Вход

Двигатель

Десять бесед о русском национализме

6 июня 2013 в 23:23 | Емеля |Александр Севастьянов | 1140 | 0

БЕСЕДА ПЕРВАЯ. ЧТО ТАКОЕ РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ. ПРОГРАММА-МАКСИМУМ И ПРОГРАММА-МИНИМУМ

Человеческая психика так устроена интересно, что если она сталкивается с чем-то, чего она не понимает, то реакции бывает обычно две: либо смех, либо страх. Вот русский национализм – это как раз то, чего еще пока не очень понимает наше общество. Это достаточно новое явление.

При советской власти за семьдесят лет никакого русского национализма не было – он был в подполье и вообще не звучал. Он был под запретом так же, как и любой другой национализм. Когда мы читаем мемуары Волкова, Солженицына или Шаламова, там все время встречается упоминание о разного рода националистах, сидевших в тюрьмах и лагерях. Ну, а русским националистам повезло меньше, чем украинским или прибалтийским, потому что они, как правило, были все убиты после революции, когда по спискам отыскивали всех черносотенцев, всех членов Союза русского народа, всех тех, кто принимал участие в других каких-то националистических организациях. Отыскивали в первую очередь, конечно, идеологов, таких, как Михаил Осипович Меньшиков, за которым специально приехала выездная бригада ЧК на Валдай, и там расстреляли его на берегу Валдайского озера на глазах у собственных детей. Ну, и остальных тоже вылавливали по спискам, бросали в тюрьмы и, как только устанавливали принадлежность к той или иной националистической русской организации, сразу расстреливали.

И вот, в течение семидесяти лет мы, как говорится, такого зверя в глаза не видали и не знали, что такое русский национализм. Заново он начал проявлять себя как политическая сила уже после 1991 года. До этого он маскировал себя под русский патриотизм, что совсем не одно и то же, потому что для патриотов первично государство, а нация вторична, а для националистов первична нация, а вторично государство, но тем не менее, в таком вот превратном виде, конечно, он существовал, но как политическая сила русский национализм появился после 1991 года.

Он до сих пор еще для нас во многом непривычен, он до сих пор вызывает много вопросов. До сих пор еще большинству наших читателей, зрителей, наших общественных деятелей не ясно, что это такое. Поэтому кто-то воспринимает националистов с усмешкой, как я уже говорил, кто-то посмеивается, а кто-то пугается. А кто-то специально пугает и пытается делать из националистов страшилку такую, «дурилку картонную», как говорится. Поэтому мне прежде всего хотелось бы внести некоторую ясность и успокоить наших интересующихся политикой слушателей, что же такое русский национализм, страшно ли это или, может быть, смешно, а может быть, это все на самом деле очень серьезно и совсем не страшно.

Вот для того, чтобы внести ясность в этот вопрос, я хочу обратиться к такому короткому, но очень ясному документу, который был принят в январе 2004 года на конференции, которую проводила тогда Национально-Державная партия России, и на этой конференции были собраны все самые серьезные представители русского движения на тот момент. Там был и Русский общенациональный союз (Артемов), там было и Военно-державное движение, там были и Союз славянских общин, и православные какие-то организации, было Движение против нелегальной миграции (Белов), был Николай Александрович Павлов, который представлял тогда, по-моему, какую-то из бабуринских структур, если мне память не изменяет. В общем, всем предоставлялось слово, все обсуждали повестку дня. А на повестке дня стоял главный вопрос – Программа-минимум русского движения и Программа-максимум русского движения. Вот все эти две программы поместились на одном-единственном листочке. Очень коротко было и ясно сказано там все, и я хотел бы сейчас об этом вам рассказать. Должен только заметить, что по-прежнему этот лист открыт для подписания, и к нему могут присоединиться все желающие политические силы.

Программа-максимум русского движения состояла из одной-единственной фразы, потому что это коренной пункт, на котором сходятся все русские организации, все русские политики, независимо от идейной направленности, от социальной базы и так далее. Этот пункт короткий: преобразование нынешней Российской федерации в Русское национальное государство, которое должно к тем территориям, на которых оно находится сегодня, присоединить еще те, кто пожелает присоединиться, а таких территорий должно быть, по нашим представлениям, немало, но об этом мы поговорим отдельно, как-нибудь в следующий раз. Вот создание Русского национального государства – это императив, то есть как бы внутренне вызревшее требование, сопротивляться которому нет никаких моральных сил. Это и есть Программа-максимум, то, ради чего мы все это делаем.

А Программа-минимум состоит из восьми пунктов, каждый из который связан с другим, и к ним, может быть, можно добавить очень многое, а вот убавить нельзя ничего.

И первый из этих пунктов Программы-минимум – это признание России мононациональной страной. Это очень важно на самом деле.

Потому что СССР вот, например, был многонациональной страной…

То есть: что такое нация? Не всякое племя является нацией. И даже не всякий народ является нацией. Это нужно хорошо понимать. Так, скажем, алеуты – их там всего 600 человек – это народ (можно назвать его народностью, но это очень сомнительный, нечеткий термин). Народ; кто-то, может быть, назовет его племенем. Но нацией назвать их нельзя, потому что нет своего государства у алеутов – и быть не может, пока что.

Не всякий народ является нацией.

По поводу определения нации есть много всяких вариантов, но я опираюсь на то понимание нации, которое вызрело в русской научной традиции. В традиции как антропологической и этнографической, так и в юридической. И с точки зрения русской традиции, российской традиции, нация – это такая фаза развития этноса, в которой этнос обретает свою государственность. Есть свое государство, есть свой суверенитет у народа – значит, это нация. Не дозрел народ до стадии своего суверенитета, своей государственности – значит, он остается пока на стадии народа.

Вот возьмите, например, Англию. Понятно, что там есть не только англичане. Там есть и шотландцы, там есть и валлийцы, который населяют местность Уэльс. Они этнически различны. Англичане – не шотландцы. Валлийцы – не англичане. Но все они объединены британским согражданством. И нацией среди них являются только англичане. Потому что этот этнос, английский, создал это государство, в котором нашлось место и шотландцам, и валлийцам, и ирландцам, и другим еще каким-то большим и малым этносам. Вот поэтому они являются нацией. А шотландцы такого своего государства не создали, или создали и потеряли, поэтому они стоят на стадии народа. Вот в этом различие.

И, конечно, вы понимаете, что Советский Союз был многонациональной, действительно, страной, по-настоящему. И развал Советского Союза это подтвердил. Потому что на месте огромной страны оказалось 15 государств, 14 из которых являются национальными государствами. Развалился Советский Союз в основном по этническим границам, как всегда разваливаются многонациональные империи. И не просто национальные государства создались, а этнократические – Эстония для эстонцев, Молдавия для молдаван, Украина для украинцев и так далее. И это свидетельствует о том, что в действительности советского народа как чего-то единого, единой нации не существовало. Было согражданство, которое развалилось по национальным квартирам, по национальным границам на ряд наций, которые содержались внутри этого искусственного понятия «советский народ».

А Россия? Она совсем другая. Она не такая, как Советский Союз. В ней есть государствообразующий народ, в ней есть единая нация. И эта нация – не российская (такой нации нет, это химера). Эта нация – русская. Восемьдесят с лишним процентов населения, которые являются единственной реальной скрепой всего колоссального пространства от Калининграда до Владивостока. Вот это нужно хорошо понимать.

И это понятие – не только наше местное, российское. В международном правовом пространстве, в международном правосознании, тоже существует это разделение: мононациональные страны – и многонациональные страны. Если мы поднимем, допустим, документацию такой старейшей, наиболее авторитетной, международной организации, как «Freedom House» (правозащитники с самым большим стажем, наверное, которые широко занимаются юридической проблематикой, в том числе и межнациональных отношений), там в этих документах однозначно говорится, что если две трети, то есть 67%, или более населения какой-то страны относят себя к одной этнической общности, такая страна является мононациональной, а не многонациональной.

Поэтому если, например, в России 80% русских (больше, чем евреев в Израиле), то такая страна является, конечно, мононациональной. И это важно подчеркнуть и установить. Я скажу потом, почему.

Второй пункт. Это признание русских не только коренным и титульным народом на территории всей России, на каждом ее квадратном миллиметрике… (ведь именно по имени русских назвали Россию, “Россия” – “страна россов”, страна русских) …не только коренным и титульным, но и единственным государствообразующим народом России необходимо признать. И понятно, что этого требует научное сознание, потому что только русские (и никто больше!) создавал – расширяясь и направляясь на север, на юг, на восток, на запад – создавал эту огромную страну, присоединяя другие народы. Кого-то добром, а кого-то и силой, а кого-то просто по ходу событий, без особенного внимания. Как вот присоединили мы, допустим, молдаван, в результате войны с Турцией. Или присоединили мы финнов – в результате войны со Швецией. Ни молдаване, ни финны не были субъектом этого процесса, они были объектом.

И кроме всего прочего, понятно, что страна наша держится только на русских. И если, например, русских вот завтра не будет, то в ту же минуту не будет и России.

Это второй пункт. Почему необходимо формальное установление этих двух моментов? Потому что, чтобы Россия в целом процветала, и все живущие в ней народы процветали, необходимо укреплять вот эту единую, главную, несущую конструкцию России – русский народ. А для того, чтобы его укреплять, в соответствии с демократическими нормами, не нарушая прав и интересов других народов, необходимо придать вот этот особый официальный статус русским, чтобы было юридическое, формальное основание для первоочередной заботы о русском народе. Все должны понимать, что если русские будут бедными, слабыми, вымирающими, деградирующими, то рано или поздно вымрут, деградируют, ослабнут все остальные.

Вот поэтому эти два пункта поставлены во главу угла. Центральный момент, от которого нужно отталкиваться, чтобы идти дальше.

Третий пункт – это национально-пропорциональное предствительство, которое необходимо установить в России. Потому что проблема эта давно уже носит серьезный общегосударственный характер. И давно уже об этом говорят в Академии госслужбы при Президенте Российской Федерации. Мне приходилось быть на слушаниях в Думе, где именно профессора и преподаватели Академии госслужбы с большой тревогой, с возмущением говорили о том, что в национальных республиках, например, русских во власти практически не осталось. Что их выдавливают оттуда. То есть, нарушается пропорция справедливая.

И не только в республиках. Как выразился один из профессоров, «стоит поставить нерусского министра, как сразу все министерство становится на 60% той же национальности». Поэтому это важный момент.

Если русские занимают в общем населении России примерно 80%, соответственно, не может быть меньший вес их и в представительских каких-то органах, и в органах власти. Эта квота должна быть определена и закреплена. И для других народов то же самое. Это требование как бы общей справедливости.

Четвертый пункт – это пункт, который требует признать, во-первых, разделенное положение русской нации и, во-вторых, признать ее право на воссоединение.

Этот пункт тоже взят не «с потолка», он тоже вполне признан международным правом. И мы с вами были свидетелями, как в ХХ веке, например, воссоединился вьетнамский народ. Мы были свидетелями того, как воссоединились Восточная и Западная Германии. Мы с вами были свидетелями того, как Китай объединился с Гонконгом, как Китай объединился с Макао, то есть воссоединился китайский народ. На очереди теперь стоит Тайвань. И мы с вами понимаем, что как бы ни возмущалась там, допустим, Америка или кто-то еще, но если произойдет воссоединение Китая с Тайванем, это будет сделано в рамках исторической справедливости. Потому что это единый народ, который имеет право жить в едином государстве. И такое же право, конечно же, имеют и русские. Чем мы хуже вьетнамцев? Чем мы хуже китайцев? Чем мы хуже немцев, наконец? Почему им можно, а нам нельзя? Это что за странное такое проявление несправедливости, что за дискриминация? Конечно, мы тоже имеем право на воссоединение!

А ведь от нас отрезали в 1991 году, ни много ни мало, 25 миллионов. Земли так называемого Северного Казахстана – это вообще-то, по-нашему, Южный Урал, где от семидесяти до девяноста процентов населения – это казаки: гурьевские, уральские, семиреченские. Восемь областей, примыкающих непосредственно к российской границе, – это русские земли, отрезанные от нас большевиками, искусственными границами.

То же самое можно сказать о левобережье Днепра. Каким образом получилось так, что, скажем, Харьков, Донецк, Луганск – теперь вроде как и не русские, не российские? Если кто-то помнит, как создавалась историческая граница нынешняя, российско-украинская – так ведь создавалась она немецким штыком, по тому самому Брестскому мирному договору, который сами же подписавшие его большевики называли «похабным». Так вот, этот «похабный» Брестский мир – это и есть истинный автор российско-украинской границы. Но даже тогда, по «похабному» Брестскому мирному договору, даже тогда Таврида, Таврическая область вместе с Крымом должны были принадлежать России, потому что все понимали – ну, а как же иначе, по-другому не может быть. А сейчас уже и это не так.

То же самое можно сказать о северо-восточном районе Эстонии. Ведь все знают на самом деле, что город Тарту назывался в свое время немецким Дерптом, но до того, как он стал немецким Дерптом, это был русский город Юрьев, основанный русскими князьями. Это были русские земли. И до сих пор на северо-востоке Эстонии проживают в большом количестве русские. Они работают там.

Ну, и конечно, раз уж на то пошло, то мы знаем, что нет никаких генетических различий между русскими и белорусами. И затормозившееся, к сожалению, объединение России и Белоруссии – это, на самом деле, требование номер один для нашей внешней политики и необходимость номер один. Потому что ничто нас не разделяет с этим братским народом, который, вообще-то говоря, субэтнос триединого русского народа. И генетически это так и есть. Белорусы – наши полные братья по крови.

Поэтому вот таким образом ставятся вопросы в Русском движении. Да, русские впервые в своей истории оказались в разделенном положении, и это положение нетерпимо, оно должно быть преодолено. И мы имеем на это и моральное, и международное юридическое право.

Далее следует говорить о том, что пятый пункт программы Русского движения, которая была принята в 2004 году, – это пункт о необходимости укрепления культурно-исторического и языкового единства русского народа.

Что имеется в виду? Вы знаете, если бы сто лет назад кто-нибудь сказал, что украинцы и белорусы отделятся от русских, что будут созданы национальные государства, в то время в это никто бы не поверил. Но в течении почти ста лет шла целенаправленная пропаганда, которую сначала вели австрийцы и поляки, чтобы разделить братские украинский, белорусский и русский народы. Им было невыгодно признание нашего братства, признание нашего родства. Ведь сейчас это очень трудно себе вообразить, но перед Первой мировой войной на Украине центр москвофильства находился во Львове, на Западной Украине. Наши украинские братья, которые стонали под гнетом австрийцев, под гнетом поляков, они тянули руки к Москве, они взывали к русским братьям. Они надеялись, что мы их освободим, и мы их в конечном счете освободили от этого ига. И вот тогда, чтобы противодействовать этому москвофильству, чтобы пресечь вот эти надежды и ожидания украинцев, вот тогда была развернута австрийцами и поляками пропаганда украинства. Вот сто лет этой пропаганды – и вы теперь видите, что именно там, на Западной Украине, где был центр москвофильства, именно там теперь эпицентр украинского этногенеза и русофобии.

То есть, это оказалось возможным. Двадцатый век показал, что такой эксперимент, если он поставлен грамотно, если он поставлен со знанием дела, если в него вложены определенные средства, он приносит результат.

И вот сейчас такая же пропаганда ведется уже в отношении казаков, поморов, семейских на Алтае, старожилов в Магаданской области, кержаков и так далее. То есть, от русских пытаются отколоть все новые и новые субэтносы, внушить этим субэтносам, что они – отдельные народы. При этом, конечно же, всячески вбиваются клинья, всячески пытаются противопоставлять тех же казаков и русских, всячески муссируются отдельные какие-то диалектические особенности. Ну, с украинцами получилось тут легче, украинский язык – все-таки не русский, он отличен во многом от русского. Но пытаются уже и диалектные какие-то отличия казаков или поморов чуть ли не выделить в такой этнообразующий, в этномаркирующий признак и так далее.

Вот этому необходимо противостоять, если мы не хотим в очередной раз потерять далеко не худшую часть своего народа. А ведь казаки и поморы – это всегда был, прямо скажем, авангард русского этноса, это всегда был главный защитник русского этноса, не случайно они располагались на границах. Это были те люди, которые расширяли границы русского государства и русского могущества. И вот сейчас их пытаются от нас оторвать. Этому необходимо противодействовать. Это – отдельный пункт Русской программы.

Шестое. Во всем мире, в дальнем зарубежье, в ближнем зарубежье и, к сожалению, в самой России мы сталкиваемся с таким явлением, как русофобия. Об этом явлении когда-то первым заговорил академик Шафаревич Игорь Ростиславович, который написал знаменитую свою работу, которая так и называется – «Русофобия». Не надо, наверно, никому из русских людей объяснять, что это такое. Это публичное непризнание прав и публичное унижение достоинства русского народа. Мы сталкиваемся с этим едва ли не каждый день и в самой России, и особенно в этнократических государствах, которые образовались на территории бывшего Советского Союза, а зачастую – и за рубежом. Очень много предпринимается шагов, которые так или иначе направлены против русского человека. И этому, конечно, необходимо противостоять. Здесь, наверно, много говорить не нужно, здесь все достаточно понятно.

Седьмой пункт программы Русского движения связан с этнодемографическими аспектами нашей истории. Вот, кстати, когда говорят о том, что же нам предпочтительнее, имперское устройство или устройство национального государства, в конечном счете каждый раз эта полемика упирается в вопросы демографии. Потом что империя создавалась не только казаками, не только русскими войсками, не только колонистами русскими, крестьянами, которые распахивали земли, засевали. Но в первую очередь, империя создавалась русской беременной женщиной, которая рожала и рожала, рожала исправно.

Рожали все – рожали крестьянки, рожали барыни, рожали царицы. То есть, если посмотреть, все последние государи, начиная с Николая Первого… Ну, у Екатерины Второй был один ребенок, но у Павла уже было восемь детей, у Николая, Александра – у них у всех было по шесть, по восемь детей. Как миленькие рожали!

Конечно, рожали, допустим, и узбечки, рожали и таджички, рожали окрестные народы, рожали нерусские народы самой России, но у них смертность детская была выше. То есть, скажем, у узбечки в начале ХХ века, у таджички выживало трое-четверо детей, а у нашей бабы – семеро в среднем, у русской. И вот эта чаша нашего народа, она наполнялась и переполнялась, и через край хлестала, и заливала окрестные земли, и подчиняла себе окрестные народы.

А что сейчас происходит? Сейчас у таджички или узбечки по-прежнему по трое-четверо детей, а у русских? Меньше двух. А для того, чтобы было простое воспроизводство нации, необходимо, чтобы в каждой семье было трое детей. Двое как бы за папу-маму, которые рано или поздно умрут, и третий – за тех, в чьих семьях нет детей или детей мало. То есть за бездетных, за инвалидов, за тех, у кого не получается с детьми, за бессемейных. Три ребенка должно быть для простого воспроизводства. Просто для того, чтобы сохранялся на одном уровне удельный вес нации.

Вот эта проблема сегодня стоит самым острым образом. Потому что если не будет детей у русских, то все бессмысленно, и все наши труды, наши старания, все не имеет никакого смысла. Все равно все потеряем, все отдадим, все у нас отберут, и все равно мы сократимся, как шагреневая кожа.

Вот эту проблему тоже надо ясно видеть, ясно понимать и ставить во главу угла, потому что эта проблема относится к числу того, что называется «сверхзадача». То есть, есть простые задачи, тактические, стратегические, которые говорят о том, что нужно делать, как нужно делать. А есть сверхзадача – это то, во имя чего нужно делать, это самое главное, сверхзадача.

Так вот, сверхзадача – это биологическое размножение и укрепление русского народа. Вне этой задачи все остальное – это тлен, прах и суета. Вот это седьмой пункт повестки русской.

Ну, и восьмой пункт повестки – необходимо признать факт геноцида русского народа в ХХ и XXI веке и преодолеть его последствия.

В 2005 году Национально-Державная партия России в Институте философии Академии наук провела большую, очень представительную конференцию, которая так и называлась: «Геноцид русского народа в ХХ и XXI веках». Там были у нас и академики, и доктора, и кандидаты наук, даже приехал из Харькова знаменитый Эдуард Ходос, глава харьковской иудейской общины, очень интересный еврейский ученый, автор таких книг, например, как «Еврейский фашизм». И он тоже раскрывал тему русского геноцида, русского холокоста, если угодно, но со своих, вполне объективных, научных позиций. Он говорил о роли евреев в этом процессе.

И надо сказать, что в основном ораторы останавливались на четырех ступенях вот этого явления, русского геноцида.

