноподданность и патриотизм не только не идентичны друг другу, но в толпо-«элитарных» культурах в большинстве случаев они антагонистичны друг другу потому, что «элитарии» нетерпимы к указаниям на проблемы, на пороки в жизни общества, и особенно нетерпимы — к указаниям на их персональные ошибки и злоупотребления социальным статусом и властью.

Последнее обстоятельство и является генератором бунтов (бессмысленных и беспощадных) и революционных субкультур, носители которых работают на то, чтобы исторически сложившуюся государственную власть заменить новой, которая должна устранить пороки прежнего образа жизни общества быть свободной от ошибок и злоупотреблений прежней власти. Насколько идеи той или иной революционной субкультуры жизненно состоятельны в том смысле, что позволяют разрешить проблемы развития общества и устранить ошибки прошлого и их последствия, — в случае победы государственного переворота или революции показывает последующая жизнь.

Поэтому патриотизм в таком его понимании не может быть ни «национальной идеей», ни «государственной идеей», ни «государственной идеологией», ни бессмысленной эмоцией — потому, что патриотизм всегда является носителем жизненно состоятельных (а не иллюзорных) идей личностного и общественного развития, которые должна вобрать в себя государственная идеология. И только в том случае, если государственная идеология и гласно, и в умолчаниях выражает актуальные идеи общественного развития, верноподданность становится подчинённой патриотизму, хотя и не преображается в него: она имитирует патриотизм, доходя до абсурда (кто-то делает это по идиотизму, кто-то по злому умыслу), а в случае поражения патриотизма, верноподданность готова к предательству и идейному обоснованию предательства ею интересов развития страны и, соответственно, — её народов.

Но верноподданность становится компонентой государственной идеологии в случае, если государственная власть по факту (т.е. в умолчаниях, прежде всего) препятствует развитию общества и работает на создание потенциала катастрофы. В таких случаях государственная власть старается подменить верноподданностью патриотизм, стараясь культивировать верноподданность, чтобы возвести её в ранг истинного патриотизма и вытеснить патриотизм верноподданностью. При этом верноподданность в её высших проявлениях — это «благонадёжность» по отношению к государственной власти и её представителям персонально (в первую очередь — высшим по должности, вне зависимости от того, что они делают), которую выдающийся русский социолог XIX века М.Е. Салтыков-Щедрин охарактеризовал словами: «Благонадёжность — это клеймо, для приобретения которого необходимо сделать какую-нибудь пакость». К сказанному им остаётся добавить: из истории известно, что клеймят только скот и рабов.

Но патриотизм, отвергающий верноподданность, это — не нигилизм (не либерализм, не знающий «берегов»), поскольку нигилизм, порицая и саботируя сложившийся образ жизни общества, разрушая его, не несёт в себе ни потенциала преображения существующего, ни потенциала созидания светлого будущего на тот случай, если исторически сложившийся образ жизни общества (включая и общественно-государственные взаимоотношения) рухнет.

Поэтому:

Если государственная власть хронически не востребует творческий потенциал людей и тем более, если она подавляет его, то она в конфликте с патриотизмом (т.е. она — предательница своего народа) и потому обречена на крах, если своевременно не одумается.

Понятно, что и верноподданность, и патриотизм выражаются в коллективной деятельности, основой которой является этика. Как можно понять из изложенного выше:

• Верноподданность опирается на личностный и корпоративно-мафиозный эгоизм и инстинкты стадно-стайного поведения биологического вида высших приматов «Человек разумный», которые и порождают принцип «Не боящиеся чинов оными награждены не будут. Боящемуся же всё дастся, и даже с мечами, хотя бы он и не бывал в сраженьях против неприятеля», выражающий себя в этике верноподданности.

• Патриотизм же требует:

• видения пороков и проблем общества;

• жизненно состоятельных идей по их искоренению и развитию общества;

• моральной готовности самоотверженно вложить жизнь свою (и во многих случаях жизни других людей) в дело воплощения в жизнь этих людей,

• этики взаимопомощи патриотов друг другу в обществе, которое может быть жёстко непатриотичным⁵⁴.

