Вход

Двигатель

Кто рвётся к власти?

29 октября 2017 в 13:38 | Vistal |А.А.Дородницын | 2943 | 2

                                               КТО РВЕТСЯ К ВЛАСТИ ?

В последнем за 1989 год номере «Молодой гвардии» была опуб­ликована статья И. Дьякова и С. Королева «Мужество познавать правду (продолжение диалога)», а во второй книжке за этот год напечатана корреспонденция С. Наумова «Голод 1933 года: па­лачи и жертвы». Прочитал эти важные, на мой взгляд, материа­лы и подумал: почему редко печатаются подобные статьи, поче­му наша пресса полна исторических «разоблачений» совсем иного порядка. Ведь это не что иное, как новая фальсификация истории.

    Какие, скажем, только эпитеты не применяются, когда речь заходит о Сталине. Но неужели «писатели» думают, что за годы, когда самостоятельность мышления считалась тяжким преступле­нием, советские люди настолько отупели, что могут поверить сказке, как некий ловкач всех обвел вокруг пальца и захватил абсолютную диктаторскую власть в такой огромной стране, как СССР. И все это без поддержки определенной, отнюдь не мало­численной и весьма хорошо организованной группы. Но вот что это за группа? Ответ на этот вопрос, как и анализ происшедше­го, — это уже запрещенный плод, на него ни гласность, ни де­мократизация не распространяются.

    К счастью, правила не бывают без исключений. Публикации в «Молодой гвардии» тому подтверждение. Но какой ценой удается редакции говорить правду? Откройте журнал «Огонек», газеты «Советская культура», «Московские новости», «Известия», и вы узнаете, каких только ярлыков не навешивают там на авторов «МГ». Их сравнивают и с провокаторами, и с шовинистами, и с фашистами, и с антисемитами. И все за то, что они осмеливают­ся сказать правду, какой бы горькой она ни была, называют среди тех, кто устанавливал в нашей стране тиранию, кто повинен во многих наших бедах, не только Сталина, но и лиц из его окру­жения, в том числе и еврейской национальности.

Я ничего не имею против евреев. Но зачем выдавать частное за общее, зачем подчеркивать в названных изданиях, что зло не интернационально, зачем вообще наводить тень на плетень. Историю мы должны изучать «без купюр» и «прикрас». Виноват, я чем-либо русский — говори об этом, и пусть тебя не обвиняют в русофобии. Виноват еврей — называй его, и это не явление антисемитизма. Такова моя точка зрения, которую должен был высказать, прежде чем приступить к воспоминаниям, вызванным публикациями в «Молодой гвардии».

Я родился до революции. Жили мы в селе Новая Босань недалеко от Киева. Село наше стояло на перекрестке дорог. И кого только  не побывало здесь с 1917 по 1921 год. И войсковые части Центральной Рады, и немецкие соединения, и чехословацкие бунтари», и деникинцы, и поляки. И все они то и дело сменялись подразделениями Красной Армии, в которой командовали, как известно, и комиссары. Не берусь доказывать, насколько они были необходимы в воинских частях. Поделюсь иным наблюдением: как это ни странно, но ни разу не было, чтобы комиссаром тех красноармейцев был русский, не говоря уж об украинце. Откуда я знаю о национальной принадлежности комиссаров? Мой отец был врач. Его дом был одним из самых больших в селе, да и находился он на главной сельской магистрали. Поэтому командование всех проходивших воинских соединений всегда останавливалось у нас.

   Поскольку наше село находилось недалеко от Киева, до нас доходили сведения о том, что творила Киевская ЧК. Подчеркиваю: творила. Я вовсе не сторонник тех, кто перекладывает сейчас вину за прошлые преступления некоторых чекистов на нынешних работников КГБ. Так вот, Киевская ЧК творила то, что даже расшалившихся детей в селе пугали именем одного из местных чекистов Баумштейна: «Перестань безобразничать, а то Баумштейн тебя заберет!» Для нас это было гораздо страшнее,  чем попасть в руки домового, или черта, или самого сатаны. Говорили еще про изобретательницу пыток из этого заведения, некую Розу.

|   Когда Киев, а затем и наше село заняли деникинцы, отец, помню, отправился в Киев раздобыть лекарств для больницы. Завалы трупов жертв ЧК еще не были разобраны, и отец видел их своими глазами. Трупы с вырванными ногтями, с содранной кожей на месте погон и лампасов, трупы, раздавленные под прессом. Но самая жуткая картина, которую он видел, это были 15 трупов с черепами, пробитыми каким-то тупым орудием, пустые внутри. Служители рассказали ему, в чем состояла пытка. Одному пробивали голову, а следующего заставляли съесть мозг. Потом пробивали голову этому следующему и съедать его мозг заставляли очередного...