Первая ступень – это, конечно, волна революций начала ХХ века и то, что последовало за Октябрем. Когда был выбит лучший русский генофонд, когда половина интеллигенции вообще была вынуждена эмигрировать. А ведь что такое русская интеллигенция дореволюционная? Она была узенькой, тоненькой пленочкой на огромной такой «магме» народной жизни. Люди умственного труда накануне Первой мировой войны составляли всего 2,7%, меньше трех процентов. То есть, на одного интеллигента приходилось тридцать представителей физического труда. Это была узенькая пленочка, маленькая социальная группка, но, как говорится, «мал золотник, да дорог». Потому что вот эта вот узенькая пленочка – растили ее тысячу лет, от крещения Руси и до падения трона Романовых. Вот результат возгонки, результат селекции национальной – это и была эта вот узенькая тоненькая пленочка. Примерно 40-50% этой пленочки оторвалось и улетело за рубеж, а остальные были здесь на положении лишенцев в большей части. Сейчас трудно поверить, но до Конституции 1936 года, до “сталинской конституции”, вот эти дети «бывших» были поражены в правах. Профессор мог ходить в институт, учить там детей рабочих и крестьян, учить там детей всех народов, евреев, армян, каких-нибудь тофаларов, нганасанов, ненцев, а его собственные дети не могли переступить порог этого учебного заведения. Это был элемент геноцида.

Но и помимо того много русских попало в мясорубку гражданской войны и в следующую мясорубку – репрессий. Лучших из лучших выкашивали. Выкашивали целыми слоями – дворянство, купечество, интеллигенцию, духовенство. Примерно 500 тысяч священников и членов их семей было репрессировано. Это внушительная цифра. А ведь духовенство – это тоже была особая прослойка специально образованных людей, которые знали по нескольку языков, потому что такова была норма духовной семинарии. Там изучались и древние языки, и современные. Это были люди, которые несли свет нравственности, уж какие бы они ни были, но тем не менее, они несли какие-то моральные заветы в народ, заповеди, воспитывали их. Это была прослойка совсем не лишняя в нашем народе.

Вторая ступень геноцида – это, конечно, немецко-фашистский геноцид. Ну, фашистским мы его называем условно, потому что если бы немцы были антифашистами, они бы здесь творили то же самое. Это элемент такого германо-славянского полуторатысячелетнего противостояния, и для нас он обернулся страшными потерями. Двадцать семь миллионов, из которых на фронте непосредственно от военных действий погибло примерно столько же, сколько и немцев, у них семь с лишним миллионов, у нас – восемь с лишним. Остальные наши жертвы – это гражданское население, в чем весь ужас. И одновременно проводился еще и этноцид, то есть планомерно уничтожалась русская культура. Я об этом очень много писал в свое время, фактов здесь более чем достаточно, факты потрясающе ужасны. Немцы не считали нас за людей и не считались с нашей культурой. Каждый немецкий солдат, который шел на фронт, – у него в ранце лежала листовка, подписанная фельдмаршалом Рейхенау, который писал о том, что “никакие культурно-исторические ценности на Востоке не имеют значения”. Если во Франции, например, проходя мимо мемориалов Первой мировой войны, немецкие солдаты обязаны были отдавать честь, то у нас все памятники просто уничтожались. Вот, например, с памятника Кутузову в Смоленске ободрали все пушки, увезли в Германию, на металл.

Третья ступень геноцида – это то, что с нами сделали на Кавказе. В Чечне, в частности. Где русских сейчас почти не осталось, а было когда-то почти 400 тысяч. И это не мои слова. В 2000 году сам президент Путин Владимир Владимирович давал интервью французскому еженедельнику «Пари Матч», где совершенно однозначно вот этими самыми словами сказал, что да, в Чечне все эти годы происходил геноцид русского народа. Для справки я скажу, что до 1994 года, до того, как мы ввели войска в Чечню, там было уничтожено, физически, более 20 тысяч русских людей. Не говоря уже о тех, кого избили, ограбили, изнасиловали, отобрали квартиры, машины, выкинули из Чечни и так далее, и так далее. Вот эта третья ступень геноцида.

Ну и, наконец, четвертая ступень – это то, что с 1991 года с нами творят в сфере экономики, от чего мы теряли на определенном этапе до миллиона людей в год, то есть это такой экономический геноцид русских. Русские проиграли Третью мировую войну, и с нами поступили так, как поступают с побежденными. И мы понесли все тяготы, которые несут все проигравшие, несут побежденные, и в том числе и в образе человеческих, огромных, ни с чем не сообразных потерь.

Вот эти четыре ступени геноцида русского народа. О них надо говорить. Их надо официально, открыто признать. Нужно создать, как это было сделано в свое время после войны, Чрезвычайную Государственную Комиссию по преодолению геноцида русского народа. Тогда, кстати, может быть отчасти решена и наша демографическая проблема.

Вот восемь пунктов. Как видите, в них нет ничего смешного. Скорее, грустного немало. В них нет ничего страшного. Мы не хотим ни у кого ничего отнять. Мы не хотим никого дискриминировать, никому наступить на горло. Мы только хотим равноправия. Мы только хотим соответствия исторической и политической сообразности. Мы хотим восстановления справедливости.

Вот чего хотим мы, русские националисты.

БЕСЕДА ВТОРАЯ. О РУССКОМ НАЦИОНАЛЬНОМ ДВИЖЕНИИ. ЧЕТЫРЕ ИНСТРУМЕНТА РУССКОЙ ПОЛИТИКИ

В прошлый раз мы с вами говорили о Программе-максимум и Программе-минимум русского национализма, русского национального движения.

Программа-минимум содержит в себе восемь пунктов, начиная с признания России мононациональным государством, а русских – государствообразующим народом и заканчивая признанием факта геноцида русского народа и преодоление его последствий.

А Программа-максимум вообще сводится к одному предложению: это построение Русского национального государства в рамках современной Российской Федерации плюс те регионы, которые компактно населены русскими людьми – и которые пожелают к ней присоединиться. Все достаточно понятно, просто и естественно.

Но встает вопрос: кто будет воплощать эту программу в жизнь? Как говорится, гладко было на бумаге, не забыли ль мы про овраги? Ведь должен быть какой-то субъект, который идеологию претворяет в жизнь. Вот таким субъектом является современное Русское национальное движение. Об этом я хотел бы поговорить.

Что такое Русское национальное движение?

Как вы знаете, русский народ один из самых крупных народов мира. В начале ХХ века мы были первыми по рождаемости в Европе, за нами шли немцы. И мы были вторыми по рождаемости в мире, впереди шли только китайцы. Это был один из самых динамично развивающихся народов мира, многодетный, сильный, богатый, здоровый. И на сегодняшний день, несмотря на страшный четырехступенчатый геноцид, произошедший в ХХ веке по отношению к русским, несмотря на многочисленные поражения, потери, убытки, мы все еще достаточно сильны, и велики, и способны. В мире нас насчитывается примерно 150 миллионов человек. 120 миллионов в самой России, примерно 20 миллионов в ближнем зарубежье и 10 миллионов – в дальнем зарубежье, считая потомков эмиграции первой волны.

Вы сами понимаете, что такая огромная масса (я употребил слово «масса» в биологическом смысле), такое количество людей не может мыслить и дышать синхронно. Понятно, что большинство из этих 150 миллионов просто себе живет, не задумываясь, не ставя себе каких-то глобальных, больших целей, не задумываясь о существовании своего племени, о целях этого племени, о его программах “максимум” или “минимум”. Выживают, женятся, заводят детей, работают, старятся и умирают.

Поэтому понятно, что нельзя ожидать, что весь этот 150-миллионный народ вдруг проникнется этими идеями, задачами и сверхзадачами, которые я обрисовал в тех документах, которые принимались Русским национальным движением. Ждать этого не приходится.

У народа всегда должен быть некий авангард – те, кто раньше других понимает эти задачи, те, кто глубже других осознает проблемы своего народа, те, кто осознаннее других подходит к проблеме воплощения задач в жизнь, к решению этих проблем. Вот таким авангардом является Русское национальное движение.

Оно существует и в массовом виде – в скрытом, латентном виде. Вы помните, когда-то Лев Николаевич Толстой в своей гениальной эпопее «Война и мир» писал о скрытой теплоте русского патриотизма, которая дремала, пока все было хорошо, пока ничто не грозило жизни народа, пока его устои не подвергались испытаниям. Но когда пришел этот роковой час испытаний, когда судьба народа была поставлена на ребро, этот скрытый, латентный патриотизм проснулся и сломал хребет наглым пришельцам, и заставил Наполеона повернуть, уйти, растеряв по пути свою полумиллионную армию на просторах России.

А если бы Лев Николаевич Толстой сегодня писал свою эпопею, он говорил бы уже не о скрытой теплоте патриотизма, а о скрытой теплоте национализма. Потому что мы с вами знаем, и я уже об этом говорил и буду повторять еще (повторенье – мать ученья): национализм это высшая фаза патриотизма. Националист – это тот патриот, который понял, что нация первична, а государство вторично; что если будет сильная, здоровая, богатая и независимая нация, то будет сильное, здоровое, богатое и независимое государство. Но никак не наоборот. Нельзя укреплять государство, забыв при этом укрепить нацию. Все рухнет. И собственно говоря, крушение Советского Союза во многом было результатом ослабления русской витальной силы. Мы перестали выполнять роль скрепы на всем пространстве Советского Союза. Мы уже не могли удерживать в своей орбите ни киргизов, ни узбеков, ни прибалтов, ни молдаван, ни армян…

Так вот, мы говорим о латентном национализме. Этот национализм проявляется при социологических опросах. Я опираюсь на данные самой респектабельной социологической службы, ВЦИОМ. Так вот, социологи считают, что в 1998 году лозунг «Россия для русских» поддерживало примерно 43% населения, а в наше время его поддерживают уже свыше 70%. А категорически против этого лозунга выступают 20%, т. е. по сути дела нерусское население России. Вот это и есть та база национализма, которая существует в непроявленном, скрытом виде. Но она есть и в открытом виде.

Особенно это касается русской молодежи.

Сегодня, когда рухнул коммунистический проект, причем рухнул непоправимо (понятное дело, что сейчас молодежь уже не рвется строить коммунизм, тем более в мировых масштабах), когда на наших глазах рухнул противостоящий коммунизму либеральный проект (это признают даже сами либералы), на первый план вышел новый, победительный идеологический проект – проект националистический. Гегель, величайший немецкий философ, можно сказать, основатель современной диалектики, неслучайно в своем творчестве отметил такой феномен, как «неодолимость нового». Это в полной мере относится к феномену национализма. Поэтому молодежь сегодня охотно переходит в лагерь националистов. Это видим и в массовых движениях, мы это видели на Манежной площади. Мы видим это в школьных сочинениях.

В 2003 году я проводил конкурс с названием «Что значит быть русским сегодня?». И мне пришло свыше 600 работ со всех концов страны. Это был серьезный конкурс, была серьезная премия, была поддержка Государственной Думы (комитета по культуре), была поддержка нескольких институтов, прессы и т. д. Подключилось очень большое количество школ, родителей, бабушек-дедушек, учителей. Всем хотелось, чтобы их дети отличились. Я прочел все эти 600 с лишним сочинений. Некоторые из них я читал со слезами на глазах. Я понимал, что выросло новое поколение, для которого этот естественный русский национализм так же соприроден, как необходимость есть, пить, дышать. Мы не потеряли новое поколение – это было для меня открытие, очень отрадное.

В чем конкретно проявляется Русское движение? Я пока говорил о таких латентных возможностях. А что мы на самом деле имеем в реальной жизни?

Во-первых, мы видим, как год от года ширятся стихийные попытки русских защищать себя там, где, как им видится, их права и интересы ущемлены (в частности, приезжими нерусскими людьми). Мы имеем феномен Кондопоги в 2006 году. Тогда по России пошло гулять четверостишие:

Вначале было нас немного.

Но подожди, придет пора –

По всей России Кондопога

Пройдется маршем «на ура»!

И она сейчас идет. Потому что потом было и Демьяново, был лагерь «Дон», на Ставрополье были волнения, сейчас в Невинномысске… То есть, эти вспышки стихийного русского протеста против неравноправия, против попыток ущемлять русских, угнетать их, наступать на их права и интересы, наступать на их исконные территории.

Включаются стихийные процессы, включаются глубинные инстинкты – инстинкт защиты рода, инстинкт защиты территории. Это то, что заложено в нас природой. Когда, например, соловей поет свою прекрасную песню, он делает это вовсе не из эстетических побуждений – он показывает, что это место занято, не суйтесь сюда. Вот такой своего рода соловьиной песней являются проявления русского национализма. Они идут из глубин национального естества.

Но это же не все.

Вот раз в год мы выходим 4 ноября на Русский марш. Неожиданно мы получили от власти такой подарок. Когда был учрежден этот День народного единства, Сурков не думал, что он обернется только и исключительно днем русского единства. И все попытки развернуть все обратно, впихнуть икру обратно в лосося, совершенно бесполезны. Из этого ничего не получится. Джинн выпущен из бутылки. И мы каждый год выходили, выходим и будем выходить в День русского народного единства, 4 ноября. Потому что это день, в который мы, русские, всему миру, всей России и самим себе заявляем, что мы живы. Мы есть на самом деле, мы русские, мы единый народ. Мы выходим, чтобы почувствовать локоть не просто товарища по убеждениям, но локоть соплеменника. Это очень важно. Чтобы ощутить себя частицей огромного человеческого океана, русского океана.

Вот это тоже замечательное проявление русского национализма. Пусть раз в год. Понятное дело, что нельзя эксплуатировать это чувство в хвост и в гриву и каждый день призывать выходить на какие-то марши русской солидарности. Это будет нелепо, это будет профанацией идеи. Но раз в году мы выходим, и акция становится все больше. Мы становимся все организованнее. Все больше городов в ней участвует, все больше людей испытывают потребность раз в году напомнить всем и себе самим о том, что мы – русские.

Далее. За последние двадцать лет у нас вырос целый ряд организаций, которые, собственно говоря, и выводят людей на Русские марши. Которые создают Оргкомитет, которые занимаются организационным оформлением Русских маршей. Которые в принципе служат инструментом проявления русских в политической жизни. Я не буду перечислять эти организации – сегодня они одни, а завтра другие. Большинство и так знает, о ком и о чем идет речь, и о лидерах, и об организациях. Важно то, что они есть. В основном, все они появились после 1991 года. И сейчас их около десятка. И я думаю, что будут и новые организации. А может, и одна большая русская организация. Поживем – увидим. Во всяком случае, это тоже очень важный элемент русского движения.

Далее, я бы отметил наличие правозащитных русских организаций…

Для того, чтобы любое национальное движение могло эффективно существовать, могло реализовывать свои задачи, нужны четыре инструмента.

Это, в первую очередь, финансовый инструмент – это то, чего нам не хватает в первую очередь. Мы еще не умеем добывать деньги на наше русское движение, как добывали в свое время большевики, и эсеры, и другие политические партии. Ведь у тех же большевиков перед революцией выходило порядка 100 периодических изданий. Это огромные деньги, которые они где-то находили. Мы пока еще не дозрели до такой стадии.

Второй инструмент – юридический. Это инструмент защиты, прежде всего. Но и нападения, потому что всякий суд является сочетанием трех очень интересных институтов. Я лично прошел много судов. И в качестве истца, и в качестве ответчика, мне приходилось и защищаться, и нападать. Между прочим, я выиграл дело о защите своей чести и достоинства против главного раввина России, Берла Лазара. Это вам не кот начихал. И я хочу сказать, что в процедуре суда я вижу сочетание войны, дуэли и охоты. Это очень мужское занятие, между прочим. Такой инструмент нам тоже необходим. Нам все время приходится обороняться.

Сегодня пока что русское движение лишь в малой степени в атаке, но в большей степени – в обороне. Да и сама наша атака вызвана больше необходимостью обороняться, ибо со всех сторон наступают на русских. Со всех сторон нас пытаются сократить, ущемить, нанести нам ущерб, отобрать что-то принадлежащее нам и переданное нам нашими предками, отцами, дедами и прадедами. Поэтому умение отстаивать свои интересы в судах, умение защищать в судах своих людей… Ну, за последние 15 лет против меня возбуждали дела раз пятнадцать! То по 282-й статье, то по экстремизму и т. д. Нужно было как-то отбиваться. И таких случаев очень много. Я привожу себя в пример совсем не для того, чтобы похвастаться – боже упаси! Просто как живое свидетельство того, что происходит.

Нам постоянно приходится обороняться. И я должен сказать, что далеко не всегда успешно, к сожалению. Порядка двух тысяч молодых людей сегодня – тех, кто сидит по тюрьмам и лагерям, которые попытались доступными им средствами защищать свой народ, отстаивать русские права и интересы. Около двух тысяч, кто сидит. Около трех десятков, кто уже лежит в сырой земле.

Третий инструмент – это информационный. Такого единого инструмента у нас нет. У нас нет общерусской газеты. А ведь когда-то Ленин, приступая к созданию своей партии, РСДРП (тогда она еще не была большевистской), выпустил статью «С чего начать». И он совершенно точно и правильно поставил вопрос о том, что начинать нужно с общероссийской газеты. Тогда не было телевидения, радио, понятно, что тогда не было иного способа распространения информации. И тогда он говорил, что газета – это не только коллективный пропагандист и коллективный агитатор, но и коллективный организатор. Поэтому нам, русским, необходимо такое единое информационное издание. У нас его пока нет. Зато после 1991 года я начал собирать такую коллекцию русских национал-патриотических изданий. И в этой коллекции набралось около 170. Серьезный потенциал, правда, он, конечно же, разбросан по всей стране и ближнему зарубежью. У меня были русские газеты Прибалтики и Украины и многие другие. Это была такая обширная сеть. Она с тех пор сильно сократилась в бумажном виде, зато сильно выросла в Интернете. Понятно, что пока у нас нет единого такого органа, потому что пока нет единой русской организации.

Четвертый инструмент, который необходим любому национальному движению, чтобы реализовать свои цели и задачи – это единая организация. Или, по крайней мере, главная, коренная организация. Как в русской тройке, должен быть один коренник и две пристяжных. Вот по такой модели примерно и будет строиться русское движение. Но пока главной русской организации, которая бы впитывала в себя основной контингент русского движения и которая наиболее четко и ясно выражала русскую идею, – такой организации пока нет. Поэтому нет пока и единого органа. Но, будем надеяться, все впереди.

Далее. Что еще мы включаем в понимание Русского движения и реализации русских надежд, русских планов, русских целей?

Нужно сказать о том, что у нас не только есть газеты, у нас есть интернет-сайты, есть издательства. Хотя оба самых активных русских издательства – «Витязь» Виктора Ивановича Корчагина и «Русская Правда» Александра Михайловича Аратова – не успевают отбиваться от преследований. И они сегодня, конечно, в очень тяжелом положении. Но тем не менее, они все-таки существуют.

Нужно сказать, что не было бы ни этих средств массовой информации, ни этих издательств, ни этих книг, брошюр, газет и сайтов, если бы не сложился уже достаточно профессиональный, обширный круг русских писателей, журналистов, публицистов, идеологов. Я не буду перечислять их по именам, это заняло бы слишком много времени, да если бы начал и кого-нибудь забыл, тот бы обиделся. Но в любом книжном магазине – если вы зайдете и посмотрите, что лежит на прилавках, – вы наберете не один десяток книг, в названии которых включено слово «русский», «русское», «русские». Этот тренд (если употреблять модное словечко), эта тенденция – она налицо. И это результат умственной деятельности вот этой верхушечной, наиболее интеллигентной части русского движения, которая имеет место быть.

Сегодня среди тех, кто разрабатывает русскую идею, мы уже видим и академиков, и докторов наук, и кандидатов наук. Выходит журнал «Вопросы национализма». Я всем его настоятельно рекомендую. Сегодня – это главное течение националистической мысли. Это серьезное, академическое, солидное издание, где свою площадку для высказываний имеют преимущественно как раз доктора и кандидаты, где теория национализма развивается в полный рост. Есть журнал «Наш современник», где русская тема тоже постоянно присутствует. Один из старейших журналов, ветеран нашего движения, руководит им один из сильнейших представителей уходящего поколения русских националистов Станислав Юрьевич Куняев, который был видным деятелем негласной Русской партии еще в 70-80-е годы. И журнал этот непоколебимо стоит на позициях русского национального патриотизма.

То, что я перечислил – это как бы материальная база русского движения.

Ну, и наконец нужно сказать, что в общем и целом сложился русский националистический дискурс. Это главное наше духовное достояние в области русского национального движения. Сложились основы русской националистической идеологии, сложился концепт, стройная непротиворечивая теория русского национализма. Об этом мы поговорим в следующий раз.

БЕСЕДА ТРЕТЬЯ. ОТКУДА ВЗЯЛОСЬ И ПОЧЕМУ РАСТЕТ РУССКОЕ ДВИЖЕНИЕ

В прошлый раз мы говорили о том, что из себя представляет Русское национальное движение на сегодняшний день.