4. Верноподданность офицерья —
социальное бедствие и угроза благому будущему

Тем не менее, большинство несущих представленную выше этику офицерья, не осознают своей этики и её вредоносности для страны и убеждены в том, что они — не пособники врагов, в совокупности образующие мафию, а настоящие патриоты, служащие Родине с юности до выхода в запас или в отставку: дескать, «есть такая профессия — Родину защищать»⁵⁵, и они избрали именно эту профессию, и потому все окружающие обязаны уважать их за звёзды на погонах и за награды.

Порочные эпизоды своих служебных биографий они забывают, либо их воображение преобразует такие эпизоды и те становятся «исполнением служебного долга», подчас «героическим»; а если этого не происходит, то порочные эпизоды возводятся в разряд «единичных», которые якобы мало что значат, на общем фоне их «верной» службы Родине⁵⁶, что оправдывается ссылками на приказы вышестоящего начальства и необходимость их исполнения⁵⁷ либо ссылками на «систему» — неперсонифицированную, анонимную (на её руководящие документы, структуру и т.п. её качества), — дескать, «не мы такие, а жизнь такая, и нам к ней приходится приспосабливаться, а если бы мы не приспосабливались, то дело вообще бы было завалено».

Такое офицерьё в подчинении — идеальные верноподданные с точки зрения начальствующего над ними офицерья в более высоких чинах потому, что:

• они прекрасно управляются с порученными им делами, что однозначно ясно из предоставляемых ими докладов;

• они никогда не ставят вышестоящих начальников в неудобное положение перед необходимостью разрешать те проблемы, которые должны разрешаться на более высоких уровнях управления системы, нежели те, на которых действуют они сами, но существование каких проблемы высшим руководством не признаётся либо оно не способно их разрешить в силу разных реальных и выдуманных причин.

О том, что дела реально провалены, что проблемы есть и они не выдумка «критиканов», злостно подрывающих авторитет начальства и уклоняющихся от службы, вышестоящее офицерьё узнаёт только тогда, когда в действие вступает принцип «практика — критерий истины», каких примеров в истории Отечества избыточно много (Цусима и поражение в русско-японской войне — из их числа).

Но и в этих случаях провалившее дело офицерьё редко когда отвечает за свои преступления потому, что с точки зрения тех, кто обязан с них спросить и чьи должности позволяют это сделать, они — хорошие и незаменимые служаки в силу действия двух названных выше причин: по докладам всё было хорошо; не указывали вышестоящим на проблемы, которые те обязаны разрешить, тем самым разрушая «зону комфорта» вышестоящих начальников; и к этом двум причинам добавляются ещё две — враг хитёр и коварен либо сложились непреодолимые обстоятельства.

Поэтому за преступления офицерья в большинстве случае либо никто не отвечает⁵⁸, либо ответственными назначаются неугодные вышестоящему офицерью. Как следствие широкой распространённости такой практики в вооружённых силах и спецслужбах СССР — России издавна существует поговорка «наказание невиновных, награждение непричастных», характеризующая бесчестное, бессовестное и бесстыжее офицерьё, проникшее на высокие должности.

Один из генераторов субкультуры офицерья — аполитичность, культ принципа «армия вне политики».

«Военный писатель И.Н. Болотников, написавший в 1910 году "Настольную книгу для гг. офицеров" выделил в ней следующие мысли:

"Армия вне партий, армия вне политики, она за закон⁵⁹.

Вовлекать армию в политику — преступление. Она не должна принимать участия во внутренней политической борьбе своей страны: она громадная сила и мощь народа, она слишком грозна, чтобы примкнуть к той или другой партии. Ее не должны трогать бури: она остается политически бесстрастной и блеском штыков, сабель и пушек охраняет законный порядок и охлаждает пыл враждующих сторон".

"Армия вне партий.

Она должна знать, что народная жизнь неизбежно проходит по известным законам различные стадии правового развития. Эти стадии необходимы для политического роста страны. Для армии не должно быть ни черносотенцев, ни красносотенцев. Она должна сознавать, что для всестороннего и широкого рассмотрения проектов в Думе должны быть крайние правые и левые и, что их взаимные пересуды рельефнее выделяют истину. Она не борется с убеждениями и взглядами. Она за закон и действует против беззакония".

