Холодное лето 2013

Александр Севастьянов о бериевской амнистиии 1953 года, историческом опыте и необходимости борьбы с организованной преступностью. 

Сегодня у нас хороший повод поговорить о преступности в России, о борьбе с ней. Поскольку 27-го марта исполнилось 60 лет знаменитой бериевской амнистии, которая произошла после смерти Сталина, примерно через три недели. Амнистия, которая вошла теперь уже в наш обиход с легкой руки кинематографа под названием «Холодное лето 53-го года». Что это была за амнистия? Почему ее вдруг объявил всесильный министр внутренних дел, который метил на пост преемника Сталина Лаврентий Палыч Берия?

Амнистия была своеобразная. Она коснулась далеко не всех, кто сидел в то время в необъятном Советском Союзе по тюрьмам и лагерям. Она коснулась очень специфического контингента ‒ тех, у кого был срок до пяти лет плюс еще несовершеннолетние, беременные женщины, люди, которые отличились во время Великой Отечественной войны, имели награды. Но в основном на волю был выпущен примерно миллион людей, которые были осуждены по уголовным статьям на срок до пяти лет. А кто у нас получал в те годы такие маленькие сроки? Политические-то все имели от десяти и выше. Это были уголовники ‒ мелкие уголовники, крупные уголовники. Одновременно в массу обывательскую были выпущены миллион почти человек, среди которых значительную часть составляли эти уголовники.

Я лично в какой-то мере даже оказался жертвой этого обстоятельства, поскольку моя молодость прошла в Калининграде, бывшем Кенигсберге, а именно в этот край ‒ богатый, поднимающийся ‒ хлынула значительная масса освободившихся по этой бериевской амнистии. Поскольку там никто не смотрел на проколы в биографии, нужны были рабочие руки, и принимал этот янтарный край людей с отнюдь не янтарной совестью и не янтарным прошлым. В результате, когда мое детство там протекало (меня туда привезли в 1959 году, а уехали мы в 1972 году), в те годы Калининградская область держала прочное первое место в РСФСР по малолетней преступности. Это было одним из следствий этой бериевской амнистии.

Можно себе представить, что творилось и в других регионах. Представляете себе, когда в огромное овечье стадо вдруг ни с того ни с сего взяли и вбросили десяточек волков. Вот это примерно то, что получилось с бериевской амнистией.

Почему это было сделано и зачем? Берия надеялся удержать власть после Сталина в своих руках. Он сам на себя примерял форму диктатора, примерял на себя судьбу диктатора. И пытался заручиться в массах поддержкой, симпатией, сочувствием. Ему не помогла эта амнистия, надо сказать. Он не достиг того результата, на который рассчитывал. Да, конечно, миллион вышел на волю. У этого миллиона где-то там свои есть папы, мамы, друзья, жены, дети, родные. Поэтому вроде бы казалось значительное количество связанных теми или иными нитями с освободившимися должны были бы морально поддержать претендента на диктаторский престол. Но Берия просчитался ‒ он сделал ставку на люмпен.

Надо сказать, что эта ставка была обусловлена всем предыдущим ходом событий. Потому что советская власть традиционно она признавала люмпен, в том числе всякий криминальный элемент, за социально близких для рабоче-крестьянской власти. Хотя политически это были социально чуждые. С ними советская власть не шла на компромиссы. На них она никогда не опиралась в своей пенитенциарной политике, то есть в тюрьмах, в лагерях это были отверженные, преследуемые. На них натравливали, науськивали криминальный элемент. Сам по себе криминальный элемент был вполне себе социально близким.

Эта традиция видимо сказалась и в таком неправильном выборе Берии. Он поставил не на ту лошадь. Да, значительные слои были облагодетельствованы им, но слои социально дефективные, которые даже если бы и хотели оказать ему какую-то поддержку, не могли этого сделать.

Хрущев в свое время поступил гораздо дальновиднее, освободив политических. Конечно, он вызвал этим огромное противодействие и противостояние в очень влиятельных сферах. Однако вместе с тем он привлек на свою сторону огромное количество мыслящих людей, интеллигенции, влиятельных людей, в том числе людей достаточно высокопоставленных. Потому что очень часто были примеры того, когда допустим, муж или жена занимал высокий пост, а его супруг в это время «парился на нарах». Причем, это касалось даже самых высокопоставленных лиц в государстве. Сидела жена Молотова. Правда она сидела за дело. Она проявила себя как такая активная сионистка Полина Жемчужина. Сидела жена Калинина Лорберг. Сидела жена секретаря бессменного сталинского Поскребышева. И так далее, так можно перечислять довольно долго.

Освободив этот контингент ‒ интеллигенцию, партийных работников, бывших военных ‒ Хрущев сделал разумный политический ход. Он обеспечил себе поддержку в высших слоях общественной атмосферы. А Берия сделал ход неразумный. Ему бы надо было подумать о том, как привлечь на свою сторону хотя бы часть элиты. Она боялась его, не верила ему, не доверяла и как «дырку в голову» не хотела, чтобы Берия унаследовал диктаторские полномочия Сталина. Поэтому после этой амнистии, после выхода на волю заключенных по манию Берия, ему жить-то оставалась совсем недолго. Очень скоро произошел переворот. Берию арестовали, наскоро судили и расстреляли. Ему не помогла эта широкомасштабная амнистия. Тогда как простым людям, жителям нашей необъятной Родины, эта амнистия сильно нагадила и сильно усложнила жизнь. Об этом я уже говорил.

