От собаки к волку, и обратно

У французов время сумерек называется временем «между собакой и волком». Наверное, в том смысле, что днём хозяева собаки, ночью — волки, а в промежутках — ни те, ни другие. Если за условный день в жизни человека принимать время бодрствования, а за условную ночь — время сна, то каждый из нас два раза в сутки оказывается в своих личных сумерках. И у меня, по крайней мере, это абсолютно разные времена.

Сначала несколько слов об общем у этих двух сумерках сознания. Если повезёт, то можно обнаружить, как мы перемещаемся ото сна к яви, или обратно, неравномерно, «по кускам». Бывает так, что тело уже уснуло, а мозг ещё нет, и когда мозг теряет связь с телом, нам кажется, что мы падаем. Инстинктивная реакция — дёрнуться в поисках опоры, и мы снова целиком в яви. Или наоборот, мозг ещё спит (конечно, очень условные «мозг» и «тело» - и то, и другое — просто разные области одного и того же!), а тело уже проснулось — и мы долго пребываем в уверенности, что реальность сна это и есть реальность, иногда даже делаем какие-то движения в этой уверенности, произносим какие-то слова. Или, что гораздо чаще, впадаем в определённое настроение.

Станислав Лем, по-моему, ввёл такое слово - «просоночное состояние». Это как раз такое состояние, когда мы ещё не заснули, но уже видим сны. Даже не видим сны, а просто становимся свидетелями, как наши мысли (или что это там такое), которыми всегда кишит наша голова, вдруг становятся реальностью, обретают массу, цвет, запах. Лем не без основания полагает, что именно в этом состоянии мы становимся наиболее близки к гениальным прозрениям. Понятно, что такое состояние можно ловить что до, что после сна, культивировать его, использовать. Своего рода тоже — «управляемый сон».

Когда мои собаки накормлены и получают команду «на место», а волки ещё не вышли из своих дремучих лесов, я могу оказаться в двух разных мирах, грань между которыми, тем не менее, довольно размыта и неясна.
Если день был полон нужными мне событиями (а это, как правило, означает, что и следующий день уже расписан под завязку), времени для сна не так много. И постель становится таким желанным пристанищем, где можно наконец остаться наедине с самим собой, ощутить внутри себя биение жизни, почувствовать лёгкую тревогу, даже не тревогу, а такую всеобщую мобилизацию — готовность к прыжку. В такие минуты невольно блаженно улыбаешься, и мысль работает чётко, и уносит тебя в удивительные миры, где все рады тебе и встречают с распростёртыми объятиями. Иногда в такие моменты мне удаётся почти физически очутиться рядом с близкими людьми — я очень хорошо чувствую их рядом, мне кажется, даже могу посмотреть им в глаза. Хотя глаза мои уже давно закрыты, и открываться не собираются.
Но бывает и по-другому. Целый день (или почти целый день) занимался не пойми чем, на завтра чётких планов нет, напился чаю, улёгся — и начинается. Как ни ложись, всё равно что-то мешает. То слишком слышно пульс в руке, на которой лежишь, то ноги в неправильной позиции, то жарко, то холодно. Нет удобной позиции. Не существует в природе. Забыли выдумать. Но самое жестокое это, конечно, мысли. Мысли, мысли, поток нескончаемых обрывков ничего. И они вьются вокруг тебя как назойливая мошкара, а ты боишься лишний раз шевельнуть рукой, потому что вроде только-только начинает приходить спасительное оцепенение. Но нет, сон так просто не дастся. Сначала нужно будет извести себя практически до белого каления. Никогда не забуду, когда изнуряюще жарким летом в Ташкенте ты лежишь в темноте и изнываешь не только от внутренних комаров, которые терзают тебя каким-нибудь откровенным бредом, типа вопроса: «А что ещё бывает 12?», - но и от комаров абсолютно реальных, которые ладно бы просто кусали, но нет, они на бреющем полёте садистски кружат около твоего уха, наполняя всё внутреннее пространство твоё нестерпимым, ирреалистичным зудом. И только с приходом рассвета, с приходом лёгкого утреннего ветерка (который по-узбекски называется «шабада»), с утренней песней муэдзина удаётся провалиться в блаженное забытьё, не наполненное ничем, ничем не характерное, пустое, безвкусное ничего. Которое воспринимаешь как самую великую награду, которой когда-либо удостаивался человек.

Время рассвета, время, когда волки, задрав пару симпатичных овечек, довольные уходят восвояси, и собаки, преисполненные чувства долга и собственной значимости выходят на первый обход своих владений, тоже бывает разным в моей жизни.
Как хотелось бы мне, чтобы чаще это время было упругим и звонким. Когда выпрыгиваешь из постели навстречу запланированным свершениям, походам и приключениям! Когда сам сон, который ты смотрел только что, плавно превращается в напоминание о хороших делах, которые у тебя есть возможность сделать сегодня. Когда сон этот дарит тебе удивление, такое радостное похмыкивание — мол, ну надо же, вот оно оказывается как может быть, надо будет попробовать! И ты оглядываешься на свою любимую постель и нежно обещаешь ей: «Я вернусь к тебе, моя дорогая! Я обязательно расскажу тебе всё, что со мной произошло, и ты обнимешь меня, убаюкаешь и покажешь продолжение всех снов, которые я так и не успел досмотреть сегодня!»
Но есть, к несчастью, и другие дни. Когда ты, может даже и вскакиваешь по привычке из постели сразу, но день этот не притягивает тебя ничем, что было бы по-настоящему ценно для тебя. И ты укрываешься от этого дня своим одеялом, и постель послушно принимает тебя, и утешает, и дарит покой и недвижИмость. И ты можешь проболтаться так между сном и явью очень, очень долго. И не можешь сбросить с себя постигшее оцепенение — чем больше спишь, тем больше хочется. А вставать всё равно надо, и приходится вставать уже когда лежать нет никакой физической возможности. А в голове туман и марево, мозги превратились в студень, и никакого толкового воспоминания о приснившихся снах нет. Есть только обещание завтра встать рано. И есть предательское подозрение, что обещание это выполнено не будет.

Так пусть же между собакой и волком появится добрый человек, который одним только словом сможет придать нужную меру всем вещам, которые с космической быстротой носятся вокруг нас. Пусть этот человек рассказывает мне сказки и поёт по утрам победные гимны. Пусть этому человеку будет не скучно и не противно в моём доме, в моей душе. А я уж найду способ с ним подружиться!

Источник