"Нельзя озлоблять армию против той или другой массы. Когда пробьет ее час, она поднимет оружие, не по злобе, а из чувства долга. Этот тяжелый долг необходим родине. В основе его лежит глубокое сознание, что для процветания и благоденствия страны, особенно в период ее брожений и преобразований, армия должна строго стоять на страже закона и порядка, блюсти присягу, быть внепартийной, верной законной верховной власти и внутреннему закону — дисциплине".

"Армия — это братство, это, если хотите, политическая партия, давшая обет внепартийности, верности закону, порядку и дисциплине. Так во всех государствах, так должно быть и у нас, и эти взгляды должны прививаться армии: офицерам на школьной скамье, а нижним чинам — в тиши казарменных бесед"»⁶⁰.

Но И.Н. Болотников — только выразил и кое-как обосновал принцип «армия вне политики», носителями которого были подавляющее большинство представителей офицерского корпуса, генералов и адмиралов Российской империи. Именно вследствие этого командный состав армии, флота и спецслужб Российской империи оказался абсолютно беззащитен по отношению к тому, что ныне именуется термином «гибридная война» и не смог профилактировать гражданскую войну, начатую в феврале 1917 г. либерально-буржуазной пробританской ветвью масонства и продолжающуюся доныне как в мирное, так и в военное время в форме «холодной» — «гибридной войны».

Соответственно изложенному выше, а также соответственно многому, о чём не сказано в настоящей записке, офицерьё — не патриоты, и потому ошибочно и опасно думать, что офицерью свойственен патриотизм на уровне дееспособности более высоком, нежели пустословить на тему «Помним, гордимся», «Россия, вперёд!» и «выпьем за Родину — Ура!!!»⁶¹.

Внутренний Предиктор СССР
8 ноября — 3 декабря 2025 г.

Приложение
«Офицеру, назначаемому на более высокую
командную или штабную должность»⁶²

Друг мой!

Должность, которую доверило тебе Отечество и его Государь — одна из лучших в армии.

Твой заместитель, умудренный опытом воин, не менее тебя имел основания получить эту должность, но предпочли тебя.

Помни об этом и всегда относись к нему с достойным уважением за его продолжительную и полезную службу.

Многие офицеры — старше тебя, и каждый из них, судя по их личным заслугам, не уступают тебе, однако ты становишься их начальником. Не забывай этого никогда.

Не стану говорить о том, чтобы ты старался заслужить уважение офицеров, правило это слишком уже избито, но скажу тебе, что ты должен стараться заслужить не просто уважение, а любовь своих подчиненных.

Всякий начальник, к которому питают это чувство, легко достигает самого трудного, и напротив — тот, кто не заслужил любви, с трудом добивается самых легких вещей.

Добейся любви подчиненных и трудная обязанность военачальника сделается для тебя приятным занятием.

Ты бы жестоко ошибся, если бы вообразил, что для приобретения любви подчиненных нужно ослабить дисциплину, или слишком угождать желаниям каждого из офицеров — это средство ни верно, ни славно!

Так же ошибочно было бы думать, что одна добродетель как бы она ни была блистательна, может возбудить к тебе это чувство. Подобно тому, как в женщине привлекают нас не одни глаза ее, но целое, гармония в ее чертах и фигуре, — так точно и ты можешь только соединением в себе достоинств и познаний, о которых я еще буду говорить в этом напутствии, — заслужишь любовь своих подчиненных.

Имея к своему заместителю величайшее уважение, не спеши отдавать приказания без его совета. Если, по примеру некоторых начальников, ты не имел бы уважения к своему заместителю, то сделался бы скоро жертвой своего неблагоразумия. Среди офицеров, разделенных между тобою и им, образовались бы партии, и тогда ты не мог бы сделать ничего доброго.

Имей к опытным офицерам полное внимание, советуйся с ними чаще, оказывай им дружбу и доверие.

Будь опорою, другом, отцом молодых офицеров, разговаривай с ними чаще и всегда уважительно, иногда советуйся с ними.

