Легитимность и её отличие от легальности

Отражение тех или иных событий в истории опреде­ляется психологией двух эпох. Первая — та, в которой они происходили. Вторая — та, в которой жил историк, их описывающий. При этом эпоха, в которой находится даже самый объективный исследователь, сильно влия­ет на результат его работы. Например, дореволюцион­ные историки, описывая подвиг Ивана Сусанина, дела­ли упор на то, что он спас царя, а советские — на то, что Сусанин боролся с польскими интервентами. Причём и первое, и второе — правда.

Мы будем говорить о временах не столь отдален­ных — о бурном периоде революций и гражданской войны в России. 

В исторических исследованиях советских ученых, а особенно в художественной литературе и кинематогра­фе СССР, красноармейцы изображались примерно так же, как восставшие рабы под предводительством Спар­така или крестьяне под предводительством Е. И. Пугаче­ва. Простые люди, взбунтовавшиеся против «господ» из-за невыносимого гнета несправедливой и тяжелой жиз­ни. Во многом так оно и было — но я хочу осветить проблему с другой, несколько неожиданной, стороны. Сточки зрения легитимности и с точки зрения юридической законности, то есть легальности, совет­ской власти. Так вот, с точки зрения легитимности и мак­симально возможной во времена революционных по­трясений легальности, бунтарями были именно золото­погонники, участники Белого движения — корниловцы и деникинцы. А также войска украинской Центральной рады, гетмана Скоропадского, Директории, петлюровцы и красновцы, не говоря уже о махновцах, зеленых и антоновцах.

Легитимностью называют признание законности государственной власти, опирающееся на принятые в данном обществе ценности. Основой легитимности мо­гут быть традиции и обычаи, харизма, демократические выборы. Если проще, то легитимным считают правителя, получившего власть либо путем всенародного волеизъ­явления через выборы, либо через наследование пре­стола, согласно установленным в том или ином государ­стве династическим правилам. Легитимная власть при­нимается массами, а не просто навязывается им. А вот легальность власти должна иметь юридическое обосно­вание — то есть соответствовать существующим в госу­дарстве правовым нормам. Легитимность, в отличие от легальности, является не юридическим фактом, а соци­ально-психологическим явлением.

Временное правительство

Итак, к началу XX века царская власть настолько себя дискредитировала, что потеряла «священный» ав­торитет у большей части населения России, причем у разных групп — рабочих, крестьян, интеллигенции. Сви­детельством тому являются многочисленные крестьян­ские восстания, Революция 1905—1907 годов, интеллигентская фронда — от кадетской парламентской оппо­зиции власти до эсеровского террора против отдельных ее представителей. Причем широкая общественность не осуждала такие теракты, как осуждает сейчас, а на­оборот — рукоплескала им.

Большевики не были террористами, они понимали, что отдельными терактами ничего не добьешься, и гото­вили комплексное изменение государственного строя. И вот разразилась Февральская революция 1917 года. В советской исторической науке эта революция оцени­валась положительно, но как предпосылка к Великой Октябрьской. И если вы возьмете Советский Энциклопе­дический словарь и почитаете биографии большевиков, то увидите, что мало кто из них участвовал в Февраль­ской революции. Хотя почти все были активными дейст­вующими лицами Революции 1905 — 1907 гг. и Октябрь­ской 1917-го. А в советское время участие в любой ре­волюции считалось положительным фактом биографии, и если бы большевики были организаторами февраль­ского переворота, этого никто не стал бы скрывать. Но в той либеральной революции участвовали единицы из многотысячной Ленинской гвардии.