Но вот интересно, а откуда оно взялось? Может быть, это что-то такое эфемерное, однодневное? Сегодня появилось, завтра исчезнет? Может быть, это люди начитались каких-то вредных брошюр, газет и стали активистами Русского движения, у них мозги поехали набекрень?

К сожалению моему большому, там, наверху – в Кремле, в ФСБ – мне кажется, так и считают: какие-то зловредные умственные тараканы завелись в головах у людей… начитались вредных книжек, наслушались вредных идей.

Нет. На самом деле Русское движение, русский национализм порождается ежедневно, ежечасно, ежеминутно, ежесекундно. Порождается он вовсе не чьими-то злоумышлениями, а порождается он реальной жизнью, которую каждый видит вокруг себя, если смотрит открытыми глазами, если он не потерял способность рефлексировать, осознавать действительность, если он, наконец, привык анализировать действительность и видеть общее за частным, если он привык видеть нечто закономерное за случайным.

Когда мы начинаем всматриваться в закономерности нашей текущей жизни, мы понимаем, что русский национализм – есть продукт нашего времени. Продукт, который нельзя отменить никаким декретом, ни указом, никакими преследованиями. Можно только загнать болезнь вглубь организма, но не вылечить ни примочками, ни прижиганиями, ни какими-то репрессиями, преследованиями и так далее. Потому что человек оглядывается вокруг себя с утра, и к вечеру (если у него голова на плечах и если он русский человек) он уже становится стихийным, по крайней мере, русским националистом.

Я хотел бы остановиться поподробнее на тех факторах, которые ежедневно порождают русский национализм.

Во-первых, это, конечно, всемирно-историческое крушение Советского Союза. Дело в том, что все, наверное, понимают, что Советский Союз был правопреемником на самом деле Российской империи. На словах все российское имперское отторгалось, на словах монархия клеймилась, да и вся вообще дореволюционная жизнь подлежала рассмотрению через призму в лучшем случае критического реализма, как нас учили. Но на самом деле это была модификация Российской империи, а Российская империя создавалась не только повелением царской воли, не только проявлением династического интереса Романовых, но и естественным ходом русской колонизации.

Был такой академик Любарский: «Очерки истории русской колонизации». Огромный том, чрезвычайно интересный; он как раз был посвящен исследованиям этого естественного движения русского народа. Вначале на Север – это поморы. Они теснили северные народы, подвигаясь к Белому, к Баренцеву морю, и основывали, как теперь говорят, свои «фактории» – рыболовецкие, охотничьи хозяйства. Они захватили постепенно и все Поморье, и Приуралье, а потом и Урал и так далее. Двигались русские люди и на Кавказ – терское, гребенское казачество. Двигались за Урал, покоряли Сибирь, Дальний Восток. Ход этого естественного колонизационного русского движения в значительной степени был поддержан государством. Таким образом, образовывалась Российская империя, которая потом преобразовалась в Советский Союз.

Для русских, конечно, историческое поражение и распад Советского Союза – это было именно национальное историческое поражение. Внутренне мы все это чувствуем и понимаем. Не только потому, что мы стали уязвимее, что границы нашей защищенности сократились, а границы опасности приблизились. Не только потому, что значительную часть от нас, от русских, просто отрезали. Представьте себе, что вам бы отрезали руку или ноги и сказали, что так и было. Вот от нас «отрезали» 25 миллионов соплеменников, которые враз оказались гражданами других государств. Можем мы с этим мириться? Конечно, нет. Нам нанесли ущерб, это нас ослабили, нас, материковых русских, здесь, в России, нас сократили, нас уменьшили. Нашу силу ущемили, сделали ущербной. Да? Это понятно. Но это еще полбеды, может быть.

Беда еще в том, что рухнул, как это ни странно, русский национальный проект. Это был проект утопический. Я к коммунизму не питаю никаких симпатий. Я глубоко убежден, что коммунизм – это противоестественное учение. Оно игнорирует природу человека. Но так же, как обычный человек, народ в своей жизни руководствуется ведь не только рассудком. Он руководствуется иногда и мифами, иногда он руководствуется мечтами, беспочвенными, пустыми – но он живет ими. Вот такой пустой, на мой взгляд, бессмысленной, неосуществимой мечтой был коммунизм. Царство всеобщей справедливости, равенства, добра, благородства. Мечта-то пустая, но ведь люди-то жили этой мечтой. Она соответствовала и русской народной сказке, и русской крестьянской утопии. Царство равных, царство свободы, царство справедливости…

Крушение этого проекта оставило сегодня русских людей метафизически «на бобах» и оставила их без национальной мечты, без национальной идеи, без национального проекта, даже утопического. Я против утопических проектов. Я считаю, что русский национальный проект реален, тут никакой утопии. Мы вполне можем и должны его принять на вооружение. Но это сегодня, а двадцать лет назад, когда произошла эта катастрофа глобального масштаба (не случайно в гербе Советского Союза был земной шарик – это был масштаб проекта), когда этот глобальный проект рухнул, то это больно, конечно, сказалось на самочувствии и самосознании русского народа.

Далее. Вокруг всей России по всем периметру нашей границы на месте бывших братских республик вдруг создались национальные государства. И не просто национальные, а этнократические государства: Молдавия для молдаван, Эстония для эстонцев… Все это мы знаем. Берем Конституцию Казахстана, там написано, что Казахстан – есть форма самоорганизации казахского народа. Берем Конституцию Украины и читаем там, что земля и атмосферный воздух принадлежат украинскому народу. Вы приезжаете в Донецк или в Харьков – вы ходите по земле, которая принадлежит украинскому народу, вы дышите воздухом, который принадлежит украинскому народу. Вот так, ни много ни мало. Так думает о себе, так заботится о себе народ, который хочет жить века, который хочет быть сам по себе, который знает себе цену, который хочет быть самим собой, в конце концов.

А у нас, у русских – что? У украинцев есть своя Украина, у казаха есть свой Казахстан, у молдаванина есть своя Молдова. Даже в самой России… У татарина есть Татарстан (мы читаем Конституцию Татарстана и мы видим, что там написано, что это государство не только населения Татарстана, но и татарского народа). Мы берем, допустим, какие-то другие 21 народ, которые имеют свои государства. Мы понимаем, что у них есть свой суверенитет, своя государственность. У русских этого ничего нет. И вот это созерцание продвинутости наших вчерашних братьев и вчерашних можно сказать соплеменников по «советскому народу» (хотя это химерическая, утопическая была общность, но, тем не менее, в самосознании она была отражена) – мы видим, что от этого советского народа только клочки по закоулочкам разбежались. И все эти клочки стали национальными странами, национальными республиками. И только у русских ничего нет.

Мы видим, что то же самое происходит и внутри России, что разные народы обретают свой суверенитет, а у Русских его как не было, так и нет. Мы видим неполноправие русских по отношению не только к этим титульным народам национальных республик.

Мы видим, что есть, например, малочисленные коренные народы, которым даны свои права. А русские, которые живут рядом в таких же условиях, ничуть не лучше, – им не легче живется, но у них этих прав нет.

Мы видим, что определенные права даны репрессированным народам. Загляните в таблицу, где указано – недавно и неоднократно публиковались такие таблицы – сколько во время репрессий было уничтожено русских, украинцев, белорусов, евреев, казахов, чеченцев и так далее. Вы увидите, что самые страшные потери понес русский народ. Но русскому народу прав репрессированных народов не дано. Вот это неполноправие мы наблюдаем на каждом шагу.

Мы наблюдаем реальное неполноправие русских и, кстати, других коренных народов по отношению к народам приезжим.

Есть такие правовые понятия: коренной народ и национальное меньшинство. Это разные вещи. Коренной народ, например, алеуты – их всего там 600 человек каких-то; или народ манси – их порядка 5000 тысяч, но это народ. Маленький, но коренной народ. А национальное меньшинство, например, азербайджанцы – их по разным подсчетам в России до 3 миллионов, не сравнить с алеутами, но, тем не менее, азербайджанцы – это не коренной, не малочисленный народ России, это национальное меньшинство. Почему? А потому что у алеутов нет своей государственности вне России, а у азербайджанцев есть, у евреев есть, у армян есть. Поэтому сколько бы их не жило в России – это все равно будет национальное меньшинство.

И вот мы смотрим: а в равном ли положении русские, реально, не по букве закона, а по нашей повседневной жизни, равноправны ли мы со многими национальными меньшинствами? Видим, что нет. То, что им позволено, нам не позволено.

Например, возьмем даже такую юридическую вещь, как национально-культурная автономия. В 1996 году вышел такой закон, который очень многие привилегии, очень многие преимущества дает при образовании национально-культурных автономий разным этносам. Первоначально там так и было написано в законе, что право на создание национально-культурной автономии имеют граждане, относящие себя к той или иной этнической общности. В том числе это касалось и русских.

Но как только мы, русские, попытались зарегистрировать свои национально-культурные автономии, чтобы получать финансирование из бюджета на развитие нашей русской культуры, нашего русского языка, чтобы получать определенные привилегии по получению помещений, на издание СМИ, по налогообложению и так далее (там длинный перечень; самое главное, что представители федеральных национально-культурных автономий образуют Совет при правительстве России и этот Совет дает свои рекомендации по выработке национальной политики России)… Так вот, оказалось, что всем можно – евреям можно, армянам можно, татарам можно, белорусам можно, полякам можно, украинцам можно, а русским – нельзя. Мы через суд добились: суд обязал Министерство юстиции зарегистрировать Федеральную русскую национально-культурную автономию. Но Сурков сказал: «Нет». Прокуратура опротестовала, Московский городской суд взял «под козырек», решение суда было отменено, а в 2003 году Дума приняла специальные поправки о том, что право на такие национально-культурные автономии имеют только представители этнических групп, «оказавшиеся в положении национального меньшинства». Понятно, что русских в России национальное большинство, значит, нам и «отрезали» эту возможность. Причем: какие татары национальное меньшинство (тем более что у них даже своя республика есть – Татарстан)? Тем не менее, татарам можно национально-культурную автономию иметь, а русским вот нельзя. Это я взял пример из юридической практики.

Вы придите на рынки, вы придите в целый ряд отраслей торговли, вы увидите, что там у русских позиции очень слабенькие. К сожалению, это происходит уже на бытовом уровне. Потому что русскому человеку кажется неестественным прийти в какую-то администрацию – свою районную или городскую, давать там взятки, чтобы получать какие-то права, привилегии, преференции. «Как это так? Я пойду к русскому главе администрации, чтобы мне, русскому, на русской земле обеспечивались какие-то мои права? Это должно быть само собой, это естественно! Он же русский, он же должен заботиться о своих.» Хрен он заботится… Он получает взятки от приезжих, нерусских людей и дает привилегии, преимущества, преференции им, а не нам. Вот что происходит, и это мы видим каждый день.

Поэтому эти самые национальные меньшинства давно усвоили, давно освоили, давно запустили эту замечательную модель конвертации: деньги конвертируются во власть, а власть потом конвертируется обратно в еще большие деньги. А мы, русские, этого никак не можем освоить – и по понятной причине. Потому что администратор, который берет взятку у приезжего торговца овощами, к примеру, он понимает, что тот не пойдет его «закладывать», он не побежит жаловаться в прокуратуру, он не поднимет «кипеш», как говорится, если сложится что-то не так. А от русского даже и взятку-то брать – как выражаются нынешние молодые люди – «стремно».

Это реальное неполноправие нас душит каждый день.

Мы видим, что каждый день, по сути дела, в СМИ, в рекламе, даже в витринах магазинов и на вывесках магазинов нарушаются наши национальные традиции, происходит издевательство над нашим родным русским языком, над нашими культурными нормами. Мы видим, что это наступление на русский дух, на русскую традицию, на русскую культуру происходит повсеместно, целенаправленно. Источниками этого наступления являются именно те, кто должен был бы в первую стоять на страже наших историко-культурных норм, наших интересов, то есть СМИ. Прежде всего, конечно, телевидение и реклама.

Мы видим, например: половина вывески на русском языке, а половина на латинице. Какой-нибудь там «ДухLess», реклама фильма. И такого очень много. А зачем, почему это делается? Уже звучат предложения о том, чтобы перевести русский язык с кириллицы на латиницу. Уже целый ряд народов России, прежде всего этнические мусульмане, татары ставили так вопрос на государственном уровне. Стоял вопрос о переводе татарского языка на латиницу – остановило только то, что 60% татар живет вне Татарстана.

Идет такая ползучая агрессия, ползучая экспансия, ползучий этноцид, то есть геноцид в области духа, в области культуры. Это все происходит каждый день, мы это видим.

Мы видим, что в ситуациях этнических столкновений (а такие столкновения идут повсеместно и тоже ежедневно, к сожалению) власть, как правило, защищает приезжих. Не русских, а тех, кого русские люди воспринимают в качестве вторженцев. Потому что когда за считанные годы к нам в Россию приехало порядка 600 тысяч киргизов, порядка 700 тысяч таджиков, по разным оценкам от двух до трех миллионов азербайджанцев, узбеков и так далее – это все трудно назвать таким милым, простым словом «миграция». В основном люди употребляют другие слова. Они употребляют слово «вторжение», «оккупация» и еще всякие хорошие и не очень хорошие слова. Но, во всяком случае, не относятся к этому безразлично, равнодушно. Их можно понять, потому что – обвал, это психологически невыносимо, когда на глазах одного поколения меняется этнический состав родного города, родного поселка. Это происходит и в городе, и в деревне, к сожалению. Поэтому ситуация конфликтогенная, силой вещей, сама по себе.

То, что сейчас произошло в Невинномысске в Ставропольском крае, – это, к сожалению, естественное развитие противоестественной ситуации. Чем больше будет приезжих, тем острее будет конфликт, тем круче будет эскалация этого конфликта, это понятно. Всегда в этих конфликтах власть занимает, как правило, позицию антирусскую: не встает на сторону русских, которые, согласно вложенному природой инстинкту, встают на защиту своего рода и своей территории. Пытаются петь, как я уже говорил, песню соловья: «Не лезьте на нашу землю».

Вот это те обстоятельства, которые порождают национализм.

Как говорили древние римляне, «sublatа causa – tollitur effectus» («устраните причину, тогда пройдет и следствие»). Пока эти причины не устранены, пока мы не обрели свой национальный проект, пока мы не воссоединили отдельные части разделенной русской нации, пока мы не остановили и не обратили вспять нашествие инородцев, нелепо думать, что какими-то законами, какими-то репрессиями, какой-то агитацией и пропагандой можно развернуть вспять развитие русского национализма.

Это невозможно.

БЕСЕДА ЧЕТВЕРТАЯ. КРАХ РУССКОЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ И НОВЫЙ РУССКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ XXI ВЕКА

Мы продолжаем наши популярные беседы о русском национализме, о том, что это такое и с чем его едят. В прошлый раз мы говорили о тех факторах, которые постоянно, ежедневно, ежеминутно, ежесекундно пробуждают национализм к новой жизни. Постоянно его воскрешают и постоянно поддерживают определенный его уровень в нашем обществе. Но мы пока не дошли еще до одного из самых главных вот таких возрождающих национализм факторов.

Я говорил уже, и еще буду повторять, о том, что национализм – это инстинкт самосохранения народа, самосохранения этноса. В ту пору, когда все вокруг благополучно, когда ничто особенно не угрожает жизни этноса, этот инстинкт может спать, он может не проявляться никак, он может быть не заметен. Но когда возникает угроза существованию народа, когда эти угрозы накапливаются, когда народ начинает чувствовать опасность своему существованию, тогда и пробуждается этот инстинкт, по вполне понятной причине, потому что жизнь должна продолжаться, народ должен выживать. И если не будет вот этого спасительного, самосохранительного националистического инстинкта, то постигнет его участь очень многих этносов, от которых на сегодняшний день даже имен и памяти не осталось.

Если мы возьмем «отца истории» – Геродота, будем читать его «Историю», то мы там постоянно будем встречать названия народов, о которых уже никто ничего не помнит, ничего не знает. Если бы не Геродот, то даже имени их бы не сохранилось. «Погибоша аки обре», – говорят наши летописи об одном из таких народов, который промелькнул как метеорит по небосклону истории и пропал, исчез.

Когда мы говорим об угрозах и вызовах, которые встали перед лицом русского народа, и которые пробуждают в нем этот спасительный национализм, пробуждают, можно сказать, ежедневно, мы, конечно, должны вспомнить о том, что русская государственность как таковая была нами утрачена в ХХ веке. Этот симбиоз этноса и государства, это гармоническое соотношение содержания и формы.

А нация соотносится с государством именно как содержание и форма.

Мы помним диалектическую формулу о том, что форма должна быть содержательна, а содержание должно быть оформлено. Конечно, мы понимаем, что именно нация (именно этнонация) является вот той сущностной категорией, которая требует своего оформления, своей суверенной государственности. Этим нация и отличается от племен, народов, народностей и так далее.

Когда мы думаем о том, что же произошло с русскими и с русской государственностью в ХХ веке, мы видим, что русские дважды потеряли за столетие свое государство и пока что вновь его еще не обрели. Мы потеряли Российскую империю, и мы потеряли Советский Союз.

Здесь бывают и встречаются нам разные точки зрения по поводу соответствия формы и содержания – и в случае с Российской империей, и в случае с Советским Союзом. Встречаются очень аргументированные позиции ученых, которые говорят нам о том, что Россия не была государством для русских, что Советский Союз вообще был антирусским государством. И, к сожалению, в этих аргументах иногда бывает много правды, много каких-то истинных моментов. Мы вспоминаем о том при этом, что русские всегда были основной тягловой силой, на них лежало всегда основное налоговое бремя, на них лежала воинская повинность в наибольшей части, чем на других народах. Особенно так было в Российской империи. Нам говорят о том, что русский народ не был «выгодополучателем» (есть такое противное словечко) от существования Российской империи, Советского Союза.

Но так ли это на самом деле? Наверное, не совсем.

Давайте вспомним о том, что за какие-то сто лет – с XVIII по конец XIX века – количество великороссов выросло почти вдвое. Вот критерий, по которому мы можем судить, была ли Российская империя государством для русских. Конечно, была! Если бы мы сегодня, в постсоветской России размножались такими же темпами, то пришлось бы признать что и новая ельцинская, и путинская Россия – тоже «государство для русских». Но, к сожалению, мы такой демографической линии не видим, скорее мы видим обратную картину.

Советский Союз – да, конечно, на русских лежали основные тяготы, мы были донором, за счет которого поднимались национальные республики, национальные окраины. Это донорство нас истощило, это донорство подорвало наши силы, это все действительно так, с одной стороны.

Но с другой стороны: вот мы сейчас потеряли из своей орбиты страны Варшавского договора – и что хорошего? Теперь американцы ставят системы противоракетной обороны (ПРО) у наших границ, вооружают Грузию, милитаризируют, вооружают прибалтов и так далее. То есть наша коллективная русская безопасность, безусловно, страдает от того, что границы нашего влияния, нашего могущества сократились. Поэтому это спорный вопрос.

Но, так или иначе, бесспорно то, что после крушения Советского Союза русский народ оказался в пиковом положении. Ведь всегда нам все наши формы коллективной солидарности заменяло государство. Когда нам говорят о том, что русские не способны объединяться, что в нас мало солидарности… Мы, действительно, плохо консолидируемся. Это действительно так, потому что у нас не было такой необходимости. У нас были какие-то отдельные формы частной солидарности: деревенская община, городская или даже сельская артель, кооперация какая-то была. Но, в принципе, по большому счету форму национальной солидарности нам заменяло государство. Когда мы его утратили, мы оказали атомизированы. Мы оказались вдруг все сами по себе, поодиночке, и мы ощущаем это как угрозу нашему существованию. Мы видим, что оказались в ситуации, когда наши русские национальные проблемы никого не волнуют.

За двадцать лет, прошедших после смены формации, после буржуазно-демократической революции 1991–1993 годов, у нас в стране не появилось никакой инстанции, которая бы изучала, рассматривала национальные русские проблемы, обсуждала их, выдвигала на щит, пыталась бы как-то решать. Даже нет такой инстанции, куда мы могли бы прийти – в одной из предыдущих бесед я перечислял основные национальные проблемы русских – вот с этими проблемами нам некуда пойти. Это в том числе результат того, что у нас нет своей государственности.

Мы проиграли третью мировую войну, холодную, мы оказались – горе побежденным! – мы оказались в положении, когда нас эксплуатируют, отнимают национальное достояние, когда мы потеряли защиту. Мы оказались проигравшими со всеми вытекавшими последствиями. От нас вывозят, как всегда вывозили победители (те же татары), красивых женщин, вывозят умных мужчин, ремесленников хороших вывозят. Все, как и полагается для побежденной страны. Ускоренное вымирание, с которым мы столкнулись после 1991–1993 годов, ослабление витальных сил, низкая рождаемость – это все тоже последствия утраты своей государственности.