   Такой еще случай произошел в нашем селе. Когда Советская власть уже более-менее установилась, у нас остался лишь небольшой отряд. Однажды его командир решил отобрать драгоценности у местных богатеев. И надо сказать, в селе было 52 еврейских семьи. Четыре из них «рабочие» — бондарь, портной, вдова — баба Симониха, выпекавшая вкусные булочки, и еще одна вдова, вязавшая шерстяные носки. Все остальные были торговцы, а значит, люди состоятельные — буржуи, как их тогда называли. Так вот, этот командир — молодой русский парень, прошёл по домам зажиточных селян, в том числе и этих торговцев, и забрал у них золото, которое было на виду (в основном пятирублевые монеты царской чеканки), и собирался сдать драгоценности представителям Советской власти. Нет, награды за эту операцию он не получил. Через  день из уездного города приехал комиссар с отрядом, и... командир был расстрелян.

     Мы, мальчишки, побежали прямо на школы посмотреть, что случилось. Белобрысый парень с рыженькими усиками лежал на краю болота. Ноги на сухом месте, а голова в воде. Залитая кровью гимнастерка. Страшное зрелище! Нам много раз приходилось видеть мертвецов, умерших от болезней, но впервые мертвого человека, которого убили люди.

    Врач на селе очень почетная и авторитетная персона, поэтому крестьяне приходили тогда к отцу и задавали ему недоуменный вопрос: «Що ж це таке робится? У нас можно брать усе, що схочеш, нихто тобi а н i слова не скаже. А той парубок потрусив трохи жидiв i його вже разстрiляли». Что мог сказать на это отец? Он отвечал вопросом на вопрос: «А ви бачилн лице того комiссара?..»

     Нашей семье и самой пришлось столкнуться со зверствами тех времен. Мой дядя Андрей во время первой мировой войны был мобилизован, и, поскольку имел среднее образование, был произведен в офицеры. После революции он был призван в состав украинской армии и послан командиром отряда в свой родной шахтерский поселок Успенск (мой дед был шахтером, работал машинистом на шахте). Когда к поселку подходили части Красной Армии, дядя решил: зачем зря проливать кровь? Распустил на все четыре стороны свой отряд и украинскую администрацию, а сам остался. У него не возникло ни малейшего опасения, что от шахтеров, с которыми был знаком с малых лет и которым ничего плохого не сделал, он будет иметь какую-либо неприятность. Но дядя Андрей не учел, что судьбу его будут решать не товарищи его детства — шахтеры, а комиссар того подразделения. которое первым войдет в поселок. И комиссар решил: он не только приказал расстрелять дядю, но перед расстрелом ему отрезали нос и уши. А жену его, тетю Маргариту, лишь за то, что она была не чужим человеком офицеру украинской армии, ЖИВОЙ бросили в шахту.

      Впрочем, если бы им удалось избежать смерти во время гражданской войны, она, очень возможно, настигла бы их в 1924— 1928 годы, когда во время «царствования» на Украине Лазаря Кагановича систематически истреблялась украинская интеллигенция. Возможно, что и мои родители не избежали бы этой участи, если бы наша семья не выехала с Украины в 1925 году. Особо опасной «преступницей» среди нас была мама. В нашем селе сразу же после революции был создан театр, в котором ставились украинские музыкальные пьесы (даже «Запорожца за Дунаем» ставили). Артистами были в основном школьные учителя, были и просто сельские парни, имевшие хороший голос. А так как оркестра не было, то пьесы шли под аккомпанемент на рояле моей мамы.