Для начальника всегда хорошо обладать подобною популярностью, она и мне часто служила на пользу. Старайся узнать совершенно всех своих офицеров.

Не зная их, на каждом шагу будешь ошибаться и не отличишь:

- скромность от недостатка способностей;

- уверенности в своих силах от пустой самонадеянности;

- стремления к порядку от недоброжелательства;

- любви к справедливости и добру от доноса, зависти или чрезмерного честолюбия;

- умеренности от равнодушия;

- строгости от натянутости;

- будешь принимать советы, даваемые из лести или интереса, за чистую монету.

Тебе будет казаться, что вознаграждаешь добродетели, а между тем награда твоя достанется пронырству.

Тебе покажется, что ты покровительствуешь истинным талантам, а на самом деле будешь превозносить таланты показные, мнимые.

Посвятив долгое время на изучение качеств своих офицеров и узнав их, выбери себе между старшими двух друзей, в которых найдешь истинное достоинство, знание, любовь к правде и порядку; привяжи их к себе дружбой, поручи им важную обязанность напоминать тебе о твоих недостатках с откровенностью, и высказывать тебе ошибки твои. Выслушивай советы этих офицеров с вниманием, сбегайся однако ж иметь к ним слепую доверчивость и показывать слишком ясно другим офицерам предпочтение, которое ты отдаешь двум первым, потому что это могло бы сделаться источником несогласий.

Далее я хотел бы предостеречь тебя от употребления в отношении с подчиненными выражений суровых, прозвищ позорных, не произноси, говоря с ними, слов низких и презрительных, начальник употребляющий эти слова в разговоре с подчиненными сам себя унижает, а если он обращается к офицерам с подобными выражениями, то он компрометирует себя самым очевидным образом.

Никогда не забывай, что твои офицеры — суть благородные люди!

Сослуживцы твои — равные тебе товарищи и, потому, отдавая приказания, помни, что твой тон и выражения должны быть приноровлены к лицам, которых двигатель — честь; поверь, друг мой, что это единственный наилучший способ, при котором приказания твои будут уважаемы, будут приняты; исполнение их ускорится и офицеры возымеют ту доверенность к тебе, которая служит основою дисциплины и успехов.

Никогда не употребляй наказаний недозволенных законами и нетерпимых национальным духом. Когда будешь взыскивать, на лице твоем должно быть видно страдание, которое ты ощущаешь, будучи принужден употреблять строгие меры.

Не пропускай случаев к оказанию незначительных услуг своим офицерам; если робко ожидать случаев, когда в состоянии будешь сделать для них что-либо важное, ты рискуешь никогда не сделать для них ничего.

Как мелкие меры предосторожности сохраняют добродетель, точно так же мелкие услуги привязывают сердца.

Ходатайствуй усердно и настойчиво о наградах, заслуженных твоими офицерами. Генералы может быть откажут тебе в просимом, но им будет приятно видеть заботливость твою о подчиненных и подчиненные полюбят тебя сильнее.

Никогда не возбуждай в офицерах своих надежд, в осуществлении которых ты не уверен. Когда лица, которым было обещано, увидят, что обещания не исполнены, они обвинят тебя в несоблюдении их выгод и неумении сдержать данное тобой слово.

С вступлением в новую должность, время в особенности будет для тебя дорого.

Приучись раньше вставать!

Забот у тебя прибавится достаточно, а также и предметов для изучения и исполнения.

Получив новую должность в относительно молодых летах, ты станешь по-видимому и генералом; тогда у тебя не будет уже времени заниматься теорией военных действий и, потому, теперь ты должен изучать ее. Но если даже тебе никогда не пришлось бы занять место важнее, поверь, друг мой, что обязанность офицера штаба и командирские обязанности требуют сведений самых разнообразных и обширных.

В состоянии ли ты будешь судить о знаниях своих подчиненных, если не будешь знать лучше всякого из них все, что постепенно надо пройти, чтобы быть достойным их уважения? Оценишь ли ты верно достоинство офицеров, если сам не знаешь во всем объеме их обязанности?

Да, Друг мой, только умением исполнять все должности, которые ниже твоей, можешь ты сделаться достойным занимать должность, тебе вверенную, и заставить всех исполнять свои обязанности.