Мы видим, что происходит в духовной сфере, какое наступление на нашу культуру.

Говорят, что в советское время была советская культура, а русской не было. Это не совсем так, я помню, когда был маленьким мальчиком, телевизора у нас не было, мои родители уходили (они были институтскими преподавателями) с утра на работу. Я иногда на целый день оставался один, звучало радио, передавали замечательную классическую русскую музыку, Чайковского, Глинку, Даргомыжского, Римского-Корсакова. Звучали превосходные пьесы в исполнении лучших актерских коллективов, звучала великолепная русская проза в исполнении замечательных чтецов. И так исподволь, незаметно, может быть ненавязчиво, мы все находились в пространстве национальной русской культуры. На телевидении, по сути дела, по большому счету происходило то же самое. Не было ни засилия западных фильмов, ни засилия масс-культуры, рок-культуры, панк-культуры и так далее. Ничего этого не было.

Сейчас я слышал из уст – не кого-нибудь, а все-таки Дмитрия Медведева – признание о том, что его очень мощно в юности формировало прослушивание записей группы «Deep Purple». Я, услышав это, обомлел. Каким ветром занесло его на этот пост? Понятно, Ленина когда-то перепахал Чернышевский, – и что мы потом получили из-за этого… А перед нами человек, которого перепахал не Чайковский, не Римский-Корсаков, не Мусоргский не Глинка, а какая-то «Deep Purple». Тьфу, прости Господи!.. И вот такой человек был поставлен руководить русской страной. Это очень символично. Это как раз показывает, что у нас было, и что мы потеряли, вместе с крушением государственности.

Потеряли, конечно, и устои веры. Формально к православному населению относят себя чуть ли не 70% нашей страны, но это «анкетное православие». Когда социологи проводят более глубокие опросы, то выясняется, что воцерковленных у нас не так-то много, а популярность (рейтинг – как теперь говорят) православного христианства примерно на уровне коммунистической идеи, где-то от 3% до 4%. Даже ниже, чем идея воссоздания СССР, которая до 7% набирает.

Вот эти все факторы, связанные с отсутствием национальной русской государственности, конечно, тоже ощущаются как огромная угроза. Поэтому не случайно в Русском национальном движении (несмотря на все различия между течениями внутри этого движения, группировками, а теперь уже и партиями) есть один лозунг, один тезис, который все разделяют. К нему все прибегают, и все поднимают на щит, все под ним готовы объединиться. Это лозунг преобразования нынешней Российской Федерации – как такого промежуточного, невнятного, неопределенного государственного субстрата – в Русское национальное государство.

Это очень ясный, очень осмысленный тезис. Более подробно я раскрою его в одной из последующих бесед, а пока скажу только, что главный принцип русского национального государства – «все – для нации; и ничего – против нации». Это очень понятно. Надо добавить только, что нация в нашей отечественной научной традиции, и в этнологической традиции, и в юридической традиции, нация – это государствообразующий народ. Таким народом в нашей стране являются русские. Мы об этом говорили.

На этом можно поставить некоторую смысловую точку, когда заходит речь о факторах, вновь и вновь порождающих русский национализм.

А теперь мы должны поговорить о том, какое содержание сегодня несет в себе этот самый русский национализм. Какие тезисы он выдвигает помимо создания Русского национального государства? Что нового внес конец ХХ – XXI век в развитие идеи русского национализма?

Эта идея не новая. Русскими националистами были, как принято теперь считать, и староверы эпохи раскола. Они были стихийными русскими националистами. Они стремились защитить национальную русскую самобытность в ее религиозном варианте. Потому что, как вы помните, в 1666 году состоялся Собор, на котором присутствовали разные патриархи – православные, но инородцы: антиохийский, константинопольский, эфесский и так далее. Ревизию русской веры начал тоже человек нерусский – патриарх Никон, он был мордвин по национальности. За организационные вопросы при созыве этого Собора отвечали греки, братья Лихуды. И вот собрались нерусские патриархи и осудили русскую старую веру, призвали на нее анафему.

Как это должны были воспринимать в своей массе русские люди? Когда вдруг оказалось что и они сами, и их отцы, их деды, прадеды, пращуры, их святые, – все, оказывается, верили «неправильно»?

Действительно, к XVII веку в русском христианстве накопилось очень много нового, новых отличительных признаков, которые не подходили, может быть, под какой-то мировой православный канон. То есть – сложилось национальное русское христианство.

Вот оно и было осуждено, оно было признано неправильным.

Поэтому, конечно, старообрядцы, староверы, которые не смирились, не согласились с такой «ревизией» веры отцов, веры русских святых… (получается, что и Александр Невский – святой благоверный, верил неправильно, и все остальные до Никона) …с этим смириться никак не могло русское сердце. Вот это были первые русские националисты, потому что они возвысили свой голос, даже жертвовали своими жизнями ради сохранения национальной самобытности в области веры.

Националистами были, как ни странно кому-то покажется, и декабристы. Националистом был Ломоносов, националистом был Пушкин. Мы, современные русские националисты, во многом выросли националистами именно потому, что мы этот национализм – стихийный, естественный – мы впитывали его и со страниц прозы Гоголя, и со страниц Пушкинских произведений, и Белинского, и Толстого, и Достоевского. Вся русская классика насквозь националистична.

Но: что нового внес современный русский национализм в этот русский националистический дискурс, еще с дореволюционных времен существовавший?

Здесь я бы перечислил такие свойства как, во-первых, новое понимание русского национализма. Национализм на личном уровне – это любовь и забота о своем народе, а на общественном, массовом уровне – это инстинкт самосохранения.

Далее: мы должны говорить о том, что произошло размежевание националистов и патриотов. Понятно, что в норме любой националист является также и патриотом, но не всякий патриот является националистом. Разница только в том, что националист понимает, что нация первична, а государство вторично. Вот как только патриот осознает эту простую, очень естественную истину, он автоматически переходит в разряд националистов. Таким образом, национализм – это высшая фаза развития патриотизма.

Далее, третий момент. Наш современный национализм носит отчетливо этнический характер. Мы все понимаем, что нельзя путать нацию и согражданство – это разные вещи. Нельзя принимать все население страны за нацию и даже просто всех сограждан. Такое понимание не приведет нас к успеху ни в науке, ни в политике. Я уже говорил о том, что сложилась прочная отечественная традиция, которая считает, что нация есть фаза развития этноса (по ступеням: род – племя – народ – нация). Фаза, в которой народ обретает свой суверенитет, свою государственность.

В этом смысле, когда мы спрашиваем себя: являются ли русские народом или нацией, мы отвечаем, что русские сложились вначале как народ, но в XV веке этот народ создал свое централизованное единое государство и стал нацией. Это произошло в годы правления Ивана III, это было закреплено потом Василием III, его сыном. Усилено, закреплено, были присоединены новые земли. Затем это русское национальное государство существовало до Петра I, который, присоединив Прибалтику к русскому национальному государству, открыл путь имперского развития.

Но противоречит ли на самом деле понятие Российской империи понятию Русского национального государства? Понятно, что ядром этой империи все равно оставался русский народ. Ведь не молдаване создавали Российскую империю, не финны, не поляки. Поляки еще и сопротивлялись, как могли, такому созданию, также как сопротивлялись потом народы Средней Азии, также как сопротивлялись сибирские и казанские татары, также как сопротивлялись горские народы созданию империи. Понятно, что по-прежнему государствообразующим этносом оставались русские. Это они шли на север, на юг, на запад, на восток, присоединяя новые земли, кого добром, а кого и силой, покоряя разные народы и создавая новые границы, отодвигая опасную зону, опасную границу все дальше и дальше от своего тела, от своего ядра, от областей компактного расселения русского этноса.

Так что: так было в XIX веке, так это есть и сейчас – на русских держится Россия, без них она существовать не может. И это единственный народ, без которого она существовать не может!

Поэтому русские безусловно заслуживают названия «нации» – это единственная нация в нашей Российской Федерации, это единственный государствообразующий народ.

О чем еще нужно говорить, когда мы рассуждаем о новациях, внесенных нашим временем, современностью в русский националистический дискурс?

Нужно говорить о том, что за последние 20–25 лет, наряду с исповеданием православного христианства, у русских появились многочисленные так называемые родноверческие общины. Которые, обращаясь к более далеким временам, к седой нашей старине, пытаются реконструировать языческие культы. Мы их традиционно называем язычниками. Сами себя они предпочитают называют родноверами или ведистами, по-разному. Это тоже новация.

Сегодня иногда приходится слышать, что быть русским – значит быть православным, так, как это было в XIX веке. Но эта точка зрения сегодня не является преобладающей, потому что от Советского Союза нам досталось в наследство далеко не православное население – много атеистов, много, как я уже сказал, родноверов. Появляются даже русские мусульмане, хотя мне это кажется совершенно противоестественным и очень опасным явлением. Мы были свидетелями за прошедший век, как дети священников становились коммунистами и комсомольцами, а потом мы были свидетелями того, как коммунисты становились священниками…

Этот жестокий, суровый урок ХХ века научил нас тому, что идеи и верования больше разделяют, чем объединяют народ, а объединяют – общность происхождения, единая кровь, сознание того, что все мы родня друг другу. Пусть в 23 поколении, но все русские – родственники между собой. У всех русских когда-то, в 23 поколении, были общие предки. Мы – одна кровь, мы – один народ.

Русских уничтожают не потому, что они православные, или потому, что они коммунисты, или потому, что они язычники. Нас грабят, уничтожают, изводят нас и низвели с пьедестала мировой державы вовсе не за то, во что мы верим, а за то, что мы – русские, за то, что мы наследуем своим предкам великолепную, огромную, богатую страну. Соответственно, пришло понимание того, что и объединятся нужно потому, что мы русские, не потому что мы верим в Христа, или в Перуна, или в Ленина, а просто потому, что нужно сохранить нашу кровь, сохранить наше потомство. Оно выберет себе религию.

Будет ли это христианство? Может быть. Но марксизм-ленинизм – уже вряд ли. В эту реку мы, наверное, уже второй раз не вступим. Не похоже, чтобы все русские стремились перейти в родноверие. Но, так или иначе, если не будет русских детей (русских – по крови), то все эти вопросы религиозных различий, религиозных противоречий потеряют всякий смысл.

Поэтому самое главное – сохранить семя русское, кровь русскую.

В этом отношении мы должны поддерживать и защищать любого русского, во что бы он не верил. Верит он в Христа – он должен получать свою долю солидарности, защиты, покровительства. Верит он в Перуна – точно так же. Если он – коммунист… Я по своей идеологии антикоммунист, но случись мне защищать, я нисколько не усомнюсь, что это нужно делать. Папа мой был искренним и убежденным коммунистом. Он говорил, что все зло в мире от слова «мое». «Я ненавижу собственность», – говорил он. Я считал, что коммунисты неправильно трактуют природу человека, я не соглашался с ним, мы с ним спорили, но, конечно, все равно это родной для меня и близкий человек. Я его люблю не за то, что он был коммунистом, а за то, что он был моим родным, отцом.

Точно так же я должен относиться ко всем русским людям. Мало ли у кого какие заблуждения или, наоборот, откровения. Не за это мы должны любить друг друга и помогать друг другу, а за то, что мы – русские.

Очень важная новина появилась в русском националистическом дискурсе из-за того, что мы начали ездить за рубеж и наблюдать, что происходит с нашими, если можно так выразиться, «белыми братьями». А ведь происходит с ними ужасное. Я – частый гость в Европе и с каждым годом мне все труднее и тяжелее наблюдать, что там происходит. Я вижу, как чернеет Европа. Как те народы, которые создали ее, уходят в историческую тень. Все великолепие, красоту, могущество, богатство создали белые христианские народы Европы, а наследуют это богатство народы, которые палец о палец не ударили ради того, чтобы это все великолепие возникло на земле.

Я вижу в этом огромное зло и величайшую несправедливость, и не только я один. Многие западные наиболее глубокие мыслители, наиболее внимательные наблюдатели, наиболее информированные, осведомленные политики и политологи уже давно говорят об этом во весь голос. Я приведу только один пример – Патрик Бьюкенен. Он был советником у президента Никсона, советником у президента Рейгана, сам дважды выдвигался на пост президента США. Это один из наиболее глубоких современных умов. Это один из наиболее информированных людей современности. Он выпустил книгу, которая называется коротко, емко и страшно. Она называется «Смерть запада». Мы эту смерть получили возможность наблюдать воочию.

Благодаря этому в России появилась идеология, которой не было в XIX веке и которой, в общем-то, не было в ХХ веке, – это идеология белой расовой солидарности. В России стали появляться такие организации, как «Европейские синергии», появился даже на какое-то время филиал «Ку-клукс-клана», «White Power» и так далее. Это очень сильное и растущее направление. Оно очень глубоко мотивировано и обусловлено объективной картиной того, что мы видим на Западе, и того, что мы вынуждены примерять уже и на себя. Потому что это «почернение» России, которое происходит аналогично «почернению» Запада (правда, там немного другой состав, там больше едут пакистанцы, арабы, негры – к нам больше едут из Средней Азии, из Закавказья, но типологически – это одинаковые явления) – это то, что наш народ называет оккупацией, нашествием, вторжением, а наши политики стыдливо называют иммиграцией.

Наблюдая картину умирания и увядания западных цивилизаций… Помните, как когда-то Герцен писал о священных для каждого русского сердца камнях Европы? Мы понимаем, что век этих священных камней уже на исходе, что эти камни не сегодня – завтра будут топтать уже не белые ножки. Осознание этого, как я уже сказал, привело к появлению относительно нового явления (последние 20–25 лет) – идеология расовой солидарности.

Это такие компоненты, из которых состоит сегодня современный русский националистический дискурс. На этом я бы поставил сегодня точку, чтобы в следующей нашей беседе поподробнее поговорить о русском национальном государстве, как главном проекте современности.

БЕСЕДА ПЯТАЯ. ЧТО ЗНАЧИТ БЫТЬ РУССКИМ

В своей прошлой беседе я рассказывал о том, что нового возникло в русском националистическом дискурсе, в области русской национальной мысли за последние двадцать лет. Перечислял какие-то основные отличия нового русского национализма от традиционного национализма и патриотизма. Но о самом главном я хотел бы поговорить отдельно.

За эти двадцать лет выкристаллизовалось, оформилось, окрепло новое понимание того – и, я бы сказал, научное и очень аргументированное понимание того, что же значит быть русским – кто такие, собственно, русские.

Ведь дело в том, что этот вопрос всегда был камнем преткновения и сто лет назад, и двести лет назад. Скажем, когда Пестель писал свою конституцию, он говорил о том, что в новом государстве (демократическом, республиканском) все будут русскими. Включая и те народы, которые как раз в эпоху Александра и потом в эпоху Николая, присоединялись. То есть и «друг степей калмык», и «ныне дикий тунгус», все они должны были стать для Пестеля в его представлениях, по его мечтам, по его убеждениям, стать русскими, православными. Вот «русские тунгусы», «русские калмыки» и так далее.

Очень долго представления о том, что значит быть русским, было связано, прежде всего, с конфессиональной принадлежностью. Достоевский даже писал о том, что вообще-то «русский человек без православия – дрянь», а не человек. Конечно, он был не прав. И конечно, мы видели, допустим, в ХХ веке, когда огромные массы русских людей были выращены в атеистических представлениях, в атеистических убеждениях, если угодно, в атеистической вере, – разве среди них все стали дрянью?

Сколько было прекрасных, замечательных людей, несмотря на то, что они в церковь не ходили и православную религию не исповедовали! Сколько таких замечательных людей погибло, защищая нас, во время Великой отечественной войны, ведь это было поколение молодых. Мой отец, он 1924 года рождения, как только ему исполнилось восемнадцать, он пошел на фронт добровольцем. Хотя ни он, ни все его «однокашники», одноклассники, никто ни во что не верил, их растили уже атеистами…

Очень часто говорили о том, что значит быть русским: «Ну, что значит быть русским? Вот ты любишь Россию, ты служишь России? Значит, ты? русский». Такую точку зрения очень часто можно услышать и в наше время. Например, такую точку зрения высказывает великий русский художник Илья Глазунов, великий русский актер и очень хороший режиссер Никита Сергеевич Михалков. Ну, Михалков, правда, с такими своими представлении о русскости уже доигрался. Как он ни возражал, как ему ни не хотелось этого, но дочка-то его вышла замуж за грузина. Возможно, он служит России, но русским-то от этого он, конечно, не становится, мы понимаем…

Так вот, в новом русском национализме была сделана попытка до конца разобраться в этих вопросах. Для этого нужно было, прежде всего, вообще определить: что такое этнос, что такое этничность, на чем она базируется, откуда она возникает, что собой представляет? Тут очень важно было опровергнуть такую застойную и косную формулу, которая сложилась в советской социологии, в советской историографии, под влиянием сталинской формулировки о том, что нации – это такие общности, которые порождены четырьмя критериями: территория, язык, экономические связи и некая культурно-психологическая общность. В этих четырех критериях как в трех соснах, блуждала советская социологическая и историософская мысль, и продолжает зачастую блуждать.

Хотя, когда мы пристально начинаем рассматривать эти критерии, мы понимаем, что – является ли территория какой-то отграничивающей характеристикой для этноса, для нации? Сейчас мы видим, что часть русских от нас отрезана границами. Территория Российской Федерации, она же не определяет границы русскости! И таких примеров можно привести очень много. Вот, пока у евреев не было своего государства Израиль, они жили в России, они что, от этого перестали быть этносом? У них не было своей территории, но этничность они при этом не только не теряли, они ее, наоборот, усугубляли, укрепляли. Ведь все так называемые гетто строились по инициативе самих евреев, которые не хотели, чтобы их этнические границы размывались, они хотели сохранить свою такую совокупную цельность, целокупность, как говорят хорошим русским языком. Или взять, например, цыган? ну, нет у них своей территории, а этнос есть. И еще какой! – попробуй, войди туда со стороны? тебя никто не пустит. Поэтому понятно, что территория? это не критерий.

Очень интересно и важно понять, что и язык не является критерием этничности. Я приведу один очень характерный и очень яркий пример. Вы знаете, в Африке есть такое племя пигмеев. Сейчас ученые пришли к выводу, что пигмеи – это даже не народ, это особая раса, она возникла не благодаря каким-то мутациям, а изначально была такой, какая есть? пигмеи. Но народа как такового нет, потому что пигмеи разделены на четыре популяции, они генетически и антропологически идентичны, но все эти четыре популяции говорят каждая на своем языке – и это не их природный язык. Ни один из этих четырех языков не является для них органическим, не является для них природным. Они говорят на языке тех больших народов, в ареале влияния которых они живут. То есть, когда-то, некогда, была единая, маленькая раса пигмеев, и, наверное, когда-то у них был единый общий язык. Но потом пришли большие племена, более сильные, воинственные, они разделили единое вот это пигмейное сообщество, подчинили каждое свою часть и эти части заговорили на языке хозяев жизни. В своем регионе каждая на своем. Очень яркий пример. Биологическая общность одна, антропологически-генетически, а языки – разные.

Можно приводить таких примеров довольно много. Скажем, те же русские. Генетически мы с белорусами один народ, никаких различий, даже маленьких. С украинцами есть маленькие различия, с белорусами – нет. А язык у них уже совсем не такой. Если белорусскую газету взять, то вы передовицу уже без словаря не прочтете. Хотя очень многое в белорусском языке кажется просто диалектным, и так оно и есть на самом деле, но есть и отдельные особенности. Поэтому не обязательно все, кто говорит на одном языке, принадлежат к одному народу. В конце концов, в той же России есть масса народов, которые сознают свою национальную отдельность, а говорят, тем не менее, по-русски, а на родном языке, на природном своем – не говорят.

Совсем не обязательно, что все, кто говорит на одном языке,? это один народ, и совсем не обязательно один народ будет говорить на одном языке. Потому что, скажем, возьмите тех же евреев: часть говорит на идиш, часть на иврите, часть на ладино. А народ один – и проявляет свою национальную солидарность во всем мире, независимо от языковых особенностей. Кроме того многие евреи просто вообще и не говорят на своем еврейском языке, ни на каком, а говорят на языке тех народов, среди которых живут: на французском, английском, русском и так далее. Это, однако, не препятствует их этнической, национальной общности.

Если мы возьмем экономические связи? это аргумент, который легче всего разбивается. Потому, что существовали две Германии? социалистическая и капиталистическая. Разный строй, разные экономические системы, разные связи экономические, а народ тем не менее был один, и он требовал воссоединения, и понимал вот это вот единство, не только поверх границ, но и поверх экономических отношений. То же самое можно сказать о Китае и Гонконге. Вот они сейчас воссоединились потому, что это один народ. А ведь системы-то были разные, да еще и вопиюще разные. Сравним капиталистический Гонконг и, допустим, маоистский Китай! А народ один.