На самом деле Февральская революция являлась скорее результатом верхушечного заговора представи­телей крупного капитала, генералитета и либеральной интеллигенции англо-американской ориентации. Даже глава французской военной миссии при Ставке Верхов­ного главнокомандующего Морис Жанен в апреле 1917-го записал в свой дневник, что Февральская революция «руководилась англичанами и конкретно лордом Мильнером и сэром Бьюкененом». Конечно, заговорщики ис­пользовали недовольство широких масс, более того — они даже создали искусственные перебои в снабже­нии столицы хлебом, чтобы усилить это недовольство и спровоцировать волнения в Петрограде. Но организаторы свержения царя не выражали чаяний народа, они лишь использовали людей для достижения собствен­ных узкокорыстных целей, они хотели устранить монар­ха лишь для того, чтобы править самим. Нам, увидевшим воочию перестроечных либералов типа Чубайсов, гайдаров и Собчаков, нетрудно представить себе их пред­шественников — керенских и родзянок. Вплоть до того, что в 1980-е был создан искусственный дефицит това­ров, так же, как и в 1917 году. И если до перестройки, в спокойные советские времена, я, например, мог хоть с какой-то симпатией относиться к деятелям Февраля, то увидев их современный клон, увидев, сколько бед они натворили, резко изменил свое мнение. Алчные, болтливые, безжалостные, равнодушные к страданиям про­стых людей «демократы», ориентированные лишь на за­падные либеральные ценности, презирающие историю и культуру своей страны, воочию показали свою антина­родную сущность как в 1917 г., так и в 1990-е.

Как они разграбили общенародную собственность в 1990-е, мы ощутили на себе. А вот примеры из 1917-го. В августе Временное правительство объявило, что установленные 25 марта твердые цены на зерно «ни в коем случае повышены не будут». Крестьяне, не ожидая обмана, свезли хлеб. Помещики же знали, что готовит­ся повышение цен, и придержали зерно. Цены были уд­воены, что резко ударило по крестьянству и по рабо­чим. Неудивительно, что вскоре начались массовые крестьянские восстания. Однако не стоит забывать, что их главной причиной был отказ Временного правительства передать помещичью землю тем, кто ее обрабатывает. И это несмотря на то, что министры, по крайней мере, из числа эсеров понимали, что без этого страну не сохра­нить, понимали, что горстка помещиков не в состоянии противостоять многомиллионной крестьянской массе. Только через полгода, когда большевики уже решили земельный вопрос, те же господа, которые возглавля­ли Россию в составе Временного правительства, приня­ли решение о передаче земли крестьянам, будучи боль­шинством в составе Учредительного собрания. Но было уже поздно. Большевики опередили эсеров, выполнив, таким образом, те обещания, которые социалисты-революционеры давали труженикам села.

Почему же эсеры не передали землю крестьянам раньше? Ведь многие исследователи до сих пор полага­ют, что будь земельный вопрос решен Временным пра­вительством, оно не было бы свергнуто в октябре, ибо за ним стояло бы не только большинство народа, но и вооруженные силы, состоящие в основном из кресть­ян. А причина проста — жадность банкиров и помещи­ков, которые были близки к правительству. Помещики, чувствуя неизбежную потерю своих угодий, начали спекуляции с землей — распродавали ее иностранцам, за­кладывали в банках, вырубали для продажи лес. Банки­ры, как ни странно, были заинтересованы в сохранении помещичьего землевладения не меньше, самих поме­щиков, ибо большая часть земли последних была уже заложена. А если добавить, что близкие к правитель­ству люди наживались на поставках для действующей армии, то будет понятно, почему фронт вскоре разва­лился. Страшно подумать, что стало бы со страной, если бы большевики через восемь месяцев не пресекли дея­тельность либерального правительства.

Да и сами «временные правители» не отличались вы­сокими моральными или деловыми качествами. Возьмем, к примеру, личность второго главы Временного прави­тельства Александра Керенского. Он был одним из самых заметных действующих лиц «грозового» 1917 года. Но если присмотреться к этому человеку внимательнее, то невольно удивляешься непропорциональности в соот­ношении славы его имени и ничтожности его личности.

В правительство он попал благодаря обману соратни­ков, своей прыткости и болтливости. Спустя несколько месяцев Керенский стал (в 36 лет) главой правительства России, потому что народ к тому времени больше верил левым, чем правым, а Александр Федорович был чуть ли не единственным «левым» в правительстве. Его бестол­ковая путаная политика (особенно в отношениях с Корниловым), несомненно, ускорила взятие власти больше­виками. После свержения Временного правительства генералы даже просили Керенского в войсках не пока­зываться (настолько офицеры его не уважали). В пове­дении этого персонажа ничего кроме позерства и пус­той напыщенности нет. Трудно его даже Александром Федоровичем называть, так и хочется вслед за Маяков­ским сказать: Саша Керенский.