      Среди моих школьных учителей были арестованы тогда учитель украинского языка, учитель украинской литературы, учитель математики. Никто из них из тюрьмы, разумеется, но вернулся. Погиб и учитель истории: видя, как одного за другим арестовывают его коллег, он не выдержал ожидания своей очереди и покончил жизнь самоубийством. И все это происходило до того времени, когда Сталин, как теперь говорят, достиг положения абсолютного диктатора.

       Жестокость времен гражданской войны не может быть, конечно оправдана, но она может быть хотя  бы объяснена. Это было время, когда чувство ненависти оставалось едва ля не единственным, охватившим людей разных политических направлений. У акушерки нашей сельской больницы было два сына. Один пошёл  к большевикам, другой к деникинцам. Как  же они ненавидели друг друга! Если бы они встретились, и уверен, хотя носа и ушей они отрезать не стали бы, но застрелили бы один другого - точно.

       Другое дело мирное время. Чем, например, объяснять голод, начавшийся на Украине и Кубани в 1932—1933 годах? В одном из прошлогодних выпусков газеты «Литературная Украина» была публикована обстоятельная статья об этом голоде, основанная на архивных материалах, появилась вот и публикация в «Молодой гвардии», тоже основанная на документах. Но, кроме архива и документов, есть еще человеческая намять. Мне пришлось косвенно столкнуться с трагическим событием.

       В 1932 году меня назначили начальником нефтеразведочной экспедиции, которой предстояло работать в Туркмении. Ехать в пустыню, где орудовали еще басмачи, где свирепствовал тиф, никто из кадровых работников Ленинградского нефтяного геолого-разведочного института не согласился, и мне пришлось собирать экспедицию из случайных людей. Среди них оказались четыре беглеца от того самого голода. Из писем, которые они получали  от оставшихся на Украине родственников, становились известными некоторые факты. Например, такой: вожаки местного комсомола мобилизовали пионеров, заставляли их ходить но крестьянским хатам и забирать те граммовые кулечки с зерном, которые крестьяне традиционно хранили за иконами, надеясь, что бог пошлет им урожай. Могла ли такая «идея» прийти в голову простого украинца или русского человека? Я в это поверить не могу.

     Однажды я зашел в кибитку, в которой жили участники моей экспедиции, и увидел одного из «беглецов», который лежал на своей походной кровати и дрожал, как в приступе малярии. «Мефодий, что с тобой?» — спросил его. Он не ответил, а протянул мне письмо. Это было письмо от его сестры, которая жила в селе под Уманью. В нем я прочел, что их тетю и ее сына Мыколу расстреляли за людоедство. Расстреляли в селе публично. «Коли тiтку вели расстреливати, вона реготала» (хохотала -авт.), Я тоже задрожал. «А сколько же лет Мыколе?» - «Восемнадцать», - стуча зубами, ответил Мефодий.

    Главный путь беглецов от голода проходил по Северному Кавказу к промышленным городам, таким, как Грозный, Баку. Бежали в надежде найти в них какую-либо работу. Мой отец в то время был заведующим одной из больниц в городе Грозный. Так что я хорошо помню, как каждое утро выезжало несколько грузовиков для того, чтобы подобрать умерших от голода и свалить в общую яму. При этом без всякого медицинского освидетельствования. Мёртв голодающий или еще живой, это решали грузчики. А по больницам был разослан секретный приказ, строго запрещающий медикам оказывать помощь голодающим.

      Как же можно назвать все это? То, что пережили тогда люди, явно выходит за рамки человеческих жертвоприношений фетишу  индустриализации. Это было проявлением почти неприкрытой  ненависти к народу! Но разве русские люди или украинцы могли самих себя ненавидеть, да еще до такой степени...

      То, о чем я писал до сих пор, относится к одной сфере человеческой деятельности - к политической. А как обстояли дела в других областях? Мне хорошо известно положение, которое складывалось во взаимоотношениях людей науки.