Если мы говорим о каких-то культурных основаниях, о какой-то цивилизационной общности,? это тоже на самом деле не критерий и не аргумент. Нам очень часто, конечно, – вот чем больше проходит времени, чем острее спор на эту тему завязывается – тем чаще приходится слышать, что этнообразующим фактором, нациеобразующим фактором являются язык, вера и культура. Вот три фактора нам выдвигают на первый ряд.

Но давайте посмотрим, что, же первично: язык, вера, культура – или общность происхождения? Это очень важный вопрос, это главный вопрос, фундаментальный: что первично, а что вторично? Языки образуют народы – или народы образуют свои языки?

Давайте обратим внимание на такой факт несомненный: произношение, фонетика, она разная у разных народов. Есть такие звуки, такие фонемы, которые одни народы произносят легко и органично, а другие считают это некрасивым, или вообще не могут это произнести. Ни один человек, говорящий на языках западной Европы, не может нормально произнести простое русское слово «борщ»? это является таким своеобразным оселком для проверки. Таких примеров привести можно очень много.

Но «борщ», бог с ним, это единичный случай. Возьмем такие статистически значимые моменты. Например, все англичане и англоязычные шепелявят, так же как и греки? два народа, которые имеют такой звук [θ], ['s] в своем языке. «This is thinand that is thick» («этот тонкий, этот толстый») – если я, сидя перед камерой, начну говорить с таким произношением, с таким сильным акцентом, с такой своеобразной дикцией, то лекцию про дикцию мне вряд ли дозволят прочитать перед аудиторией? это будет смешно. То есть, то, что является нормой в одних языковых системах, является дефектом речи в других.

То же можно сказать о картавости, назовем это красивым словом «грассирование». Французы грассируют, немцы тоже картавят, у них тоже есть подобный звук, а в русском языке это считается дефектом.

Нужно хорошо понимать, что эти различия в языках связаны, прежде всего, с физиологическими отличиями тех протоэтнических групп, от которых произошел тот или иной народ. Большой язык достался каким-то древним предкам англичан, не помещался во рту. [θ]? это есть результат такого анатомического строения гортани, строения речевого аппарата древних каких-то предков англичан.

Потом это уже закрепилась как норма, стало передаваться в ходе обучения, естественно, ребенок перенимает языковую матрицу, можно сказать, с молоком матери. Но когда-то было так. Когда-то была устроена гортань у предков французов и немцев так, что «R» произносилось с грассирующим таким элементом. Кстати интересно, что до сих пор в анекдотах про евреев это грассирование подчеркивается, или картавость, назовите как хотите. Хотя давным-давно евреи живут среди русских, говорят по-русски, но, тем не менее, эта природная картавость часто проявляется в речи у евреев, которые даже и не говорят по-еврейски, а говорят только по-русски. Эта особенность связана с национальной, этнической особенностью анатомического строения речевого аппарата. Очень убедительный такой пример.

Дальше нам говорят о том, что вера, религия определяет этничность. Но тоже давайте приглядимся, так ли это на самом деле. Мы видим, что если взять такие большие мировые религии, они имеют расовую прикрепленность. Мы видим, что христианство, хотя возникло на Ближнем Востоке, но оно завоевало симпатии, прежде всего, белой расы? европеоидной расы. Буддизм в основном распространился у монголоидной, желтой расы? это Китай, Тибет, Япония, Вьетнам, Индокитай и так далее. Хотя зародился в Индии, но в Индии он постепенно природным индуизмом сейчас потихонечку вытесняется, а основную базу имеет у монголоидной расы. Если мы возьмем, допустим, ислам, то в основном он закрепился у народов так называемой вторичной, смешанной расы на Ближнем Востоке? это арабы, тюрки и так далее.

Начнем разбираться более детально, и мы увидим, что, допустим, христианство делится на три основные конфессии: протестантизм, католицизм и православие. Протестантизм, в основном, – у народов германоязычной группы. Католицизм, в основном, – у народов романской языковой группы. Православие, в основном, – у народов славянской группы. Есть там и пограничные варианты, не всегда все так однозначно, есть исключения, но они подтверждают правило, если по большому счету, статистически подойти к этому вопросу.

То есть, мы тоже видим, что этничность? она первична и по отношению к языку, и по отношению к религии. Можно также просмотреть и буддизм: ламаизм, допустим,? у тибетцев, даосизм? у японцев и так далее. Свои варианты.

Каждый этнос ищет, чтобы проявить свое этническое своеобразие и через язык, и через религию, и через культуру.

Ну и, наконец, возьмем такой простой аргумент в соображение. Простая логика. Есть такое выражение: «порочный круг в доказательстве».

Давайте себе представим: «Кто такие русские?» Нам говорят, что: «Русские – это люди русской культуры». Но давайте на минуточку продлим это определение: русские? есть люди русской культуры, которую создали русские, которые есть люди русской культуры, которую создали русские, которые есть люди русской культуры, которую создали русские…

Мы получаем тот самый классический «порочный круг в доказательстве».

Нельзя определять первичное через вторичное. Нельзя определять исходное через производное. Нельзя определять народ через какие-то его свойства.

Когда мы понимаем, что на самом деле не народ определяется религией, а народ определяет религию, не народ определяется языком, а народ определяет, создает свой язык, не культурой определяется народ, а народ создает, определяет культуру, тогда все встает на свое место. Тогда мы видим: вот первичное, а вот вторичное, вот исходное – а вот производное.

И тогда мы вспоминаем: что же нам остается от тех четырех критериев, которые с легкой руки Сталина пошли в свое время гулять по отечественной социологии? Ничего не остается!

Тогда мы понимаем, что надо искать где-то дальше, глубже. Мы приходим к правильному пониманию, что такое этничность: это общность происхождения – в первую очередь!

У всех народов были какие-то свои биологические истоки. Найти эти истоки и по ним определять принадлежность к той или иной общности? вот задача этнолога.

В этом смысле очень хорошо, уместно здесь вспомнить одно потрясающее откровение, которое содержится в Библии. Мимо него, как правило, проходят люди, не обращая внимания, не фиксируясь, как говорится, а стоило бы. Ибо в Библии сказано: «Не ешь никакое мясо с кровью его, ибо кровь есть душа»,? это сказано во Второзаконии, в Библии, и потом повторено еще неоднократно. Вот это очень простая мысль и чрезвычайно глубокая: «Кровь есть душа». Надо этой мыслью как следует проникнуться.

И тогда мы понимаем, что русские? это те, в ком течет русская кровь. Вот все, в ком есть русская кровь, мы все? родня, мы все? один народ. У нас у всех в двадцать третьем поколении? это посчитано генетикой? были общие предки. Мы все родственники друг другу, как минимум в двадцать третьем колене, а может быть и менее того. Поэтому можно говорить о том, что кто-то там… допустим, Левитан стал русским художником. Да, русским художником он мог стать. Либо: Баграмян стал русским маршалом. Да, русским маршалом он мог стать. Либо, допустим: Владимир Даль стал великим русским ученым. Да, великим русским ученым он мог стать.

Но просто русским ни Левитан, ни Баграмян, ни Даль – ну, физически не могли бы стать. Вот это нужно хорошо понимать.

Это понимание как раз и есть одна из самых главных новаций в развитии русского националистического дискурса сегодня.

БЕСЕДА ШЕСТАЯ. ЧТО ТАКОЕ РУССКОЕ НАЦИОНАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВО

Сегодня у нас с вами очень интересная тема для беседы. Мы много говорили о том, что основная идея, которая объединяет сегодня все русское движение, основной лозунг, основная цель – это преобразование Российской Федерации (государства не русских и не для русских) в Русское национальное государство.

На слух звучит замечательно, но как правило, никто не может внятно объяснить, что это такое. Пару лет назад один мой коллега, который причисляет себя к лагерю национал-демократов, тоже попытался в 10-минутной беседе под запись рассказать о своем видении. За десять минут он перечислил только какие-то основные лозунги демократических преобразований, но ничего не сказал о национальных! Даже удивительно. Перед нами развернулась целая программа демократизации России (причем в таком западническом ключе: демократизации а-ля Соединенные Штаты Америки; но мы знаем, чем демократизация там закончилась – демократия в конечном счете вылилась в диктатуру меньшинств) – и умудрился ни слова не сказать о собственно национальных параметрах такого государства…

Надо сказать, что в Русском движении уже давно выработана идеология Русского национального государства, создана карта Русского национального государства, каким оно должно быть, какими должны быть оптимальные границы. И даже написан проект конституции Русского национального государства. То есть, мы можем говорить об этой идее не как о каком-то фантоме или утопии, а как о вполне конкретном и реальном политическом проекте.

Надо сказать, что национальных государств в мире много и образцы самые разнообразные. Есть образцы жесткого этнократического государства, такие как, например, государство Израиль. Есть примеры государств-апартеидов – например, Латвия или Эстония. Есть просто примеры национальных государств, которые, собственно, образовались по всему периметру нынешней России из бывших советских республик – такие, как Казахстан, Украина, Молдавия и т. д.

Что является для них объединяющим принципом? Что является главным принципом любого национального государства? Этот принцип выражается коротким, но ёмким афоризмом: «Всё – для нации, и ничего – против нации».

Причем под нацией понимается, конечно же, не согражданство (или как нам говорят, «политическая нация», «гражданская нация» – это все фикции, фантомы, согражданство не является нацией), а имеется в виду этнонация. То есть, государствообразующий народ. Всё для этого народа – и ничего против этого народа.

Никто не говорит «только для этого народа». (Такой подход тоже существует и, кстати, тоже вполне котируется в мире: тот же Израиль – это как раз пример жесткого этнократического государства, в котором даже присяга принимается именно как присяга еврейскому национальному государству. То есть тут действительно можно сказать, что все в этом государстве существует только для одного народа.) Но в большинстве национальных государств никто такого не говорит. В Казахстане никто не говорит, что там все только для казахов. Но: в первую очередь и главным образом… То есть в таком государстве действует приоритет прав и интересов государствообразующего народа или нации (что одно и то же). Это первое, что необходимо усвоить.

Мы понимаем, что было время, когда лояльность государству определялась через лояльность монарху. Это характерная особенность всех монархических государств. И таких государств было большинство, например, в эпоху Средних веков, в эпоху Возрождения. И даже в Новое время так было до появления крупных республик.

Потом на смену монархиям стали приходить республики. И тут как бы субъект лояльности поменялся – от монарха к населению. Ну, а в национальных государством таким субъектом является именно государствообразующий народ. И лозунг «всё для нации и ничего против нации» имеет в виду именно эту лояльность. Поэтому когда в Израиле присягают как еврейскому национальному государству, это логично и, с точки зрения теории национализма, правильно.

Какие основные параметры, принципы, идеи мы должны назвать в первую очередь, чтобы понимать, что речь идет о национальном государстве?

Нужно понимать, что национальное государство – это не империя. Сейчас мы уже будем говорить конкретно о Русском национальном государстве. Мы должны понимать, что Россия, будучи Русским национальным государством, останется мононациональной, хотя при этом останется и полиэтнической. Согласно последней переписи, в России насчитывается около 190 различных народов, в том числе нигерийцы, голландцы и бог знает кто еще. Поэтому полиэтнический характер, факт ее населенности разными народами, разными племенами никуда не исчезнет. Он как был, так и останется. Но Русское национальное государство – это мононациональное государство, в отличие от того же Советского Союза.

Вот СССР был истинно многонациональным государством, и его распад на мононациональные государства это подтвердил. То есть, под маской «советского единого народа» скрывался конгломерат наций, которые при первой же удобной возможности проявили себя именно как нации. То есть – создали свои национальные государства.

В России, слава Богу, это не так. В России существует одна нация, более 80% населения составляет русский народ, который, собственно, и делает Россию – Россией. Мне приходилось жить и в крайней западной точке (это Калининград, бывший Кенигсберг, там прошла моя юность). Мне приходилось бывать и на самом Дальнем Востоке, на Камчатке, на острове Беринга (дальше уже только Америка). Мне приходилось бывать и на севере, в Мурманске, и в южных наших губерниях, на Ставрополье, в Ростове-на-Дону. Я объездил весь центр и бывал в Сибири. И везде, куда бы я ни попадал, я чувствовал себя на родине, в своем доме, потому что везде звучала русская речь, вокруг меня всегда были русские лица. Куда бы я ни приезжал, я попадал в свою семью. Россию делает Россией именно русский народ, это нужно понимать.

Подчеркиваю еще раз: национальное русское государство – это не империя. Нам не нужны чужие земли, нам не нужны земли, в которых нет места русским. Сейчас мы знаем, что в Чечне находилось порядка 40% русского населения, около 400 тысяч, а сейчас не осталось практически никого, поэтому вопрос существования Чечни в составе России, мне кажется, должен был быть вынесен на референдум. В Игнушетии было 2% русских, тоже не осталось практически ничего. Соответственно – то же самое.

С другой стороны, когда наши критики, тот же слюнобрызжущий Кургинян (у Гомера был такой герой – шлемоблещущий Гектор, а у нас появился новый герой – слюнобрызжущий Кургинян) говорит, что националисты такие-сякие, они ратуют за уменьшение России, они уменьшители России. Но я должен сказать, что это далеко не так.

И вот тут настало время поговорить об оптимальных границах России, как их понимает современное русское национальное движение. В конце 90-х годов был создан проект конституции Русского государства. И в дополнение к нему была создана карта, которую вы сейчас видите. Называется она «Русская Россия. Карта компактного расселения русского этноса».

Как была создана эта карта? Дело в том, что в середине 90-х была выпущена огромная, очень интересная карта, плод совместного творчества двух институтов – Института этнологии и антропологии и Института картографии Академии наук еще СССР. Она огромная, на всю стену. И там тщательно, детально и подробно размечены все этносы, все этнические группы, населявшие в свое время Советский Союз и сопредельные с СССР страны. И на основе этой огромной карты коллектив русских националистов (Лига защиты национального достояния) создал вот эту карту, обозначив границы компактного расселения русского этноса. Т.е. области, где русские составляют от 40 и более процентов населения. И получилась вот такая интересная карта.

Мы видим границу, которая выделена темно-малиновым цветом, которая разрезает по живому – и отрезает от материнской нации, от материнской страны очень значительные части русского народа.

Это касается восьми областей Казахстана, где русские составляют от 70 до 90 процентов. Эти земли принадлежали семиреченскому казачеству, уральскому казачеству, гурьевскому казачеству. Сейчас они называются Северным Казахстаном. Но вообще-то это русский Южный Урал, населенный русскими людьми.

То же самое касается левобережья Днепра, Новороссии, Таврической области с Крымом. Когда мы обсуждаем этот вопрос с коллегами, часто можно услышать, что нам нужно присоединить весь Казахстан и всю Украину. Но люди, к сожалению, не понимают, что практически это невозможно, потому что процесс этногенеза, который развернулся в том же Казахстане по отношению к казахской нации, – это процесс, который нельзя развернуть вспять, так же, как нельзя обратно запихнуть игру в лосося или споры – в грибы. Если этногенез набрал ход, то силой его не остановишь, он будет продолжать разворачиваться дальше. Конечно же, казахи или украинцы никогда не захотят вернуться обратно в единое государство, такого решения данный вопрос не предполагает.

Нужно понимать, что мы можем претендовать только на свое, на то, что по справедливости, по истории принадлежит русскому народу. И не можем – и не должны! – претендовать на чужое.

Я приведу страшный пример, чем кончились подобные неограниченные претензии. Германия, 30-е годы. Вот Гитлер претендует на чешские Судеты, и происходит так называемый Мюнхенский сговор. И Германия получает эту часть Чехословакии, населенную в основном немцами, которые создали там промышленность, производство, экономику этого края. Вот Германия получает Богемию и Моравию, тоже населенные в основном немцами. Вот она объединяется с Австрией – а это было государство (и все это понимали) тоже в основном немецкое. Вот она забирает у Литвы Мемель (Клайпеду), потому что Мемель – это был ганзейский город, тоже созданный и населенный немцами.

И весь мир с этим мирится. И не только потому, что Гитлер был так силен и могуч и у Германии была очень сильная армия. Но и потому, что в этих воссоединениях различных частей немецкого народа есть определенная историческая справедливость. Многие наблюдатели отмечали, что если бы накануне аншлюса в Австрии провели бы референдум о присоединении к Германии или независимости, то, возможно, большинство проголосовало бы за независимость, из демократических побуждений. Но: когда танки Гудериана перешли границу, они двигались дальше, к Вене, засыпанные цветами, заправлялись на бензоколонках. Аншлюс был произведен без единого выстрела, ликование австрийских немцев не имело границ! Когда Гудериана несли на руках к гостинице, ему по дороге оборвали все пуговицы на шинели – на сувениры. Это был подлинный праздник воссоединения русского… простите, немецкого народа. Я не случайно оговорился и сказал «русского», потому что думаю, что праздник воссоединения русского народа у нас еще впереди.

И кончилось это все тогда, когда Гитлер замахнулся на чужое. На то, что никогда не принадлежало Германии. Раздел Польши был роковой ошибкой. Он посягнул на земли, которые не принадлежали и не должны были принадлежать немцам, это было нарушением исторической справедливости. Чем это кончилось для Германии, всем известно.

Этот урок мы всегда должны помнить.

Можно ставить вопрос о мирном и законном воссоединении единой русской нации, оказавшейся в разделенном положении. Так ставили вопрос на наших глазах и добивались его решения, скажем, те же немцы после войны. Объединилась Восточная Германия с Западной? Да. Одна страна – один народ. Объединились северные и южные вьетнамцы? Да. Один народ – одна страна. Объединился Китай с Гонконгом и Макао? На повестке дня стоит объединение с Тайванем и оно произойдет, в этом можно не сомневаться. Потому что это естественно и нормально. Разделенная нация имеет право на воссоединение.

А вот чужие земли присоединять нельзя. Это грешно и несправедливо. И за это обязательно будет историческое наказание.

Поэтому принцип «один народ – одна страна» – это очень важный принцип Русского национального государства.

Но этот принцип имеет еще и вторую сторону.

Сегодня у России есть второе название, которое мне лично режет слух и которое мне представляется нелепым. Это название – «Российская Федерация».

Федеративное устройство для русского государства – это нонсенс. Россия никогда не была федерацией. Более того, нужно сказать, что за последние 200 лет возникло 44 федеративных государства, но только 17 из них сохранились как федерации. А 27 либо распались по национально-этническим границам, либо превратились в унитарные государства. Это очень многозначительная статистика.

И неслучайно в истории русской общественной мысли никогда не было сторонников федеративного устройства. Возьмите «Русскую правду» Пестеля: Россия – унитарное государство. Возьмите сочинения Ильина, который прямо выступал против принципов федерализма. Кого вы ни возьмете из известных русских националистов, никто никогда не поддерживал идею федерации. Все и всегда видели ее губительность для России.

И это понятно. Потому что когда страна создается из кусочков, из разных земель, которые проявляют волю к объединению, в этом случае по сравнению с разрозненной, раздробленной страной федерация является шагом вперед, она является образованием прогрессивным. Это положительное явление. Когда из разных штатов была создана североамериканская федерация, Соединенные Штаты Америки – это был прогресс, это было позитивное явление. Когда из разных земель, из разных немецких княжеств, которые после Вестфальского мира разорвали Германию на кусочки, на клочки, когда из них было создано федеративное государство – это позитивное явление. Когда из разного, из многого создается нечто единое.

Но Россия никогда не была федеративной. Она всегда была единой. И раздробление единой страны на клочки и кусочки, превращение унитарного государства в федеративное – это шаг назад, регресс, а не прогресс. Это отрицательное, а не положительное явление. И чем это кончается, мы уже видели на примере Советского Союза. И я думаю, что идея федерации для русских исторически глубоко чужда, она не соответствует главному принципу русского национального государства. Принципу «один народ – одна страна». И я думаю, что такое государственное устройство лишено перспективы. И если Россия будет преобразована в Русское национальное государство, оно, конечно же, будет унитарным, а не федеративным. Вот это тоже очень важный момент, на котором мне хотелось бы остановиться.

Мы должны понимать, что такая огромная страна, как Россия, имеет оптимальную формулу управления, и эта формула была опробована в Советском Союзе. Никогда, ни одно государство в мире не имело такой эффективной модели управления, такой эффективной модели мобилизации, как Советский Союз. А почему? А потому что на этой гигантской территории действовала система партократии. Партократия была всепроникающей, гибкой системой – от Кремля и до самой мельчайшей ячейки общества. Все было пронизано единой структурой. Сигнал, данный на самом верху, мгновенно докатывался до самого низа. И попробуй не исполнить, попробуй не соответствовать этому сигналу! Вызывали на кремлевский ковер и всесильных секретарей обкомов, и выносили их потом на носилках санитары «скорой», а кто-то отправлялся в лагеря и становился «лагерной пылью». Кто-то лишался всех полномочий, а кто-то, наоборот, кто своевременно и правильно выполнял распоряжения центральной власти, двигался наверх и становился потом «железным наркомом» (люди исключительной работоспособности, дисциплины и ответственности).