Ради объективности следует отметить, что среди членов Временного правительства встречались и люди лично порядочные, посвятившие свою жизнь борьбе за счастье народа. Вернее за то, как они это счастье пони­мали. Но даже такие политики, как министр земледелия В.М. Чернов, будущий председатель Учредительного со­брания, который позже, уже в эмиграции, участвовал в борьбе с фашизмом, не могли ничего сделать. И не пото­му, что не хотели. Наоборот — Чернов был давним сто­ронником передачи земли крестьянам. Но он не мог за­брать помещичью землю, потому что Временное пра­вительство было классовым органом. Только скрывало это. Несмотря на то, что в исторической науке сейчас «не модно» рассматривать те или иные события с клас­совых позиций, только такой анализ позволит понять суть происходящего. Временное правительство по при­роде своей выражало интересы поставивших его капи­талистов и помещиков, оно объективно не могло что-то сделать в ущерб интересам господствующих классов. И народ лишь устранив это правительство, мог заставить «богатых поделиться с бедными».

Конечно, Совет Народных Комиссаров тоже был классовым органом. Только он выражал интересы рабо­чих и крестьян, то есть абсолютного большинства насе­ления. Уже одно это делает его легитимным. Кстати, в от­личие от Временного правительства СНК и не скрывал своей классовой сути. В.И. Ленин прямо говорил о дик­татуре пролетариата, и это было гораздо честнее, чем откровенную диктатуру помещиков и капиталистов при­крывать «демократическими» ценностями.

Нельзя не сказать и о том, что очень много людей на­ходятся в плену мифологии, представляя гражданскую войну как борьбу монархистов, идущих под лозунгами «За веру, царя и отечество» на бой с взбунтовавшимся против этого царя большевиками. Причем последние, учитывая крайнюю непопулярность царского режима в те годы, охотно поддерживали легенду. Помните сло­ва из песни: «Белая армия, черный барон, снова готовят нам царский трон»? Однако внимательный анализ кон­кретной исторической обстановки позволяет говорить о другом. Красная армия воевала не столько с монархи­стами (они работали в полуподполье даже у белогвар­дейцев, порой подвергаясь репрессиям, вплоть до рас­стрела), сколько с прозападными либералами-рыночни­ками, ставленниками Англии, Франции и США. И если говорить объективно, то не белые, а красные были на­стоящими патриотами своего отечества, отражая не только армии золотопогонников, но и воюя с их союз­никами — иностранными интервентами. Сейчас, кста­ти, мы наблюдаем ту же картину — либералы-рыночни­ки, науськиваемые англосаксами, самыми радикальны­ми представителями западной цивилизации, в 1991 году развалили страну так же, как и в 1917-м, и продолжают свою разрушительную деятельность, призывая нас отка­заться от своего прошлого, как дореволюционного, так и советского. Призывают идти по пути Запада, не добавляя при этом, что Запад никогда не видел в нас партне­ров, но всегда смотрел на Россию или как на угрозу, или как на источник своего обогащения.

Ведь практически все зачинатели Белого движе­ния — генералы М.В. Алексеев, Л.Г. Корнилов и адмирал А.В. Колчак— так или иначе участвовали в свержении царя. Алексеев организовал давление на Николая ко­мандующих фронтами, что стало главным при отрече­нии императора. Корнилов арестовывал царицу, а Кол­чак уже тогда рассматривался англо-американцами в качестве запасного (в случае смерти Алексеева) военно­го лидера страны. Позже Колчак состоял на английской службе, откуда был направлен в Сибирь, чтобы стать «Верховным правителем России». То есть англичане рас­сматривали его как своего ставленника. Вот и выходит, что современный фильм «Адмиралъ» весьма далек от реальных событий.