Нечего и говорить об изучении военных уставов. Я советую тебе никогда не отступать от них. Закон в глазах всякого доброго гражданина, доброго воина — самое святое дело. Говорят буква убивает, душа живет, но как я всегда видел — под предлогом этого оживления, многие позволяют себе самые большие отступления.

Уважай также старинные обычаи и традиции. Если найдешь в котором из них зло, то надобно его уничтожить, но приступай к его уничтожению с осмотрительностью и благоразумием, подготовь своими действиями и речами те перемены, которые намерен ты ввести; дай почувствовать выгоды их. Не предпринимай никогда уничтожение одновременно нескольких злоупотреблений. Вначале обрати внимание на самые существенные. Если в одно время приступают к исправлению всех частей здания, то оно колеблется, а иногда и рушится. Уничтожай, когда уже приготовлено то, что должно заменить уничтоженное. Помни, что всегда происходит более вреда, чем пользы, если предлагают необдуманные перемены, даже самые выгодные, и употребляют поспешные усилия для введения их. Советуйся с опытными офицерами о нововведениях, которые замышляешь, согласие их повлечет за собою согласие других.

Я уже говорил тебе о необходимости и выгоде изучения военного искусства. Ограничусь повторением того, что военная история есть источник, из которого ты должен постоянно черпать. Читай историю не для изучения военных фактов, а для изучения смысла войны, нравственности и политики. История всегда была предметом моих занятий и ей обязан я всему что знаю.

Ты должен быть храбр, но остерегайся крайности в этом случае. Храбрость, первое из качеств солдата, в военачальнике должна подчиняться благоразумию. Однако я желал бы лучше оплакивать смерть твою, чем славу или честь твою. Помни, что люди, которые более всего будут тебе советовать беречь себя, будут первыми и порицать тебя строго, если ты последуешь их советам.

Люби отечество и Государя. Это обязанность каждого гражданина, а для тебя это первый долг, потому что отечество и Государь оказали тебе высокое доверие и честь — иметь в подчинении офицеров.

Люби славу, желание достичь ее должно всегда пламенеть в твоем сердце. Эта любовь к славе поддерживала меня на трудном пути, мною пройденном.

Не буду говорить тебе о честности, как первейшем долге офицера, посоветую следить за честностью твоих подчиненных.

Если со временем Отечество и Государь доверят тебе полк — ключевую и главную должность в Русской Армии, не случайно Государи наши, начиная с Петра Великого, приписывали себя к полкам, хочу дать впрок несколько более конкретных советов.

Советы командиру полка

Старайся, чтобы полк твой был лучше, это самолюбие позволительно командиру, но не увлекайся внешней стороной, парадностью и марафетом.

Следи, чтобы роты всегда были укомплектованы людьми способными к военному делу, даже в ущерб прочих команд.

Не позволяй, из ложного сострадания к офицерам, получать жалование на людей, которые не состоят у них по спискам; тот, кто позволяет себе это лихоимство, обманывает государство и нарушает обязанности чести.

Также тот не совсем честен, кто не соблюдает совершенной справедливости в распределении материальных благ и, в особенности, не препятствует своим подчиненным иметь за счет солдат выгоды незаконные.

Это один из главных пунктов, на которые командир полка должен обращать внимание.

Присутствуй на всех учениях своего полка, будь всегда первым на месте сбора, будь озабочен единственно своими обязанностями, будь деятелен, бдителен, точен и офицеры твои будут аккуратны, внимательны и ревностны, в противном случае — полком твоим овладеет мрачная и холодная апатия. Нерадивость командира влечет за собою невнимание офицеров к своим обязанностям.

Никогда не увлекайся нетерпением или гневом, за первыми порывами страстей всегда следует раскаивание: "если хочешь сделать глупость, — сказал один мудрец, — последуй внушению гнева". Вспыльчивый начальник нередко позволяет себе поступки предосудительные для его чести, сопряженные с опасностью для его жизни и, чаще всего, для жизни его подчиненных.