Мы сегодня легко переходим от этого сюжета к нашей современности. Что у нас-то происходит в России с криминалитетом? Является он для нынешней власти социально чуждым или социально близким? Как ведется с ним борьба? Можно ли нам ждать вот такой широкомасштабной амнистии? Если да, то в каком направлении она пойдет, и какие плоды может принести? Это круг мыслей, к которым нас призывает обратиться повод, обозначенный в начале.

Дело в том, что у нас сейчас сидит народу, наверное, может поменьше, чем при Сталине сидело, а может быть, даже и нет. Потому что уж миллион с лишним по тюрьмам и лагерям у нас сегодня томиться. Среди этих людей очень много таких, которые попали за «бытовуху», за пьяную драку, за кражу курицы у соседа или двух килограммов гречки, за всякую ерунду короче говоря. Оправдательных приговоров у нас ведь почти нет. Их очень мало, ничтожное количество. При Сталине было гораздо больше. Поэтому сегодня томится по тюрьмам и лагерям много народу, который по глупости, из-за крайней нищеты, по пьянке, в общем, из-за всякой ерунды. Понятно, что эти люди, просидев чуть-чуть лишнего в тюрьме, выходят оттуда совсем не исправленными, и не улучшенными, а гораздо чаще они выходят оттуда уже законченными негодяями, преступниками и так далее.

Вместе с тем очень велик контингент тех, кто сейчас садится за экономические преступления. При всем при этом Россия остается в достаточной степени криминальной страной. Несмотря на то, что сидят эти бытовики, сидят совершившие экономические преступления. Сейчас пошла волна (слава богу, это можно только приветствовать) ‒ сажают жуликов, воров, казнокрадов, мошенников всяких, коррупционеров. Слава богу, это очень хорошо. Однако у меня такое впечатление, что с криминальным характером нашей внутренней российской жизни всерьез борьбы не ведется.

Как можно расценить тот факт, что официально в Интернете болтается список из шестисот с лишним человек, про которых все знают, что это воры в законе и криминальные авторитеты? Ведь это люди, которые демонстративно презирают наш закон. Он для них ничто. Они живут по своим законам и представляют собой своего рода государство в государстве. Те связи, те обязательства, те понятия, которые у них распространены, для них стоят неизмеримо выше государственных официальных законов и понятий, отношений и так далее.

На самом деле это действительно враждебное нам, чуждое нам, вредное для нас государство в государстве. Что государство ведет какую-то серьезную борьбу с этим контингентом? С бандитами, с рэкетирами, с рейдерами? Да нет, я бы не сказал. Иначе они бы так не чувствовали себя вольготно в России, не составляли всяких сходняков своих, не проводили бы.

Прошли похороны Деда Хасана, сотни людей приезжали открыто с венками, с речами, с сопровождением. Казалось бы, сгрести всех или как минимум выставить из России, как сделал Саакашвили. Устроил такие правила игры в Грузии, что неуютно там стало жить ворам и авторитетам, так они все сюда переехали. Здесь им уютно, здесь им хорошо, потому что в России ужасное зло, понимаете ли, хуже нет ‒ игорные дома, борются с казино. Это особенно они никому не мешали. Создается впечатление такое, что это отвлекающий маневр. Реальные, действительные проблемы преступности не решаются, так как они должны были бы решаться.

Больше того, мы видим, что те, кто призван решать эти проблемы и зачастую предстают (причем достаточно открыто) в СМИ, на телевидении, в газетах и везде, те, кто должен был бы бороться с преступностью, они сами предстают как преступники. Мало того что они постоянно нарушают законы. Мы сейчас постоянно видим на наших экранах высоких чинов прокуратуры и МВД, которые оказывается организуют банды, организуют похищения людей. Недавно, буквально вчера, я видел сюжет про курсантов Высшей Академии МВД, которые организовали группу и захватывали людей в заложники. Преподаватель этой Академии оказался руководителем, создателем и организатором этой группы.

Поневоле приходится задумываться, а может быть, весь этот криминалитет для наших властей социально близок? Почему его не преследуют, так как положено по закону? Почему с ним не покончат так, как это требует ситуация? Получается какой-то чудовищный симбиоз, взаимопроникновение. Криминалитет проникает в структуры, которые должны бороться с криминалитетом. Отсеивают людей из спецслужб, из органов МВД и так далее, а они пополняют криминальные группировки. Вот, что страшно, вот что ужасно. Если говорить о сегодняшнем моменте, о наших днях и припомнить ту самую бериевскую амнистию, то, наверное, имело бы смысл поставить вопрос о том, чтобы выпустить этих несчастных «бытовиков», условно говоря, сидящих за курицу, за пьяную драку, и всерьез, наконец, заняться криминалом в России. Вот к каким мыслям привела меня дата 27-е марта далекого 1953 года.

Источник