Это механизм, который, как выяснилось, ничем нельзя заменить, потому что партийная ответственность, партийная дисциплина – это уникальные инструменты управления обществом. На смену которым так ничего и не пришло.

Ведь одна из причин, по которым рухнула в свое время Российская империя, была в том, что в один прекрасный день перестали должным образом исполняться царские распоряжения. И сегодня: мы знаем, что две трети распоряжений Ельцина оставались невыполненными (об этом еще в 1996 году, во время избирательной кампании заявлял кандидат в президенты Лебедь). И сегодня, когда до нас доходят какие-то отголоски кремлевских разборок и бурь, понятно, что главная жалоба Путина – и в качестве президента, и во время премьерства, и снова в качестве президента – что распоряжение было дано, но ничего не было сделано.

В условиях партократии подобное было невозможно. Потому что контроль был всеобъемлющим и всесторонним: и сверху, и снизу. И неслучайно страна, которая сегодня демонстрирует самую ослепительную динамику развития, страна, которая сегодня является желанным прибежищем для инвестиций со всего мира, – это Китай. У китайцев хватило ума свернуть с коммунистического пути на капиталистический, сохранив при этом этот уникальный инструмент управления гигантской страной. Я понимаю, что в каком-нибудь княжестве Монако, в какой-нибудь маленькой, микроскопической стране такая структура не нужна, что там достаточно просто монарха или президента, чтобы держать в руках всю ответственность и всех исполнителей. Но в такой стране, как Китай, в такой стране, как Россия, это невозможно: слишком большие страны, слишком сложные страны.

Можно, конечно, сказать, что вообще не надо управлять, мол, пусть все идет так, как идет, пусть каждый делает все на свой страх и риск. Но и я, и вы наверняка понимаем, что если Россию вот так отпустить на волю волн, то все развалится очень быстро. Мы уже видели это в эпоху Ельцина, когда всяких суверенитетов было дано столько, сколько могли проглотить, и когда вообще управляемость страны катилась к нулю, и когда гигантская Россия встала на грань распада. Как бы там ни было, Путин очень многое сделал для того, чтобы восстановить и укрепить властную вертикаль, управляемость страны. Но мы видим, что хоть и многое, но недостаточно. И без восстановления партийного руководства страной мы не сможем подняться к вершинам могущества.

Только партия должна быть, конечно же, не коммунистической, а русской национальной. Если русский народ сможет создать такую партию – свою, родную, национальную партию, которая возьмет на себя ответственность, риск и подвиг управления Россией, тогда у нас есть будущее, возможно, еще более блестящее, чем то, которое было при советской власти. А если мы не сможем создать такую партию, то скорее всего, такого будущего у нас нет.

О чем еще мы должны говорить, когда мы говорим о национальном государстве?

Мы должны понимать, что у любого государства есть некая экономическая база, экономическая основа. Есть ресурсы, которыми мы располагаем и на которые мы надеемся, когда выстраиваем какие-то перспективные планы. И нужно понимать, что такие ресурсы не могут находиться в частных руках.

В первую очередь, это касается земли. У нас есть примеры государств, где земля в принципе неотчуждаема от государства. Тот же Израиль. Евреи говорят: это святая земля, «Эрец Исраэль». А святой землей не торгуют. Святынями вообще не торгуют. Поэтому земля в Израиле может быть в аренде, но не в частной собственности. А чем, собственно, «Святая Русь» хуже «Святой земли» – Израиля? Думаю, что ничем. И, конечно, земля в России тоже не должна быть предметом купли-продажи. В аренду? – да, пожалуйста. Но в частной собственности земля, конечно же, быть не может.

Как не могут быть в частной собственности и недра. И тому примеров в мире тоже достаточное количество, когда недра национализированы. Более того, есть страны, в которых национализирован даже воздух, каким бы нелепым и смешным это ни казалось некоторым на первый взгляд. Но в конституции Казахстана написано, что воздушное пространство является национальным достоянием. Оно неотчуждаемо. Не может быть в Казахстане частного воздуха. В конституции Украины тоже написано, что земля Украины и воздух Украины принадлежит украинской нации и не могут находиться в частной собственности. И хоть это кажется смешным и нелепым, но на самом деле это не смешно. Воздушное пространство – представьте, что его начнут делить на частные сектора. Сразу встанет вопрос и обеспечения обороноспособности, и организации транспортных путей. То есть, этого делать нельзя.

Теперь я хотел бы коснуться такой вещи, как национальная стратификация в русском национальном государстве. Приведу пример.

Вот конституция дружественной нам страны, демократической Украины. Украина сейчас пользуется в мире достаточно солидной репутацией, ее ждут со временем в ООН, в ЕЭС (я надеюсь, что не дождутся, но ждут). Никто не говорит, что это какая-то ужасная страна-изгой. Так вот, мы открываем конституцию Украины и читаем (я перевожу с украинского): «Статья 11. Государство способствует консолидации и развитию украинской нации, ее историческому просвещению, традиции и культуре, а также развитию этнической, культурной, языковой и религиозной самобытности всех коренных народов и национальных меньшинств Украины».

То есть, вы видите, в конституции дружественного нам демократического государства официально закреплено разделение всего населения государства на три категории: это нация, коренные народы и национальные меньшинства. Так поступает братский нам народ, который, в отличие от нас, успел задуматься о своей самобытности и о том, как ему сохраниться в тысячелетиях. Это очень правильное разделение, потому что из него проистекает разница в правах. Об этом мы поговорим как-нибудь более подробно. А пока я только хотел бы этот тезис заявить.

Собственно, мы уже говорили о том, чем отличаются коренные народы от национальных меньшинств и почему не может быть полноправия и равноправия между коренными народами и национальными меньшинствами. Потому что у национальных меньшинств есть своя государственность вне данной страны, а у коренных народов ее нет. Хотя национальные меньшинства могут быть численно большими, а коренные народы могут быть крохотными. Тем не менее, представителю коренного народа некуда бежать, некуда деваться. Если ему что-то не нравится в этой стране, значит он имеет право возвысить свой голос и предпринять какие-то усилия, чтобы переделать свою страну. А у национальных меньшинств положение другое. Если что-то не нравится – пожалуйста, у тебя же есть своя страна, где твой народ обрел свой суверенитет и государственность. Вот поезжай туда и устанавливай там те порядки, которые считаешь нужным. А у нас не надо так себя вести.

Поэтому понятно, что в Русском национальном государстве будет проведено различие в правах между коренными народами и национальными меньшинствами.

Коренные народы – это не только русский. Это, допустим, и татары, и алеуты, чукчи, ненцы, башкиры, якуты и т. д. То есть те, у кого за границами России нет своей государственности. Между ними должно быть равноправие. И это один из основополагающих тезисов Русского национального государства.

При этом, конечно же, нужно понимать, что должна учитываться и такая категория, как лояльность по отношению к русскому народу. Ну, мы с этого начинали. Национальное государство строится на принципе лояльности к государствообразующему народу, или, как говорил Лев Николаевич Гумилев, комплиментарности (это та же лояльность, только более широко трактуемая).

И вот, с целью укрепления этой лояльности в общеобразовательной системе будет введен курс русского национализма. Потому что все народы, проживающие в России, должны понимать: от благосостояния, благополучия, здоровья, силы государствообразующего народа зависит и их благополучие, здоровье, сила и благосостояние. Все народы должны быть заинтересованы в том, чтобы у русских все было благополучно, в том числе и на демографическом фронте.

И здесь мы должны вспомнить о том, что в одной из первых наших бесед мы говорили о Программе-максимум и Программе-минимум русского национального движения. Программа-максимум – это как раз и есть создание Русского национального государства. А программа-минимум включает в себя восемь разных пунктов. И все эти восемь пунктов должны быть осуществлены в Русском национальном государстве, в том числе (я напомню) – и решение демографической проблемы русских, решение проблемы культурного и языкового единства русского народа, решение проблемы русофобии (понятно, что ни русофобам, ни этническим сообществам, которые не комплиментарны, не лояльны по отношению к русскому народу, нечего делать в Русском национальном государстве). И, наконец, это признание геноцида русского народа в ХХ и XXI веках, и преодоление его последствий. Все эти восемь пунктов должны будут выполняться.

Последнее, что я хотел бы сказать, что Русское национальное государство – это светское государство. Хотя мы понимаем, что верования людей неотделимы от их существования как такового. Хотя в мире есть несколько крохотных народиков, у которых вообще никаких религиозных взглядов и убеждений не отмечено – например, жители Андаманских островов или некоторые племена в джунглях Амазонки, которые вообще ни во что не верят. Но, в общем, это не свойственно людям. Большинство народов, большинство племен имеет хотя бы какие-то примитивные религиозные убеждения. И чем более развито общество, чем более развит народ, тем более сложные религиозные взгляды он, как правило, исповедует. И понятно, что без религии наша страна никогда не жила, не живет и жить не будет. И тут нужно понимать правильно, что государство, конечно, светское, но в этом государстве будут иметь поддержку традиционные религии, в т. ч. русские традиционные религии, и не будут поддерживаться какие-то несвойственные для русских религиозные воззрения. Например, тоталитарные секты. Те же иеговисты или Аум Сенрикё. То есть то, что не имеет корней в нашей почве, оно не должно иметь и поддержки.

Таковы параметры Русского национального государства в основных чертах.

Единственное, что я еще хотел бы вам продемонстрировать: вот обложка «Русский проект. Конституция России: новый вариант». Это как раз оформленная юридическим языком идеология Русского национального государства. И начинается она со слов: «Мы – русский народ и все граждане России…» И далее идет речь о том, что мы утверждаем новое государство и принимаем его конституцию.

Это формула, которая должна быть выдвинута на референдум по поводу изменения сущности нашей страны с Российской федерации на Русское национальное государство. Я надеюсь, что мы все еще при жизни будем свидетелями этого прекрасного события.

БЕСЕДА СЕДЬМАЯ. РУССКАЯ КОНСТИТУЦИЯ

Сегодня я хотел бы продолжить разговор о Русском национальном государстве, что это такое, каким оно предстает в современном националистическом русском дискурсе, и какие есть документы, оформляющие эту идею с точки зрения права.

В прошлый раз я очень кратко говорил о том, что в 1998 году был создан такой текст – «Русский проект. Конституция России: новый вариант». Это, с моей точки зрения, – самый главный документ, выработанный Русским движением за последние 20 лет. Над ним работали профессиональные юристы. Во-первых, работала группа молодых юристов, примерно 15 человек, это были студенты юрфака МГУ и студенты Института государства и права Российской Академии наук – аспиранты и студенты. Естественно, что к этой работе они привлекали своих преподавателей, профессоров и МГУ, и Института государства и права, серьезных юристов, которые по понятным причинам предпочли остаться безымянными.

Проект был создан в рамках деятельности Лиги защиты национального достояния. Он был опубликован в 1998 году и проходил апробацию и Государственной Думе, где он был представлен на семинаре «Нация и государство» в рамках Комитета по геополитике, и в Российском общественно-политическом центре, где тоже действовал семинар по национальной идее в те времена. Он собрал в основном позитивные отклики.

В чем смысл, и что вызвало к жизни этот проект? Дело в том, что в 1993 году, как вы все знаете, после расстрела Белого дома, после кровавого переворота, который осуществил Ельцин и его правительство, рухнули все прежде бывшие основы, на которых стояло наше государство. Конституция была отменена де-факто, потому что, конечно, никакая Конституция не предусматривает расстрел из танков высшего представительного и законодательного органа страны.

Понятно, что был распущен и потерял свои возможности Верховный Совет, расстрелян и распущен, лишен всяких полномочий. И понятно, что нужно было начинать новое государственное строительство и начинать его на новых основах, на новых каких-то принципах юридических. Это вызвало к жизни проект действующей ныне Конституции, над которым работали в основном три человека. Это был Собчак, это был Сергеев, это был Шахрай. Двоих из них уже нет, Шахрай сейчас не у дел, и давно уже стоит вопрос о том, что ситуация уже переросла нашу Конституцию и ее пора менять. И она уже менялась и в отношении состава России, потому что какие-то края, области увеличивались, укрупнялись, какие-то субъекты при это сливались, при этом автоматически вносились изменения. Были внесены изменения по поводу выборов, по поводу срока присутствия, например, президента во власти, и так далее. То есть мало-помалу какие-то изменения Конституции уже идут.

Но ясно, что этого недостаточно. Потому что Конституция, принятая при Ельцине, она и принималась в сущности для Ельцина, она обосновывала и юридически утверждала абсолютное полновластие президента. Мы живем в президентской республике, и это было сделано в свое время для того, чтобы укрепить власть Бориса Николаевича. Он сам, лично, своей рукой вносил соответствующие поправки в проект.

И эта Конституция, которая сегодня является нашей законодательной основой, содержит в себе безусловно важные и позитивные новации, например, то, что касается прав и свобод человека – то, чего не было в брежневской Конституции, или было в каком-то усеченном виде, неполновесном.

Но есть огромное большинство народа, которое в ныне действующей Конституции никак не отражено и не представлено ни само по себе, ни своими специфическими правами и интересами. И это большинство – русский народ.

Ведь для того, чтобы Конституция была не просто каким-то формальным юридическим документом, для того, чтобы она была работающим, действующим и направленным на прогресс, на благо документом, она должна отражать интересы значимого большинства. То есть должна быть некая такая призма в этой Конституции, через которую мы смотрим на весь законодательный спектр, и эта призма должна быть призмой интересов большинства.

В советской России таким большинством были люди физического труда, это были рабочие и крестьяне. И Конституция, надо сказать, и вообще весь государственный строй советский, он в основном выражал интересы вот этого контингента. Собственно, советская власть изначально так себя и позиционировала: речь шла об СССР как о первом в мире государстве рабочих и крестьян. И как раз, когда Советский Союз развалился, когда изменился строй советский и мы получили буржуазно-демократический строй, который сейчас имеем, – первыми жертвами как раз оказались рабочие и крестьяне. То есть, вот их права бывшего значимого большинства оказались нарушены.

А в современной, постперестроечной, постсоветской России, где это значимое большинство? Кто они?

Понятно, что сейчас какой-то слой, какой-то класс назвать значимым большинством нельзя, потому что большинство сейчас как раз незначимо теперь в политике. Люди физического труда по-прежнему составляют большинство, люди умственного труда составляют примерно 30% нашего населения, но вот это большинство, вот эти 70% в политике ничего не представляют, они социально дефективны на сегодняшний день, они не представлены в политике. Если все-таки в органах власти советского времени строго соблюдалась социальная квота, допустим, интеллигенции было в пределах 10% в том же Верховном Совете. Потом постепенно при Горбачеве эта пропорция начинала меняться. На последней партконференции, той роковой и судьбоносной, уже было 19% людей умственного труда. Но посмотрите сейчас: в Думе, в Совете Федерации, мы там вообще рабочего и крестьянина не увидим, никакого, ни одного. Все – люди с высшим образованием. Вся политическая элита сегодня – это люди с высшим образованием, а есть и с учеными степенями. Сейчас, правда, берут под сомнение подлинность некоторых ученых степеней, но в большинстве своем, конечно, это люди высокообразованные, интеллигенция.

Многое изменилось с тех пор, как произошла Октябрьская революция. Многое изменилось с тех пор, как развалился Советский Союз.

Во-первых, в первую очередь изменились социальные пропорции. Интеллигенция стала ведущим слоем, слоем-гегемоном, определяющим нашу политику, внешнюю и внутреннюю, и нашу экономику. И революция 1991–1993 годов тоже в основном была совершена интеллигенцией мегаполисов, крупных городов.

Но произошла еще одна, важнейшая перемена. Чем отличается нынешняя Россия от бывшего Советского Союза? Тем, что Советский Союз был многонациональным государством, а Россия – это мононациональное государство! И значимым большинством в ней является не социальное большинство (потому что, как я уже говорил, социальное большинство у нас сегодня незначимо, а значимо меньшинство). А вот значимым большинством является не класс, не слой, не страта – а народ, этнос. Значимым большинством сегодня в России является русский народ, русский этнос во всем своем социальном многообразии, от бизнесменов и политиков до рабочих и крестьян. Вот они сегодня – большинство.

Поэтому логично рассуждать так, что Конституция новой России, современной, постсоветской России должна исходить из прав и интересов этого значимого большинства.

И вот мы спрашиваем себя – а исходит ли она в действительности из этих ясных констант? И мы видим, что нет, не исходит. Я перечислю по списку ряд пунктов, по которым действующая ныне Конституция не соответствует русским правам и интересам.

Во-первых, и прежде всего. Мы знаем, что целый ряд народов нашей страны имеют свой суверенитет и свое государство: татары, башкиры, адыги, якуты, буряты, черкесы, карачаевцы, чеченцы, ингуши и так далее.

Но вот русский народ, который, собственно, и создал Россию, лишен своей государственности, своей суверенности. Он поставлен в неравноправное положение по отношению к тем народам, которые имеют здесь свои республиканские образования.

Что при этом получается? Получается, что 21 народ имеет свои республики в недрах России, то есть они имеют свой суверенитет. И когда мы задумываемся о федеративном устройстве России, то кто, собственно говоря, эту федерацию составляет? Вот они, получается, и составляют. То есть получается, что у нас 21 государствообразующий народ России, которые как бы согласились о создании единой федеративной республики. Но парадоксально при этом, что главный народ, который составляет 80% населения, не входит в это число государствообразующих! Это нелепо, это невозможно с точки зрения логики, разума и с точки зрения фактического положения вещей. Тем не менее, юридическая такая закавыка имеет место.

Что гласит нам преамбула Конституции, ныне действующей? «Мы – многонациональный народ России…». Вот эта фраза позволяет подчеркнуть, что русские не являются государствообразующим народом России, а Россия не является государством русских. Она является федерацией, составленной 21 народом, среди которых русские не числятся. Вот такой нонсенс. Очевидный каждому, кто не потерял рассудок.

Во-вторых, в нашем российском законодательстве, и в том числе в Конституции, русский народ вообще никак не упомянут. У нас там упомянуты, допустим, малочисленные коренные народы, а вот большой народ, основной народ, составляющий большинство его населения, не упомянут. Единственный раз слово «русский» употреблено в Конституции только в связи с русским языком, в одном-единственном пункте всей Конституции.

В-третьих, мы знаем, что русские люди де-факто неравноправны в целом ряде субъектов Российской Федерации. Есть такое понятие «титульный народ». И вот в целом ряде республик были введены, например, такие правила, по которым для того, чтобы избираться президентом данной республики, претендент должен быть владеть языком титульного народа. Так было в Калмыкии, так было в Марий Эл, Чувашии и так далее. То есть, если человек, допустим, русский, вырос в Саранске или Казани или, допустим, Элисте или где-то еще, вырос в русской семье, ходил в русскую школу, не владеет он, допустим, чувашским языком, у него не было шансов стать президентом Чувашии. Это явное нарушение статьи 19 той же самой Конституции, которая говорит о равенстве всех граждан независимо от национальности. Тем не менее, это было.

За последние десять лет это положение было отчасти выровнено, но не до конца. И что касается перетекания кадров, которое произошло во властных структурах республик, в экономических структурах, то даже Академия госслужбы при президенте отмечает тот факт, что русских вытесняют из власти, вытесняют из бизнеса, из правоохранительных структур и так далее.

Происходит национализация политического и экономического класса в республиках. Это положение, которое вытекает непосредственно из такого федеративного устройства, при котором есть суверенитет и государственность у многих народов, у двух десятков народов, но нет суверенитета и государственности у русского народа.

Хотя казалось бы, на всем пространстве России, на каждом ее квадратном миллиметре русские являются титульным народом. Не только коренным, но и титульным. Потому что всю Россию назвали по нашему имени.

Далее, в-четвертых. Нынешняя Конституция вообще никак не учитывает большое количество русских людей, оказавшихся за пределами нынешних кургузых границ России. Границы эти искусственные, они были проведены в свое время большевистской властью, проведены без учета расселения этносов. И таким образом огромные территории, населенные русскими людьми, оказались вне пространства России. Мы знаем, что в мире действует и признается право народов на воссоединение. Поэтому с точки зрения международного права, с точки зрения дипломатии, с точки зрения, наконец, тысячелетней истории русского народа, мы имеем право на воссоединение. Но это право никак не отражено в действующей Конституции. Так, как будто этих русских людей просто нет, не существует. Понятно, что мириться с этим невозможно, потому что единый народ имеет право на воссоединение в единой стране.