Повинуйся законам и тем лицам, которые по избранию Государя есть органы этих законов. Неповиновение властям — величайшее из преступлений воинских, оно распространяется с необыкновенной скоростью и возрастает в силах по мере распространения. Может ли командир, не повинующийся старшим, требовать послушания от своих подчиненных?

Будь судьей, блюстителем порядка и отцом своего полка; как блюститель порядка и судья, наблюдай за исполнением законов; как отец — за сохранением чистоты нравов, обращай внимание на сей последний предмет, всегда почти забываемый и пренебрегаемый начальниками. Где водворены добрые нравы, там и законы уважаются, и, что еще лучше, там любят законы и, потому, старайся улучшать нравы, но не думай, чтобы это можно было сделать по заказу. Они сообщаются, они внушаются, они должны быть вводимы примером. Сила примера здесь, как и везде, есть проявление волевых усилий над собой. Бесполезно было бы высматривать и замечать недостатки у других, в которых можно упрекнуть и себя.

Если собственные твои нравы будут безукоризненными, полк также будет отличаться нравственностью. Авторитет твой укрепится, ты выиграешь много времени, отклонишь от себя многие дурные привычки, никогда не будешь игрушкой обстоятельств, и общее уважение вознаградит тебя за лишения, на которые ты себя обречешь.

Избегай игры, в особенности азартные, изгони совершенно эту привычку у офицеров своего полка, большая часть военных людей через нее гибнет.

Берегись пристрастия к вину, оно унижает человека, имей всегда хороший, но без излишеств, стол, приглашай к нему офицеров своего полка — предпочтительно перед генералами, полковниками и другими старшими начальниками. Принимай гостей своих со степенью уважения, которое они заслуживают.

Число своих персональных экипажей ограничь необходимостью. Ты должен показывать пример простоты и скромности, потому что ты командир полка. Эта умеренность не будет стоить тебе большого труда. Удали от себя всю роскошь, которая превращает в изнеженных женщин часть наших офицеров.

Великолепие, которое так прилично человеку, представляющему свиту Государя, делается недостатком для военного вообще и пагубным для полкового командира, так как подчиненные считают за обязанность ему подражать.

Я никогда не мог смотреть, без сильного негодования, на молодых командиров полков, когда они вводили в лагере и в гарнизоне роскошь и негу придворную, когда старались отличаться количеством и великолепием экипажей, множеством слуг, красотою лошадей, утонченностью стола, одним словом — соперничали между собой единственно в искусстве размножать наслаждения. Разве в этом состоит честолюбие, которое должно одушевлять военачальников?

Но довольно об этом, досада готова овладеть мною. Впрочем, в этом случае мои советы, вероятно, менее тебе нужны, чем во многих других.

Ты никогда не должен смотреть на страждущее существо без сильного желания прекратить его страдания, или облегчить их. Сохраняй же, друг мой, эту драгоценную чувствительность. Она может быть для тебя иногда причиною мучений, но гораздо чаще она будет источником радостей самых живых и чистых.

Советую тебе быть человеколюбивым и великодушным столько же для твоей славы, сколько и для счастья. Человеколюбие и щедрость привлекают к нам сердца людей, с которыми мы живем и над которыми начальствуем. Какой бы расход не сделал ты для облегчения страждущего человечества, люди оценят его, слух о твоей благотворительности будет более стойким, чем молва о твоем умении устраивать празднества. Пусть лучше удивляются большому числу осчастливленных тобою, чем большому числу вельмож, которых ты старался увеселять. Воспоминание о празднестве не оставляет приятных следов ни в душе, ни в сердце, зато как сладостно для нас воспоминание о несчастном, нами утешенном. По какому-нибудь важному случаю можно раздать общую награду солдатам полка своего — я не против этого, но было разумнее, если бы ты сохранил эти деньги для раненых и больных, для тех, которые отличились каким-нибудь отважным делом, или для тех, которые, исполняя свои обязанности, понесли важную для них потерю.

По крайней мере, раз или два раза в неделю, посещай больных полка своего, говори с каждым из них ласково, выслушивая их жалобы, и старайся успокоить их, эта снисходительность будет не меньше лекарства способствовать скорому их выздоровлению.