То же касается близкого к либеральным кругам А.И. Деникина и П.Н. Врангеля, соратника одного из глав­ных участников свержения царя — генерала А.М. Кры-мова. Таким образом, лидеры Белого движения, воюя с Красной армией, отстаивали не призрачные идеи мо­нархии, а свою власть, которую они завоевали в феврале 1917-го, отстранив царя, а потом потеряли в октябре.

Впрочем, среди деятелей Белого движения, сре­ди организаторов свержения Николая, были и вполне искренние люди. Николай II сделал столько глупостей, пролил столько крови подданных, что даже многие мо­нархисты не видели иной возможности спасти страну, кроме как свергнув царя. Я лично с симпатией отношусь к тем, кто шел под белыми знаменами с искренней ве­рой в то, что спасает Россию. Беда в том, что за спиной этих честных людей прятались те, кто под словом «Россия» понимал только собственные барыши…

Теперь рассмотрим свержение царя с точки зрения легитимности. Рассмотрим детально, ибо нынешние ли­беральные историки доказывают, что царь сам передал свою власть Временному правительству, и на этом ос­новании говорят о законности этого правительства, о том, что большевики незаконно его свергли. Увы! Под­робный анализ ситуации не оставляет камня на камне от этого мифа.

Когда начались волнения в Петрограде, царь, в со­ответствии с законодательством того времени, 25 фев­раля 1917 года (ст. ст.) приостановил деятельность Го­сударственной Думы. То есть, с этой поры никаких ле­гитимных решений Дума принимать не могла. Причем думцы, не зная, чем все закончится, подчинились воле государя. Вместе с тем 27.02.1917 г. на частном совеща­нии депутатов был создан Временный комитет членов Госдумы во главе с крупным помещиком М.В. Родзянко, бывшим в то время Председателем Госдумы.

Нам, людям XXI века, постоянно наблюдающим за деятельностью депутатов, легко установить абсолют­ную незаконность этого органа, создавшего Временное правительство, которое, в отличие от современных нам правительств, обладало не только всей полнотой испол­нительной власти, но и законодательной. Это на заметку поклонникам идеи разделения властей. Что бы вы ска­зали, если бы несколько депутатов парламента собра­лись на частный сабантуй и присвоили бы себе верхов­ную власть?

В ночь на 28 февраля Временный комитет объя­вил о том, что берет власть в свои руки. Обратите вни­мание — еще до отречения императора. То есть на тот момент Временный комитет совершил государствен­ный переворот, если рассматривать его действия с точ­ки зрения формальной законности. К царю делегацию с требованием отречения послали позже. И каких же двойных стандартов надо придерживаться, чтобы обви­нять большевиков в незаконном свержении людей, которые пришли к власти подобным образом?! Большеви­ки действовали куда более законно, свергая Временное правительство.

Есть мнение, что во время подобных потрясений политическая целесообразность важней законности. Но и с такой точки зрения действия большевиков безу­пречны. Царь довел страну «до ручки», за это его сверг­ли временщики, но они не справились с управлением, ввергли страну в хаос, и их, в свою очередь, свергли большевики. Причём еще до них, то же самое пытались сделать военные во главе с Корниловым, но у корнилов­цев не получилось, а у большевиков получилось — под­готовились лучше, лучше знали чаяния народа.