В-пятых, мы говорили о том, что формула «многонациональный народ России» антинаучна. И ее подспудная порочность выражается еще и в том, что русский народ в этой формуле по умолчанию, не будучи формально назван, поставлен тем не менее на одну доску со всеми остальными народами, а их у нас, по последней переписи, сто девяносто три, если мне память не изменяет. Включая самые экзотические, которых судьба привела временно здесь пока проживать. То есть, и малочисленные коренные народы, и национальные меньшинства, и государствообразующий русский этнос в этой формулировке перемешаны, смешаны и уравнены.

Это не соответствует ни фактическому положению вещей, ни научному представлению. Потому как что значит «многонациональный народ»? Вот СССР действительно был многонациональным государством. И распад СССР по национальным границам с образованием национальных государств это подтвердил. Но, слава Богу, Россия пока не распадается на национальные государства. Поэтому говорить о том, что здесь проживает какой-то многонациональный народ, по меньшей мере преждевременно. Да, в России проживает много разных этнических групп, начиная от племен и заканчивая народами и народностями. Но тогда и называть это нужно правильным словом.

Россия – полиэтническая страна. Но мононациональная.

Эту мысль можно хорошо пояснить на примере Украины. На Украине проживает не меньше этнических групп и их представителей, это тоже очень полиэтническая страна. Тем не менее: я в прошлый раз демонстрировал Конституцию Украины, которая предусматривает – и очень правильно, в соответствии с научным представлением – подразделение населения на три категории: нация, коренные народы и национальные меньшинства.

Возьмите Израиль, разве это не полиэтническая страна? После распада Советского Союза с еврейскими женами и мужьями выехали, наверно, все представители советского народа – и узбеки, и прибалты, и татары, и кого там только нет, кто был женат или замужем за представителем еврейской нации. Сотни тысяч из Советского Союза переехали в Израиль. Это полиэтническое государство. Но мононациональное.

И Россия является таким же. Поэтому вот эта формулировка – она абсурдна: «многонациональный народ России». Это недоразумение, довольно позорное недоразумение, потому что все умные люди прекрасно его ощущают и понимают. И все думают, какие же недоумки сочиняли эту фразу, кому она только в голову могла придти?

Нехорошо. Надо избавляться.

И, наконец, в-шестых, наша действующая Конституция очень щедра по отношению ко всем представителям рода человеческого. Все права, все свободы, которые предусмотрены этой Конституцией, хорошие, правильные права, правильные свободы – раздаются всем. Формулировка звучит так – «каждый имеет право…» и так далее.

Это значит, что не только русский народ, но и все коренные народы России, у которых нет своей государственности за рубежом, татары те же, башкиры, чеченцы, алеуты, коми, коряки, ительмены, тофалары, нганасаны, нанайцы и прочие, прочие – все коренные не имеют никаких преимуществ перед приезжими.

Вряд ли это правильно. И если спросить представителей тех же нганасанов, ненцев и прочих, они, наверное, так же, как и русские, скажут, что все-таки те, кто является коренным народом России, должны по принципу полноправия-неполноправия отличаться от тех, кто к нам сюда приехал, тем более незваным.

А то получается очень нехорошо. Мы, например, русские люди, не можем и не должны влиять на проблемы государственного строительства Азербайджана, Армении, Прибалтики и так далее. Странно было бы, если бы я, допустим, приехал в Грузию и стал бы там агитировать за какие-то порядки, которые мне нравятся и которые я считаю необходимым ввести в Грузию. У Грузии есть свой хозяин. Однако те же грузины, например, или представители других национальностей, получая гражданство России, очень часто оказываются потом замечены в политике и продвигают какие-то свои представления о том, как должна быть устроена наша страна.

Должно ли так быть в Русском национальном государстве? Наверное, нет.

Поэтому эти и другие соображения вызвали к жизни новый проект Конституции, в котором права, свободы и интересы русских и других коренных народов России ставятся на первое место. И в первую очередь нужно подчеркнуть, что преамбула этой Конституции начинается такими словами: «Мы, русский народ и все граждане России, создаем свое независимое национальное государство Россию и принимаем его Конституцию» и так далее.

Почему здесь говорится «русский народ и все граждане России»? Почему не говорится, например, «русский народ и все народы России»? Вот как раз для того, чтобы не возникла абсурдная ситуация, когда, как я уже говорил, 193 народа, которые отметились в последней переписи, включая нигерийцев, кенийцев, жителей Берега слоновой кости, голландцев, бельгийцев и так далее – чтобы не возникла ситуация, когда эти люди, в том числе, будут говорить о России как о стране, которую они создавали. Потому что это неправда, это не соответствует действительности.

Именно для того, чтобы выделить государствообразующий народ, применена такая формулировка. Хорошо это или плохо, будет ли эта формулировка принята когда-нибудь, сегодня говорить преждевременно.

Понятно, что от проекта Конституции до его реализации в виде Русского национального государства – огромная дистанция. Когда и как эта дистанция будет преодолеваться – неизвестно. Но известно и понятно одно: подобный документ, новая Конституция не может быть каким-то указом введена. Понятно, что этот проект будет обсуждаться широкомасштабно. Так, как сегодня, например, в Израиле идет обсуждение проекта Конституции. Там никогда не было Конституции, евреи всегда говорили – «у нас есть Тора, есть Талмуд, нам этого достаточно, нам не нужна Конституция». Но все-таки шли годы, и евреи стали понимать, что на фоне всех остальных народов мира, они выглядят странно –страна, народ без своей конституции. Это как бы не соответствует современным стандартам. И вот сейчас они поставили вопрос о том, чтобы создать и принять свою Конституцию. Только прежде всего они озаботились тем, чтобы проекты новой современной Конституции, имеющей быть введенной, широко обсуждались, чтобы никакая мелочь не осталась незатронутой общественным вниманием, общественным обсуждением.

И, конечно, проект русской Конституции тоже должен проходить всестороннюю апробацию и должен потом приниматься на референдуме, на всенародном голосовании. Поэтому те формулировки, которые я сейчас буду излагать, они как бы гипотетичны. Это не то, что можно рассматривать в качестве какого-то пожелания, предписания, навязывания каких-то идей и текстов. Нет, это предположения, которое будут или не будут утверждены всенародным голосованием.

Я зачитаю дальше те пункты, которые предлагаются в этом проекте и которые манифестируют создание новой России именно как Русского государства.

Вот в статье 1, например, говорится так: «Россия (Русское государство) является национальной, демократической, социальной и правовой республикой».

Статья 2, пункт 1: «Россия – национальное государство. Основной задачей Русского государства является защита безопасности и содействие всестороннему развитию русской нации и каждого гражданина России».

Опять-таки здесь, как и в преамбуле, подчеркнуто проводится выделение русских в нацию, в государствообразующий народ, но при этом гарантируются права всех граждан России. Это очень важно.

Дальше, проект Конституции предлагает покончить с возможностью нарушения общегражданских прав русских людей в бывших субъектах федерации. Я говорю «бывших», потому что проект Конституции – это проект унитарного русского государства, в котором федеративному разделению не будет места, и существование национально-государственных образований, которые сегодня есть, не предусмотрено.

Вот, например, во 2 главе «Права и свободы человека и гражданина» устанавливается полное равенство всех граждан России в отношении прав и свобод, а в главе 3 «Административное и территориальное устройство» в национальных автономиях, которые придут на смену некоторым нынешним республикам, помимо выборного главы и автономного совета существует наместник, назначаемый президентом России, который представляет президента в автономиях и имеет своей задачей защиту и представительство русского населения и национальных меньшинств, для этого обладает рядом полномочий.

Вот тут такой важный момент. Дело в том, что среди национально-территориальных образований, которые существуют в нынешней Российской Федерации, есть такие, в которых титульный народ представляет собой абсолютное большинство. Например, в той же самой Чечне чеченцы – абсолютное большинство, в Ингушетии ингуши – абсолютное большинство, в Туве – тувинцы, в Дагестане народы разнообразные, но в целом коренные народы Дагестана представляют собой абсолютное большинство.

А есть такие республики, в которых это не так. Например, в Якутии якуты представляют собой меньше половины, в Башкирии – меньше половины и так далее.

Есть такие и такие.

И вот, согласно проекту Конституции, в тех республиках, где не представляют собой национального большинства (то есть 67% населения) титульные народы, не сохраняется национальный характер этих образований. И они преобразуются в области, такие же, как Архангельская, Вологодская область, то есть полностью уравниваются в правах с областями. А там, где титульные народы представляют собой национальное большинство (67 и более процентов, то есть являются по международному праву мононациональными), там отменяется характер республиканского правления, но сохраняется статус национальной автономии. Понятно, что таким народам нужно дать возможность особо беречь, сохранять, развивать свои национальные традиции, свою национальную культуру, свой язык и так далее. Понятно, что если 99% населения Чечни составляют чеченцы, то они должны жить по-чеченски (если они вообще останутся в составе грядущей России).

Далее. Все коренные народы, в том числе и русский народ, получают преимущество перед иностранцами и лицами без гражданства. Это выражено в главе 2, где речь идет о правах и свободах человека, которые закреплены от рождения за гражданами России. Если в нынешней Конституции, я еще раз подчеркну, они обращены к “каждому”, то в проекте Конституции говорится «каждый гражданин России». Это большая разница. Есть такие ограничения и в действующей Конституции («каждый гражданин»), но в проекте новой Конституции их гораздо больше.

Это в том числе относится к таким правам, как «определять и указывать свою национальную принадлежность». Вот это – интересная статья 26 ныне действующей Конституции, которая как бы действует и не действует (такой парадокс): «Каждый имеет право определять и указывать свою национальность». Но не сказано, как это сделать, каков механизм. В Советском Союзе такой механизм был: был паспорт, была пятая графа в этом паспорте, вы предъявляли паспортисту документ – метрику, где указывалась национальность вашей мамы, вашего папы, и вы могли из этих национальностей выбрать себе любую. А сегодня такого механизма нет. Право есть, а механизма нет. Абсурд и издевательство, конечно, над здравым смыслом и над гражданами, но тем не менее это так. Так вот это право должно относиться, конечно, только к гражданам. Только гражданин имеет право свободно определять и указывать свою национальность таким вот образом.

Право свободно передвигаться, право выбирать место пребывания и жительства должно быть у всех граждан, но – только у граждан. На участие в объединении, включая право создавать союзы, например, профессиональные, для защиты своих интересов. Право на труд и вознаграждение за него не ниже установленного минимального размера оплаты труда, также право на защиту от безработицы, право на отдых, на социальное обеспечение, на жилище, на образование, в том числе бесплатное высшее. Это только для граждан. Так предлагает проект данной Конституции.

Я еще раз подчеркиваю: я не говорю, хорошо это или плохо, никаких оценок – надо это делать или не надо, я только говорю о том, что содержится в этом проекте, который будет, гипотетически, вынесен на всенародный референдум.

При этом все иные права и свободы, установленные для граждан России, никак не должны ограничиваться, за некоторыми исключениями. Вот, здесь пишется так: «право на равный доступ к государственной службе»… Все ли должны иметь доступ к государственной службе или только граждане? А если граждане, то все ли граждане? Потому что, например, есть большой вопрос по двойному гражданству в зависимости от страны второго подданства. Поясню эту мысль. Возьмем, например, Украину. Украина не терпит, не признает второго гражданства. А вот нам бы как раз было очень желательно, чтобы жители Украины, многие желающие, имели право и возможность получить российское гражданство. Так, как получали, например, российское гражданство граждане Абхазии или Южной Осетии, что, собственно, и позволяет России ставить вопрос о защите этих граждан в данных образованиях государственных. А вот если русский человек получил бы российское гражданство, будучи гражданином Украины, то для такого человека почему бы и не открыть доступ к государственным должностям России? Но вот сейчас мы были свидетелями того, как со скандалом ушел из Совета Федерации сенатор Малкин, у которого заподозрили, не установили даже, а только заподозрили наличие израильского гражданства. Вот это правильный подход, и это, конечно, в будущем национальном государстве будет установлено.

То есть, доступ к государственным должностям при наличии двойного гражданства должен определяться по регулярно обновляемому списку тех стран, с которыми это желательно, и не допускаться по списку для тех стран, с которыми это нежелательно.

Право на замену военной службы на альтернативную гражданскую, если она противоречит убеждениям или вероисповеданию гражданина – это тоже должно быть отнесено к компетенции отдельного закона. Потому что выражение «противоречит убеждениям», как это используется в действующей Конституции, не очень понятно, мало ли какие могут быть убеждения. Они должны быть мотивированы.

Ну и наконец, проект Конституции предполагает такую вещь, как лишение гражданства. Мы знаем, что лишали гражданства в Советском Союзе, были такие прецеденты, а в нынешней России такая возможность исключена вообще. То есть, на сегодняшний день никто не может лишить гражданина России его российского гражданства. Всегда ли это правильно? Обратите внимание на такую вещь. Ведь у нас действует мораторий на смертную казнь, поэтому очень значительный контингент людей, которых в прежние времена стерли бы с лица земли как людей неисправимых, приносящих огромный вред окружающим, стране, народу, теперь оставляют в живых. Вот с учетом этого обстоятельства авторы проекта Конституции предположили, что в отношении таких людей могло бы действовать лишение гражданства по решению, конечно, Верховного Суда, не просто так. Надо все-таки адекватно защищать наших граждан, надо защищать наше население от криминалитета, от деструктивных антиобщественных элементов, и лишение гражданства могло бы быть вполне подходящей для этого мерой постольку, поскольку не существует смертная казнь.

Четвертое. Вот очень важный пункт, который касается вопроса о гражданстве. Потому что, в принципе, когда мы говорим, что разделяются все – «каждый» и «каждый гражданин» – это очень существенное различие. И встает сразу вопрос: кто может быть гражданином, а кто не может быть гражданином. В принципе, проект оставляет этот вопрос на усмотрение отдельного закона о гражданстве. Но кое-что прописано уже и здесь. Вот, например, здесь гражданами России априори, то есть изначально, признаются все лица, принадлежащие к русской национальности и другим коренным народам России, независимо от места проживания. Мы знаем, что три, как минимум, российских народа имеют статут «разделенные», фактически. Разделенным считается русский народ, по понятным причинам, разделенным является лезгинский народ и осетинский народ. И логично, естественно, предоставлять априори, изначально, гражданство России представителям этих народов. Но не только эти три народа имеют своих представителей, живущих за пределами российских границ. И здесь очень важно дать представителям коренных народов, у которых нет своей государственности вне России, возможность получить по праву рождения гражданство России.

Такое гражданство по праву рождения действует у целого ряда народов мира, у тех же немцев, например, у тех же евреев. Доказал свое национальное происхождение, хочешь получить гражданство – имеешь право.

Сегодня в России действует закон о соотечественниках, закон, на мой взгляд, очень несовершенный, неудачный. Потому что согласно этому закону в принципе любой гражданин бывшего Советского Союза может претендовать на статус соотечественника. Те же узбеки, те же таджики, те же киргизы. Но на самом деле, какие они нам соотечественники? И больше того, сейчас пытаются еще какие-то дополнения, поправки к этому закону внести, чтобы еще упростить для этого контингента, который действительно сейчас в большом количестве приезжает в Россию, упростить им процедуру получения гражданства. Проект Конституции предполагает совершенно другой подход, принципиально другой подход. Для коренных народов – да, пожалуйста. Хочешь – получи бесплатно. Но только для коренных.

Дальше, здесь же в статье 16 проекта написано: «Россия стремится к воссоединению разделенной русской нации». Я бы еще добавил, конечно, осетин и лезгин, но это – если они сами этого пожелают. «Россия стремится к свободному объединению со своими историческими территориями, населенными преимущественно русскими людьми и представителями коренных народов, незаконно отторгнутыми от нее интернациональной тоталитарной властью». Ну, и здесь же, в статье 16, пункт 3, «русское государство стремится к добровольному государственному союзу народов общерусского корня, русских, украинцев и белорусов». Мне кажется, что этот пункт немного утопичен, потому что украинцев уже сейчас не заставишь думать о себе как о народе общерусского корня, они уже приняли другую концепцию. Там уже развернулся процесс этногенеза украинского, который строится как раз на принципах отторжения от всего русского, противопоставления себя русскому, они себя уже сейчас производят от каких-то мифических укров и так далее. Все на самом деле обстоит не так, но объяснить им это уже невозможно. Поэтому я думаю, что в этом пункте есть некоторый утопизм. На мой взгляд, проблема воссоединения с Украиной в полном объеме невозможна, а возможна только через раздел Украины на, условно говоря, русскую и украинскую часть. А вот с Белоруссией это возможно, на мой взгляд, вполне, и более того – это остро необходимо.

И, наконец, пятое. Проект предусматривает упразднение, как я уже говорил, нынешнего национально-территориального деления России и переход от федеративного государственного устройства к унитарному. Это тоже должно делаться на добровольной основе. Здесь не должно быть никакого насилия. Это должно определяться народным решением, на референдумах, в том числе в соответствующих субъектах федерации.

Признает ли, захочет ли население данного субъекта федерации, возможность такую и необходимость перехода в статус области – хорошо. Но если, допустим, та же Чечня и та же Ингушетия, та же Тува, которые являются на сегодня мононациональными образованиями, не захотят жить в государстве, так устроенном, у них должно сохраняться право на отделение. Но тоже не в одностороннем порядке, а должны быть предусмотрены и новая демаркация границ, потому что, скажем, в той же Чечне, есть исторические области, которые принадлежали чеченцам, а есть исторические области, которые принадлежали казакам, значит, уточнение границ должно происходить. Возможна даже взаимная репатриация, остатки русских из Чечни – в Россию, допустим, остатки чеченцев из России – в Чечню. Но это все вопросы гадательные, об этом можно говорить только в порядке общих соображений, как это будет на самом деле, трудно сказать. Разумеется, должны быть рассмотрены вопросы взаимного долга, кто кому чего должен, потому что не секрет, что вся инфраструктура, например, в той же Туве, делалась за счет Советского Союза, за счет, прежде всего, России, и так далее. Здесь достаточно сложные вопросы, но решаемые.

Вот это основные моменты, о которых я хотел рассказать. Здесь много еще всякого интересного, и я бы рекомендовал раздобыть этот проект, он есть во всех основных библиотеках страны, он есть и в Ленинской библиотеке, есть и в интернете.

Здесь есть над чем поломать голову, есть над чем подумать. И это необходимо делать, потому что теорий много, разных партийных программ – море, но жить нам в будущем предстоит не по теориям и не по партийным программам, а жить нам предстоит в будущем по законам. И в том числе – по главному, по основному закону страны, по Конституции.

И коль скоро мы понимаем необходимость перемены Конституции, мы должны уже сегодня задумываться о том, какая Конституция для нас оптимальна, какой она должна быть. Вот к этому я и призываю. Задумайтесь о грядущем государстве и о его грядущей Конституции.

БЕСЕДА ВОСЬМАЯ. НАЦИОНАЛ-КАПИТАЛИЗМ И НАЦИОНАЛ-ДЕМОКРАТИЯ

Мы продолжаем наш цикл бесед о русском национализме, что он собой сегодня представляет, как его надо понимать. И сегодня я хотел бы рассказать о таком направлении в современном русском национализме, к появлению которого я сам причастен и имею непосредственное отношение.

Дело в том, что в 1994 году в «Независимой газете», которая была тогда главным органом печатной мысли нашей либеральной интеллигенции, появилась достаточно неожиданно для читателей и даже для меня, моя статья под названием «Национал-капитализм». Редактор Виталий Третьяков как человек умный и широко мыслящий решил предоставить вдруг мне трибуну, потому что ему показалось, что я выражаю такую интересную точку зрения, имеющую перспективу в нашей стране.

Статья называлась «Национал-капитализм». О чем там шла речь? Я писал о том, что современное мыслящее общество России (напомню, что это было самое начало девяностых годов, в 1993 был ельцинский переворот, то есть укрепление нового режима, в 1994-м году уже можно было давать этому режиму характеристику) в начале девяностых годов русское мыслящее общество раскололось на два лагеря. Это лагерь, условно говоря, патриотов и, условно говоря, демократов. Я писал о том, что патриотам не хватает ума, не хватает ясного понимания того, что происходит в нашей стране. А демократам не хватает патриотизма. И вот как бы это все свести воедино?

Для этого надо было примирить патриотов с восстановлением капитализма в нашей стране, а демократов – с появлением национализма. Из-за этой статьи была масса писем в «Независимую газету», Третьякову грозили (и мне тоже) Нюрнбергским процессом и так далее, но, тем не менее, такая статья вышла.

И я писал там о том, что у нас не было в реальности выбора между капитализмом и чем-то еще. Я писал о том, что капитализм пришел всерьез и надолго, потому что его возвращение обусловлено объективными историческими причинами. У нас был другой выбор. У нас был выбор между национальным капитализмом, таким, какой строит Китай, таким, какой строил когда-то националистический строй Германии в 1930-е годы. Но мы, к сожалению, не воспользовались моментом, и вот эту национальную модель капитализма тогда построить не смогли. А альтернативой был компрадорский капитализм – капитализм, который развивается в интересах капиталистов других стран и вообще в интересах других стран, которые смотрели на Россию как на колонию.