Посещай почаще арестантов своего полка, человек провинившийся, должен быть наказан, но не должен быть заключен в места с нечеловеческими условиями.

Не стану тебе говорить, что ты должен беречь на войне кровь и пот солдат своих, тот не достоин имени человека, кто для приобретения известности, подвергает их излишней опасности и страданиям. Вообще знай, друг мой, что слава, которая приобретается такой ценой, не блестяща и не прочна.

Солдатская любовь — особая любовь, не случайно ей так дорожили наши великие полководцы Суворов, Кутузов, да и не только они.

Напомню тебе один, малоизвестный пример: генерал Милорадович, смертельно раненый поручиком Каховским на Сенатской площади 14 декабря 1825 г., был безусловным "слугой царю", но был он и подлинным "отцом солдатам". Герой Итальянского и Швейцарского походов Суворова, сражения при Аустерлице и турецкой кампании, он сделался одним из самых выдающихся военачальников в Отечественной войне с Наполеоном, выказав удивительную личную отвагу и невиданную заботу о солдате.

Его нравственный характер раскрылся и в таком эпизоде — будучи военным губернатором Санкт-Петербурга, он от имени Государя, превысив свои полномочия, разрешил молодому Пушкину вернуться из ссылки в Михайловское в столицу, даровал таким способом прощение поэту и тем поставил Государя императора Александра I перед необходимостью проявить благородство. А то, как он дорожил солдатской любовью, еще раз проявилось в его последних предсмертных фразах, когда извлеченная из его груди доктором пуля звякнула о хирургическую посуду, он вышел из полузабытья и спросил врача: "Какая пуля?" — "Из пистолета", — отвечал тот. "Слава Богу, — произнес умирающий, — не солдат стрелял".

Русские офицеры с давних времен славятся своей вежливостью, достоинством и высокой культурой. Я уверен, что для тебя не будет сделано в этом случае обидного исключения. Надеюсь, что в этом ты превзойдешь предшествовавшие образцы.

К сожалению в наше время большая часть офицеров вежлива только с женщинами, с начальниками и равными, ты, я полагаю будешь вежлив и с подчиненными. Никогда не говори с офицерами своего полка и даже о них повелительным или презрительным тоном, как это делают некоторые начальники. Помни, я повторяюсь, многие из твоих подчиненных гораздо более тебя заслуживают командование полком и что им не доставало, чтобы стать выше тебя, только счастья или судьбы, и потому будь доступен, любезен, вежлив, предупредителен еще более с подчиненными, чем с равными. Вежливость с равными и старшими — есть только следствие лицемерия, искусной политики; с подчиненными же — это признак доброго сердца. Похвалы, мною заслуженные, от того, что я никогда не давал чувствовать власть свою. Последуй этому примеру.

Сделав ошибку, сознайся в ней тотчас, а главное — старайся исправить ее, хотя этот образ действия очень естественен и не заслуживает похвалы, однако тебя будут хвалить за это, ты привлечешь к себе сердца, и твои ошибки будут извиняемы, я сам это испытывал.

Люби и отличай офицеров, которые проявляют военные способности и тех, которые, исполняя свои обязанности, предаются творчеству, развивают свой интеллект, увлекаются литературой, музыкой, художеством.

Талантам надо помогать, бездарности пролезут сами. Занимайся в особенности молодыми офицерами своего полка, наблюдая сам за их поведением, их занятиями, их нравственностью; будь как я сказал, наставником их, опорою и, если нужно, их отцом.

Полк твой хорош будет только тогда, когда офицеры твои будут богаты сведениями, и когда они будут отличаться постоянным и сильным рвением к службе. Поверь, что ты достигнешь блистательных результатов не иначе, как обращая внимание на молодых офицеров и приучая их к правильной жизни. Старайся, чтобы старшие офицеры испытывали к молодым любовь отца к сыновьям, или, по крайней мере, наставника к воспитанникам; наблюдай, чтобы последние оказывали старшим внимание и уважение, которые сыновья добрые и хорошо воспитанные имеют их к своему отцу.

Старайся поддерживать согласие в своем полку, искоренять вражду, зависть и сплетни, или, по крайней мере, предупреждать их губительные следствия. Это, друг мой, одна из верных и существенных обязанностей командира полка.