Вернемся к хронологии Февральской революции. 1 марта 1917 года претендент на пост главы правитель­ства — князь Г.Е. Львов — встретился с членами Времен­ного комитета, который одобрил состав нового органа власти. 2 марта Временный комитет принял постановле­ние о публикации состава нового правительства. Факт его создания был оглашен на собрании в Таврическом дворце. Одновременно, согласно официальной версии, вместе с отречением от престола Николай II подписал указ о назначении князя Львова Председателем Сове­та Министров. Однако новоиспеченное правительство в своей декларации указало лишь, что власть принима­ется от Временного комитета, оставив царский указ без внимания. Обратите внимание на одну деталь — указ мо­нарха не огласили, хотя на всякий случай запаслись им. Это означает, что в то время преемственность от царя мало заботила либералов, зато потом защитники Вре­менного правительства называли сей указ главным ос­нованием легитимности временщиков. Это выглядит не­красиво даже с моральной точки зрения, ведь либералы через несколько дней взяли царя под арест. А с юриди­ческой точки зрения все выходит еще хуже, потому что князя Львова «назначил» вовсе не император Николай II, а простой гражданин Николай Александрович Романов, отрекшийся незадолго до того от престола. Естественно гражданин Н.А. Романов не имел никакого права делать подобные назначения. Ибо отречение, согласно зако­нам Российской империи, акт безвозвратный. Сам Ни­колай на следующий день понял, какую глупость он со­вершил, и попытался хотя бы переотречься в пользу сына, а не брата. Увы, не судьба! Природа царской вла­сти такова, что самодержец мог одним росчерком пера отменить весь Свод законов империи, царь — в юридическом плане — все, остальные — ничто. Своим отрече­нием Николай в один миг сравнял себя с «остальными». Кстати, этим актом передачи власти брату он автомати­чески отменил и закон Павла I о престолонаследии, где говорилось о том, что власть должна передаваться не брату, а сыну. Так что утверждения монархистов о том, что акт царя незаконен и, мол, на этом основании надо вернуть монархию, не выдерживают критики. Природа царской власти такова, что законен любой акт царя. Сла­ва богу, что мы почти век назад от нее избавились, от этой царской власти!

Либералы слишком торопились захватить власть — они вынудили царя подписать отречение за 20 минут до полуночи 2 марта. Причем время было поставлено задним числом— 15 часов 5 минут. И уже потом, когда главный вопрос был решен, попросили бывшего царя «назначить» князя Львова главой правительства. И хоть время на документе тоже поставили задним числом, по­метив его двумя часами дня, все источники единодуш­но утверждают, что сей акт вышел уже после отречения, то есть не имеет юридической силы. Поэтому в литера­туре можно встретить утверждение, что Львов был «назначен» 3 марта. Скорей всего, Николай подписал «на­значение» уже после полуночи.

На следующий день, 3 марта, либералы поехали к Михаилу и вынудили того не принимать корону. И Ми­хаил ее не принял, хотя брат заповедовал ему фактиче­ски установить конституционную монархию— то есть сделать то, о чем так долго мечтали либералы. Но они, опьяненные легкой победой, решили, что будут править сами, и заставили Михаила подписать документ, в кото­ром он просит граждан подчиниться Временному пра­вительству. Сие благое пожелание — лишь частное мне­ние гражданина М.А. Романова и не имеет никакой юри­дической силы, ибо он власть не принял, а значит, не стал императором. Вот если бы он, хотя бы на несколь­ко минут, взял власть, а потом передал ее Временному правительству, тогда монархические юристы признали бы это правительство легитимным. Но временщикам в то время было не до юридических тонкостей. Их инте­ресовала другая — реальная легитимизация, и органом, который, по их мнению, мог ее дать, был… Петроград­ский Совет рабочих депутатов, прославившийся в пе­риод первой революции и возобновивший свою дея­тельность после десятилетнего перерыва. Причем Со­вет сразу же занял Таврический дворец — резиденцию парламента, и депутатам Госдумы пришлось согласиться с этим, ибо Совет пользовался абсолютным авторитетом в глазах большинства людей, то есть был действитель­но легитимной властью в изначальном понимании это­го слова. К тому же депутаты Совета были реально из­браны, чем выгодно отличались от самозваных минист­ров Временного правительства. А вот новоиспеченный министр иностранных дел Временного правительства П.Н. Милюков на вопрос, кем выбраны новые правите­ли, отвечал расплывчато: «Нас выбрала русская револю­ция». Но так ответить может любой другой самозванец, у которого хватит силы захватить власть. Ни к законно­сти, ни к легитимности подобные вещи никакого отно­шения не имеют.