       Был, например, крупный математик, академик Академии наук УССР Михаил Кравчук. В 1939 году, после присоединения к СССР западных областей Украины, он пытался привлечь способную западноукраинскую молодежь к научным исследованиям. За это был обвинен в национализме и арестован. В 1953 году М. Кравчука освободили из концлагеря, но домой он не доехал — умер в пути. Так вот, в «либеральные» хрущевские времена удалось познакомиться с архивами НКВД и выяснить некоторые моменты, касающиеся судьбы Кравчука. Оказывается, после ареста НКВД направил запрос в институт математики АН УССР: повлияет ли арест Кравчука на развитие математики на Украине? Из института последовал ответ, что никакого значения для развития математики на Украине Кравчук не представляет. Ответ подписали три сотрудника математического института: Илья Яковлевич Штаерман, Феликс Рувимович Гантмахер и Марк Григорьевич Крейн. (Первого я лично не знал, так что не исключена ошибка в написании фамилии.)

     Не так давно вышла книга о Кравчуке, которую написал киевский журналист Н. Сорока. О том, что рассказал я, в ней ни слова, хотя автор знал все. Мужества ему не хватило? Не думаю. Книга вышла в свет в брежневское время, так что, возможно, кое-что из нее изъяла цензура. Были и у меня неприятности. Я работал в одном весьма засекреченном институте. Сразу после войны в институт был принят на работу один молодой одессит. Каждый устраивающийся к нам должен был проходить весьма тщательную «анкетную» проверку. Должен, но не каждый был обязан. В институте на ответственных должностях было немало земляков одессита. И вот через каких-нибудь полгода он не только хорошо у нас освоился, но и представил кандидатскую диссертацию. На заседании ученого совета выступил сначала диссертант, затем спел дифирамбы талантливому одесситу его руководитель. Официальные оппоненты, произнеся несколько формальных критических замечаний, тоже дали положительное заключение. Я же слушал и удивлялся. В диссертации не только не было приведено доказательств ни одного из положений, но не было дано даже сколько-нибудь убедительных обоснований. Словом, я не выдержал. Выступал и указал собравшимся па совершенно необоснованные, а иногда и просто неверные утверждения диссертанта. Мое выступление не было бесполезным. Однако я сразу этого не понял. Ведь после взяли слово пять человек. И каждый, правда,  почти не касаясь обсуждаемой работы, говорил о талантливости одессита. Но вот счетная комиссия, выполнив свои обязанности, сообщила результат тайного голосования: 7 — за, 16 — против. Провалился одессит! И вышло: я приложил к этому руку. То, что это многие истолковали именно так, доказывает поступившее к нашему куратору-полковнику КГБ. К нему поступило на меня заявление о том, что я антисемит. Заявление подписали руководящие работники института, земляки одессита. Небезинтересно, как я об этой узнал. В последние годы жизни Сталина (1950—1952) из закрытых институтов началось массовое увольнение евреев. Среди увольняемых были, конечно, и такие, от  которых следовало избавиться как можно скорее, но били и дельные, работящие сотрудники. В нашем институте работала специальная комиссия ЦК, проверявшая кадровый состав и выносившая решения об увольнении. Я был единственным, кто согласился пойти в комиссию и попытаться защитить от увольнения  хороших работников (в то время это было не совсем безопасно).  Председатель комиссии в ответ на мои доводы прочел мне  лекцию о политическом положении, о том, что в Советском Союзе  организуется «5-я колонна» и допустить ее наличие в нашем институте, имеющем исключительно важное оборонное значение, было бы непростительным, но все же пообещал внимательно отнестись к тем, за кого я хлопотал.

         И вот что затем произошло. В конце того же дня ко мне зашел наш полковник КГБ и сказал:: «Вот вы пришли в комиссию защищать евреев, а с этим документом вы знакомы?» И показал мне то самое заявление. В нем четко было сказано, что я проваливал того одессита не потому, что его работа была слабой, а потому, что я антисемит. Я бы посмеялся над этой бумагой, если бы не один факт. Среди подписавших заявление я увидел подписи тех, кого считал своими близкими товарищами и которые прекрасно понимали, насколько слабой была работа одессита.

     Я бы мог привести еще много примеров подобного рода. Рассказать, например, о том, как «своих» протежируют, как расправляются в науке с неугодными, а по выборам в Академию наук можно было бы написать целую книгу. Но не в этом цель, которую я преследую, излагая свои воспоминания. Этими своими | воспоминаниями мне хочется доказать бесспорную, на мой взгляд, истину: в нашей стране давно ведется борьба за власть одной группы людей над всем народом, причем она ведется широким фронтом не только на политическом уровне, а во всех областях человеческой деятельности. Знание этого позволяет многое понять и из того, что происходит у нас сейчас.