Все, что делается в полку должно быть тебе известно, но для этого никогда не прибегай к шпионству. Тот, кто доносит на своих товарищей — человек бесчестный, не заслуживающий никакого доверия.

Прибегай к чужим глазам, чужим рукам, в порядочном смысле, только в тех случаях, когда тебе невозможно видеть все и все сделать самому. Вникай во все подробности. Только тогда можно хорошо исполнить на нас возлагаемое, когда все подробности известны.

Командиру полка не приходится смотреть на вещи свысока, не старайся впрочем, присвоить себе обязанности, которые законом и уставами поручены твоим подчиненным; довольствуйся наблюдением за всеми или заставляй каждого исполнять его обязанности.

И, наконец, последнее мое наставление: не забывай никогда, друг мой, что ты назначен командиром полка для блага службы и полка, который поручен тебе. Слава Отечества должна быть главною твоей целью. Постоянным твоим занятием должно быть устройство счастья твоих подчиненных, ведь многим из них так мало отпущено жизни — от одной войны, до другой.

Если тебе удастся в своем полку руководствоваться своими благородными побуждениями и преумножить славу Отечества, то всякий из членов его будет считать обязанностью и удовольствием способствовать твоим устремлениям, тогда все препятствия исчезнут, и ты заслужишь славу чистую, привлечешь к себе сердца окружающих и милости Государя.

Помни, друг мой, слова великого мудреца Хайяма: “Вершины власти подобны неприступным скалам. На них иногда залетают орлы, но чаще заползают змеи.” Постарайся стать орлом!

В заключение, я желал бы, чтобы все штабные офицеры и командиры полков обратили внимание на эти мои советы. Пусть каждый из них обдумает и применит их к своему положению, высмотрит в них свои обязанности к Отечеству, Государю, подчиненным и к самим себе.

Если справедливо то, что нельзя судить о людях, не изучив их предварительно; что нельзя научить их тому, чего сам не знаешь, что нельзя судить об их познаниях и отдать справедливость их талантам, если не превышать их познаниями и способностями; что нельзя решить как они используют свои обязанности, если сам не знаком с законами их предписывающими — то справедливо и то, что нельзя иметь никакого влияния на подчиненных, если не обладать искусством убеждать их и заслуживать их расположение. Пример начальника — самое сильное и верное поощрение ко всему доброму.

Военачальники должны быть учеными, трудолюбивыми и справедливыми, старательнее всякого из своих подчиненных и должны обладать всеми познаниями и качествами, необходимыми для совершенного воина.

Предполагая же, что военачальник не имеет некоторых познаний и достоинств, необходимых воину, мы устроим вскоре или большой беспорядок в его части, или злоупотребления так сильно вкоренятся в них, что он удалится от той степени совершенства, без которой существование Русской армии немыслимо.

Теперь многие наши штабы и полки состоят из достойных офицеров — везде люди отборные. При таком составе офицерского корпуса можно ли оставлять военачальника без развития и усовершенствования его способностей? Он должен готовиться с пользою занять важнейшую должность.

Для старшего офицера постыдное дело — добиваться чина полковника или генерал-майора, как пенсии, и заниматься самыми бесполезными мелочами — подобно тому, как старость, тешится детскими игрушками.

Всякий офицер, при взгляде на свою шпагу, должен помнить слова великого Суворова, который сказал: “Шпага — это есть оружие славы, сокровище доблести и немногие осмеливались бы принять ее, если бы знали, чему она обязывает”.

А если уж осмелился то, как советовал Суворов: “Возьми себе в пример героя древних, изучай его, следуй за ним, поравняйся, обгони его. Слава тебе. Я выбрал Цезаря”, — сказал Суворов.

А для меня примером военного таланта и высокой нравственности стал воспитанник Суворова — генерал Михаил Милорадович.

С величайшим уважением к Вам, мой друг, и искренней покорностью Милютин Д.А. Января 30 дня 1879 года от Рождества Христова.

____________________

Скачать файл:    [в формате 'pdf']    [в формате 'doc' (rar-архив)]

Источник