Из истории мы помним о так называемом периоде двоевластия, — то есть о времени, когда правительство делило власть с Петросоветом. Позже в системе Советов появились органы более высокого уровня — Всероссий­ский съезд, но сначала главным был именно Петросовет. Именно с ним согласовывало Временное правительство свои постановления, именно он издал Приказ № 1, тот самый, который получил силу закона в армии и на фло­те всей страны, то есть Совету подчинялись вооружен­ные силы. В результате этот орган стал самым могуще­ственным в государстве. Почему же он не взял власть в свои руки, а передал ее Временному правительству? По­тому, что в страну еще не вернулся из эмиграции Ленин. Над подобным мнением можно сколь угодно иронизи­ровать, но роль талантливой и харизматичной личности в такие переломные моменты бывает очень высока. Так вот, руководители Совета просто не были готовы взять власть. И не стоит их винить в этом — гораздо хуже, ко­гда к власти рвутся неподготовленные люди, что бывает куда чаще. В общем, рабочие в то время еще не имели вождя — вернее, их вождь физически не мог добраться к ним. Он приедет лишь через месяц. А пока по просьбе министра иностранных дел Милюкова было объявле­но, что Временное правительство создано по согласованию с Советом. То есть правительство фактически при­знало легитимность Советов. А значит и свое последую­щее свержение, санкционированное Советами.

Итак, мы установили, что Временное правительство не имело признаков легитимности. За ним не было ни народного волеизъявления, ни преемственности от прежней власти. Точнее говоря, поначалу был все же один слабенький признак легитимности — лояльность населения, да и ее Временное правительство получи­ло, в первую очередь, благодаря Совету. Через несколь­ко месяцев правительство утратило и это — народ пе­рестал верить ему. А большевики к тому времени суме­ли стать главной силой в постоянно переизбирающихся Советах. Причем, когда возникла угроза военного пере­ворота, тогдашний глава правительства Керенский ос­тался у власти, только благодаря Советам. Октябрьская революция, в отличие от Февральской, прошла почти бескровно — погибло несколько человек. Это потому, что большевистские Советы после корниловского мяте­жа, еще до штурма Зимнего, воспринимались большин­ством граждан как единственная легитимная политиче­ская сила. Многие люди уже понимали, что формальная передача власти лишь дело времени.

И вот в октябре 1917 года страна готовится к оче­редному Всероссийскому съезду Советов рабочих и сол­датских депутатов. Его делегаты представляли интересы практически всех социальных групп и регионов. К тому же. Съезд выражая волю крестьянства, принял Декрет о земле, который был безоговорочно поддержан кре­стьянами. А вскоре произошло объединение двух съез­дов — Всероссийского съезда Советов рабочих и сол­датских депутатов и Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов, причем еще до того представи­тели крестьян пополнили ВЦИК — высший орган власти между съездами.

И если говорить с чисто формальной точки зрения, то получается, что в преддверии Съезда большевики устранили нелегитимное, не пользующееся доверием людей правительство и предложили народным предста­вителям создать новое — легальное и легитимное. Соз­дать с чистого листа. Так появился Совет Народных Ко­миссаров. Кстати, по образовательному уровню СНК — самое высокоинтеллектуальное правительство тех лет.

Из истории мы знаем, что порой государственные перевороты совершает небольшая группа людей. Тео­ретически, при определенных условиях, большеви­ки смогли бы и без поддержки большинства населения свергнуть Временное правительство, но ни одна власть без общенародной поддержки не смогла бы выиграть ту войну, которая разгорелась на территории бывшей им­перии. Ни одна власть не смогла бы отразить громад­ные армии деникинцев и петлюровцев, семеновцев и махновцев, противостоять интервенции 14 держав, если бы народ не поддержал ее.

А если говорить о еще одном признаке легитимности — о харизме вождя, то даже враги Ленина вынужде­ны признать его самым харизматическим лидером того времени.

Итак, если мы сравним с точки зрения легитимности Временное буржуазное правительство и Советское (ко­торое тоже поначалу называлось «временным»), то уви­дим, что за Совнаркомом стоит реальное волеизъявле­ние людей, за Временным правительством — нет. За Сов­наркомом есть харизматический вождь, за Временным правительством — нет. Совнарком не только удержался у власти, но и вышел победителем из жесточайшей вой­ны. Временное правительство не смогло продержаться и года. Совнарком построил великую страну, ибо с точ­ки зрения державной мощи Советский Союз — высшая эманация Российской империи, а Временное правитель­ство бездарно загубило даже то, что досталось от царя.

Источник