                                                             А. ДОРОДНИЦЫН, Москва

        От редакции. Эта корреспонденция была подписана инициалами и фамилией. Рядом с ними на последней странице рукописи был дан еще номер телефона и... все. Когда статья готовилась к печати, мы связались с автором, уточнили, с кем имеем дело. Оказалось, с известным советским математиком, геофизиком и механиком, академиком АН СССР, Героем Социалистического Труда, трижды лауреатом Государственной премии СССР, лауреатом премии имени А. Н. Крылова, кавалером пяти орденов Ленина и ордена Октябрьской Революции, почетным директором ВЦ АН СССР Анатолием Алексеевичем Дородницыным.

—      Почему Вы не указали в корреспонденции ни своих званий, ни должности, ни наград? — задали мы вопрос ученому.

—      Отбирая материалы для печати, журналисты, по-моему, должны руководствоваться их содержанием, а не тем, кто посылает им письма, — ответил А. А. Дородницын.

Журнал «Молодая гвардия» 1990г № 5, стр. 252 -257

Источник

12345  4.13 / 32 гол.
Чтобы оставить комментарий войдите или зарегистрируйтесь

2 комментария

  • Vistal
    31 октября 2017 в 08:52
    Вообще - то я опубликовал  эту статью в ответ на вопли о сталинских репрессиях.
    Ответить
    • ss69100 ss69100 Vistal
      23 января 2018 в 00:47
      Ма-ла-дец(((
      "Но разве русские люди или украинцы могли самих себя ненавидеть, да еще до такой степени..."
      Уже одна эта фраза говорит о неадекватности автора. Ибо практика, которая критерий истины, на примере Украины опровергает этот тезис академика. Уже не говоря о взаимной резне РУССКИХ в Гражданской войне.
      Ответить

 

СССР

Достойное

  • неделя
  • месяц
  • год
  • век

Наша команда

Двигатель

Комментарии

СБ СССР
вчера в 20:21 5
Агафонов
15 марта в 16:02 26
Александр Суворов
14 марта в 18:05 5
Александр Суворов
14 марта в 17:03 3
Агафонов
13 марта в 20:12 26
Александр Суворов
12 марта в 20:11 3
Емеля
10 марта в 21:38 3
Александр Суворов
10 марта в 18:12 2
Александр Суворов
10 марта в 16:28 3
Александр Суворов
9 марта в 16:35 1
Агафонов
8 марта в 19:16 7
Кирилл_Москва
15 февраля в 10:18 2
Александр
14 февраля в 16:29 4
Александр Вершинин
13 февраля в 06:32 1
Алексей Михайлович
8 февраля в 18:40 1
Алексей Михайлович
7 февраля в 21:47 1

Лента

О чём поют финансы?
Видео| 15 марта в 22:27
Секреты Геральдики
Статья| 9 марта в 16:26
Большие игры в мере и вне её
Аналитика| 9 марта в 10:50
Троица и тяга взаимная
Статья| 7 марта в 08:31
Фильм "ЗАМЫСЕЛ" (2019)
Видео| 6 марта в 12:32
Неумеха? В руководители!
Статья| 3 марта в 13:28
Взгляды на мiр
Статья| 28 февраля в 23:15
У вас лопаты есть? Улыбайтесь!
Статья| 25 февраля в 12:07

Двигатель

Опрос

В войне ХАМАС с Израилем вы на стороне ...

Информация

На банных процедурах
Сейчас на сайте

Популярное

 


© 2010-2024 'Емеля'    © Первая концептуальная сеть 'Планета-КОБ'. При перепечатке материалов сайта активная ссылка на planet-kob.ru обязательна
Текущий момент с позиции Концепции общественной безопасности (КОБ) и Достаточно общей теории управления (ДОТУ). Книги и аналитика Внутреннего предиктора (ВП СССР). Лекции и интервью: В.М.Зазнобин, В.А.Ефимов, М.В.Величко.