В чем была основная причина этого? Почему вместо национального капитализма мы получили компрадорский, колониальный капитализм? Прежде всего потому, что у нас не было своего класса капиталистов. Наши капиталисты были доморощенные – вчерашняя номенклатура, работники банков, директора предприятий, советские чиновники, часть интеллигенции, которая подалась в бизнес. У них не было еще ни хватки капиталистической, ни влияния в стране. Они еще не понимали, что государство должно вести протекционистскую политику по отношению к своему капиталу, к своим капиталистам, они не знали, как этого требовать. А многие стремились просто поскорей нажиться, быстренько распродать все, что попало им в руки… Вот такие у нас были предприниматели.

И я писал о том, что рано или поздно Россия вернется на путь национального капитализма, потому что через это проходят все капиталистические страны рано или поздно. Рано или поздно национальный капитал консолидируется, опомнится и поймет, что в своей стране надо быть хозяином, а не прислужником каким-то там международным или инородным силам. Я отводил на это примерно 12–15 лет, и я говорил о том, что выразителем интересов национального капитала рано или поздно должен стать Союз русских предпринимателей, купцов и промышленников, который взял бы на содержание Русскую партию, условно говоря. Как она там называется на самом деле, неважно, но это должна быть партия русских интересов, которая защищала бы, в том числе, и национальный капитал.

Я писал о том, что национал-капитализм в жизни проявляется как госпарткапитализм. Как это было в Германии в 1930-е годы, как это было и сейчас есть в Китае. То есть, государство, как правило через партийный аппарат, через всепроникающую гибкую партийную структуру, должно и патронировать национальный капитал, оказывать ему протекцию, помогать, поддерживать, в особенности на международном уровне, – но и контролировать национальный капитал, не позволять разгуляться эгоистическим интересам. Потому что в принципе, все знают: если прибыль достигает каких-то определенных размеров, то капиталист продаст все. Вот чтобы этого не случилось, государство должно и патронировать, и контролировать национальный капитал.

Это было в 1994 году мной написано, и с тех пор прошло достаточно много времени, чтобы можно было сказать: да, сейчас мы постепенно въезжаем в эту стадию развития капитализма.

Но капитализм капитализмом, а следующий шаг, если мы проецируем экономику в политику, – какой строй мы должны получить при развитом национал-капитализме?

Таким строем может быть только один строй. Этот строй называется национал-демократия. Что такое национал-демократия? Это демократия, ограниченная рамками одной нации. То есть это демократия для своих.

Термин этот не новый. Термин этот, «национал-демократия», появился еще в конце XIX, начале ХХ века. Были национал-демократические движения самые разные, все они направлены были прежде всего на создание национального государства. Очень часто национал-демократическими называли себя движения в колониальных странах, которые боролись за свободу от колониальной зависимости. Национал-демократия как понятие, как термин, как теория разрабатывалась и в советские времена в недрах коммунистической идеологии. Это понятие даже было включено в программу КПСС 1965 года. Над понятием национальной демократии работал такой партийный идеолог как Борис Пономарев, член ЦК, достаточно видная фигура.

То есть этот термин, конечно, уже далеко не новый. Но почему-то при советской власти считалось, что сегодня, вот, национал-демократия – а завтра эти страны станут социалистическими. Жизнь опровергла эту теорию. Ни одна из стран, где к власти приходили национал-демократы, не вступила на путь социалистического развития. И понятно, почему. Потому что настоящая демократия всегда является демократией цензовой. Это демократия как бы не совсем все-таки для всех.

Если мы возьмем самый первый пример демократического устройства государства – это античные греческие Афины – то мы увидим, что да, была демократия, было равноправие, но между кем и кем? Только отцы семейств допускались к полноценному участию в политической жизни. Свободные отцы семейств, имущие отцы семейств. В то время, как примерно 70% населения Афин – это были рабы, на которых никакая демократия не распространялась.

Республиканский Рим – вот идеал национальной демократии. Но разве все жители, подвластные Риму, могли пользоваться правами, которые давала эта национальная демократия? Нет. Полноправным участником этой системы был, опять-таки, pater familias, отец семейства – вот была действующая единица национал-демократического устройства. Но это было именно национал-демократическое устройство, потому что права римлян не давались даже подвластным жителям Италии, так называемым италикам, только граждане самого Рима имели эти права. А когда Гай Марий (полководец, который мечтал стать диктатором), чтобы обрести опору в своих политических устремлениях, начал раздавать римские права, гражданство, другим народам Италии (пока только Италии, речь не шла о фракийцах, галлах, и так далее) – уже одно это вызвало гражданскую войну. Так стремились охранить свои демократические завоевания, демократические права римляне.

Надо сказать, что демократия вообще бывает очень разной.

Мы вот видим сегодня пример – и нам навязывают этот пример – либеральной демократии а-ля современный Запад, а-ля Соединенные штаты Америки. Когда Буш-младший был президентом, он говорил, что «Америка несет всему миру сияющий свет. Это свет демократии». Но мы видели, что принесла эта Америка в Афганистан, Иран, Ирак, в Сербию, в другие прекрасные места земного шара. Но в данном случае я не говорю об экспансии, я говорю о том, какое содержание, на самом деле, мы видим за фасадом западной демократии. На самом деле мы видим, что эта демократия, которая в принципе переводится как «власть народа», то есть власть большинства, давно уже не имеет никакого отношения к большинству, она направлена против интересов большинства. Эта демократия давно превратилась в диктатуру меньшинств – национальных, сексуальных, религиозных и прочая, и прочая. Вот что такое современная западная либеральная демократия.

Бывает демократия так называемая консенсуальная. Попытка такой демократии была в Советском Союзе. Это была тоже демократия очень ограниченных возможностей. Те, кто помнит Советский Союз, помнят, что на самом-то деле это вообще была диктатура пролетариата, а потом она была в смягченном виде, но, тем не менее, действовала. Демократия была очень ограниченная. До 1936 года вообще существовало такое понятие как «лишенцы», то есть все «бывшие» – дети интеллигенции, дети дворян, священников, купцов – все были поражены в правах. Да и потом, конечно, над нашей демократией советской не случайно смеялись во всем мире, потому что ни свободы выборов, ни свободы печати, ни свободы слова, собрания, свободы совести – всего этого не было. Вот такая как бы «демократия для всех», консенсуальная, на самом деле никогда не существует.

На самом деле действенная и реальная демократия – это демократия цензовая. И вот одним из цензов таких в государствах национальной демократии является принадлежность к государствообразующему народу. Мы об этом уже говорили, и я даже приводил в пример страны, где такая национальная демократия существует во вполне развитом виде. Я говорил об Израиле, я говорил, что такое национал-демократическое государство строит Украина сегодняшняя, прибалты строят такие свои государства, где вся полнота прав у представителей государствообразующего народа. Это даже следует из украинской Конституции, из той присяги, которую сегодня принимают в Израиле, и так далее.

Вот основные моменты, на которых я хотел бы остановиться, рассказывая о национал-капитализме и национал-демократии. Поэтому, когда мы работали над проектом Конституции Русского национального государства, мы сохранили там практически все права человека, которые действуют и в современной российской Конституции. Надо сказать, что действующая Конституция нас не устраивает по очень многим параметрам, но в одном отношении она вполне совершенна. Это касается прав и свобод человека, вот здесь все прописано правильно.

За исключением, может быть, пункта 2 статьи 2, где объявлен абсолютный приоритет личности, ее прав и свобод. Это перекос, конечно. Мы должны понимать, что если полностью отпустить поводья личности, то эгоистические ее интересы будут действовать, скажем, не обязательно будут, но могут действовать во вред обществу. Мы это видим на каждом шагу, тут никого убеждать не надо. С другой стороны, если дать полный приоритет обществу, то будет происходить зажим личности, будет происходить надругательство над ее правами и интересами, свободами и так далее. Мы это уже тоже проходили. На эти грабли наступать нельзя.

Поэтому, по разумению тех, кто работал над нашим проектом Конституции, нельзя отдавать полностью ни личность, как говорится, на благую волю государства и общества – но нельзя и наоборот поступать, нельзя государство и общество делать заложниками прав и свобод личности. Здесь должен соблюдаться паритет. Поэтому вот эту статью, скорее всего, следует исключить. Что же касается других прав и свобод, то они все должны соблюдаться.

Но для всех ли должны быть одинаковые права и свободы в национально-демократическом государстве? Очевидно, что такими правами должны пользоваться только граждане, потому что только граждане несут ответственность за судьбу своей страны. Мы не можем требовать от негражданина несения равных с гражданином обязанностей. Но ведь понятно совершенно, естественно, что права и обязанности взаимно связаны, неразрывно связаны. Нет и не может быть прав без обязанностей, нет и не может быть обязанностей без прав.

Поэтому все права могут быть только у тех, у кого все обязанности. Приезжие не должны платить налоги, не должны служить в российской армии и еще много чего другого не должны. Но это значит, что у них не могут быть в полной сумме те же права, что у граждан. Это вполне логично, объяснимо и понятно.

Поэтому в том проекте Конституции, о котором я в прошлый раз рассказывал и, возможно, буду еще говорить, предусмотрен такой ход. Когда речь идет о правах и свободах, в каждой статье есть уточнение – «каждый гражданин имеет право». Если в действующей Конституции написано просто «каждый имеет право», то в нашем проекте написано «каждый гражданин». А кто может, и кто не может быть гражданином русской России, Русского национального государства, на это должен ответить отдельный специальный федеральный закон о гражданстве. Но такой закон может быть принят только тогда и может быть разработан только тогда, когда будет установлено Русское национальное государство.

БЕСЕДА ДЕВЯТАЯ. КТО ТАКИЕ РУССКИЕ:

В одной из предыдущих лекций мы говорили о том, что, с точки зрения современного русского национализма, значит быть русским. Вообще, что значит принадлежать к той или иной этничности, национальности. Мы говорили о том, что определяющим является фактор происхождения – как его называют, фактор крови.

Сегодня я хотел бы поговорить более подробно о том, что собой представляют русские с точки зрения генетики, антропологии, биологии вообще в целом. Это связано с тем, что явно обозначилось движение к Русскому национальному государству. Впервые перед русским народом за последние 500 лет возникла такая перспектива – обретения своего национального государства. Перспектива, которая уже сбылась в отношении многих народов бывшего Советского Союза, которые такое государство обрели. Мы от них немного отстаем, но, на мой взгляд, мы движемся в том же направлении.

Поэтому очень важно определить, кто же такие русские, потому что понятно, что в национальном государстве признак национальности имеет большое значение. В соответствии с этим признаком могут быть возложены какие-то дополнительные тяготы или, наоборот, какие-то дополнительные привилегии. И очень важно, чтобы лишних тягот и лишних привилегий не получили те, кому они не предназначаются. Поэтому нужно точно определить, кто такие русские.

Во многом, но не во всем, я буду опираться на очень интересное издание, о котором необходимо говорить, о котором необходимо рассказывать. Это книга «Русский генофонд на русской равнине». Это уникальное, первое и единственное пока такое подробное и детальное исследование. Это своего рода научный подвиг, который совершили два выдающихся современных биолога. Причем это семейный подвиг, потому что мама, Елена Владимировна Балановская, доктор биологических наук, антрополог, которая значительную часть жизни провела в полевых экспедициях, изучая, в том числе, палеоантропологические останки на территории России, причем на территории не только Русской равнины, а гораздо шире – и сын, Олег Павлович Балановский. Тоже доктор биологических наук, но он генетик, и он тоже провел немало лет в экспедициях, изучая пробы крови, изучая гены на территории бывшего Советского Союза, и в частности на территории Русской равнины. И вот результат двух таких биографий выдающихся биологов, результат их деятельности отразился в этой книге, написанной совместно, с целью как раз определить, что же такое русский генофонд.

Книга, надо сказать, очень сложная для понимания, для непрофессионалов, потому что здесь масса таблиц, масса весьма сложных графиков, требующих профессионального анализа данных. Книгу я лично читал дважды, делал выписки, заметки, комментировал. Мой большой комментарий к этой книге выпустил журнал «Вопросы национализма» в двух номерах подряд, потому что очень сложный, огромный объем по насыщенности своей, густой и необыкновенной. И для того, чтобы в этом разобраться, нужно потратить много сил и времени. Я пытался это сделать и отделить в этой книге несомненные какие-то открытия и удачи, отделить твердо опознанные и установленные факты от фактов, которые требуют перепроверки, или, допустим, сомнительных каких-то концепций, которые здесь тоже, как оказалось, есть.

Таким образом, я постарался взять все лучшее, что есть в этой экспериментальной книге, в этой необычной и, я бы сказал, пионерской для нас книге и соединить эти данные с теми данными антропологии, которые мне были известны до этого и которые содержатся в трудах наших выдающихся ученых. Для того, чтобы разъяснить, что же такое русские.

В самом общем смысле у меня получилась формула такая:

Русские – это сложносоставной европеоидный этнос, который сложился на базе летописных славянских племен, то есть тех племен, что упомянуты в наших летописях, и говорящий по-русски.

Потому что есть и другие народы, которые сложились на основе тех же летописных племен, белорусы в первую очередь, украинцы, но они говорят немного не так, как мы. Вот для того, чтобы дифференцировать нас от белорусов (с которыми мы генетически и антропологически не имеем принципиальных различий, особенно генетически) и украинцев, пришлось ввести этот лингвистический критерий. Который в принципе не является определяющим: определяющим является, как я уже говорил, происхождение. И здесь на первом месте нужно упомянуть непосредственных наших предков – это летописные племена, я их потом перечислю. И если идти вглубь веков и устанавливать наше «первородство», наши исконные корни, то нужно говорить о том, что мы – этнос европеоидный, то есть восходящий к кроманьонцу.

Возникает несколько проблем исторического и биологического плана для того, чтобы внести уточнения в эту формулировку, разъяснить ее, сделать более подробной, более внятной. Нужно говорить о том, что славяне, по всей видимости – это автохтонное население Русской равнины. То есть это значит, что мы не пришли откуда-то из Сибири, Средней Азии или Малой Азии, как нам иногда уже пытаются говорить, или из Африки откуда-то. Нет. Наши корни, наши истоки находятся в Европе, на пространстве между Уралом и, грубо говоря, Альпами и Пиренеями. Вот где-то в районе верховьев Эльбы, Вислы, Днепра, Волги, Оки, в этих местах впервые появились наши самые отдаленные предки.

Балановские пишут в своей книге, что митохондриальная ДНК восточных славян насчитывает порядка 30 тысяч лет. Митохондриальная ДНК – это ДНК, которая передается только от женщин к женщинам, по женской линии, и которая позволяет, будучи обнаружена в тех или иных особях, говорить об их родстве, позволяет примерно расчислить возраст этой самой ДНК. Вот по этой книге получается, что эпицентр зарождения славян – это Европа, и возраст зарождения славян – примерно 30 тысяч лет назад. Надо сказать, что вообще возраст кроманьонца на сегодняшний день устанавливается примерно в 50 тысяч лет. Кроманьонец – это европеоид, которого, если его побрить, причесать, приодеть, то вполне можно посадить с нами за общий стол, и он будет отличаться если только некоторой грубоватостью черт, но в принципе, кроманьонец – это «человек современный», как называет его антропология. Вот из этих пятидесяти тысяч лет нашего пребывания на свете примерно тридцать тысяч лет мы можем говорить о существовании каких-то протославян, которые потом постепенно развились до нашего состояния. Развитие это происходило, как я уже говорил, в центре Европы, там, где сходятся верховья Днепра, Оки, Волги, Эльбы, вот примерно в этих землях.

Тогда же, в те же примерно времена начинается этногенез и других потомков кроманьонцев, таких, как финны, например, кельты, германцы, кавкасионцы и другие. Они давали свое потомство, они смешивались друг с другом. На первом этапе происходила дивергенция, то есть расхождение признаков, а на последующих этапах происходила реверсия. Вот эти два принципа, эти два термина, введенные в свое время Чарльзом Дарвином, я должен разъяснить для последующей ясности в головах слушателей.

Что такое дивергенция? Это расхождение признаков. Дарвин приводит такой пример. Два фермера взяли овечек из одного стада, одной породы и увезли их, один куда-нибудь в Девоншир, другой – в Йоркшир. И там из этих овечек они выращивали свои стада, ни с кем их не скрещивая, ни с кем не смешивая. Но когда через пятьдесят лет их потомки привезли на ярмарку вот этих представителей разных стад одной породы, то перед конкурсным жюри предстали овцы, которых очень трудно было отнести к одной породе, так они отличались, так далеко зашло расхождение признаков. Хотя когда-то у них были общие папа и мама и общее происхождение. Вот это явление расхождения признаков, которое приводит к образованию подвидов, к образованию пород внутри одного вида – очень важное явление природы. Постепенно накапливаются отличия, которые могли быть незначительными у братьев и сестер, но у их потомков они могут перерасти в настолько большие различия, что иногда можно даже усомниться в том, одна ли перед нами порода. Это явление дивергенции.

Явление реверсии было открыто также Дарвином на базе исследования голубей, потому что голуби – это очень давно одомашненная и окультуренная людьми птица. Люди разводят голубей около 3000 лет, и выведена масса всяких пород. Есть даже такие породы, которые не могли бы существовать без помощи человека, потому что есть, например, такие короткоклювые голуби, птенцы которых сами не могут даже разрушить оболочку яйца – человек должен сломать яйцо, тогда птенец выберется на свободу и станет нормальной птичкой. И вот Дарвин стал собирать разные породы голубей, а потом ему пришло в голову начать их скрещивать. И в результате двухэтапного скрещения разных пород голубей и, в свою очередь, их потомства между собой, неожиданно образовались скалистые сизокрылые голуби – те, от которых произошли когда-то все породы голубей. То есть, скрещивая между собой разных потомков разных пород одного вида, Дарвин пришел к явлению реверсии, то есть восстановления исходного типа, исходного вида. Поэтому, если это явление перенести на человеческое общество, то мы должны понимать, что если, допустим, скрестить поляка, финна, немца, ирландца, русского, шведа – скрестим потомство раз-другой, то потом во втором поколении получим возвращение к кроманьонскому типу, от которого мы все когда-то произошли, и финны, и немцы, и шведы, и русские, и ирландцы.

Вот эти два момента необходимо учитывать, чтобы понимать, что происходило на Русской равнине. Там не только славяне образовывались, там образовывались и финны, особенно в восточных частях, ближе к Уралу. И Балановские ставят два очень интересных вопроса. Они ставят вопрос о том, насколько в русских присутствует азиатский компонент, монголоидный, с одной стороны, а с другой стороны, насколько в них присутствует финский компонент, или, как они говорят, субстрат. Есть суперстрат, русские, и в этом суперстрате можно искать и обнаружить, или не обнаружить, некие иные субстраты.

И вот они приходят к однозначному выводу по поводу монголоидного компонента, они считают, что этот компонент вообще никак в нас не отразился. Это вопрос, который волнует много поколений русских. Спор о том, можно ли поскрести русского и найти там татарина. Нет, нельзя, отвечают Балановские. Вот что они пишут…

Кстати говоря, не только Балановские об этом пишут. В свое время видный советский антрополог Николай Чебоксаров исследовал такой основной признак монголоидности, как наличие особого устройства века, эпикантуса, который присущ монголоидам. У монголоидов он встречается от 75 до 95 процентов случаев. А из числа более чем восьми с половиной тысяч русских мужского пола эпикантус обнаружен только 12 раз, к тому же только в зачаточном состоянии. Двенадцать человек из восьми с половиной тысяч – это всего 0,14 процента. То есть по одному из таких основных антропологических признаков у русских монголоидность практически отсутствует.

А что пишут Балановские? Я цитирую: «География кожных узоров (а кожные узоры, которые изучает наука дерматогнифика, на руках, на пальцах и на ступнях, имеют очень четкие расовые привязки, то есть невозможно перепутать отпечатки пальцев монголоида, европеоида и негроида, они будут совершенно разные) – мы не обнаруживаем никаких монголоидных влияний на русский генофонд вопреки мифу о мощном влиянии татаро-монгольского ига на антропологический тип русского народа». Это аргумент от антропологов.

А что говорят генетики? Генетики говорят так. Цитирую: «Базовый главный вывод, который следует из проведенного изучения русского генофонда – это практические полное отсутствие в нем монголоидного вклада. Данные по митохондриальной ДНК (я напомню, что это ДНК, которая передается по женской линии) указывает на отсутствие сколько-нибудь значительного монголоидного пласта в русском генофонде». Далее: «В славянских популяциях встречены почти исключительно западно-евразийские гапло-группы. Восточная зона расселения славян является крайним западным рубежом для распространения азиатских гапло-групп». То есть, Урал – это рубеж, на котором останавливается продвижение азиатских гапло-групп в Европу.

И они резюмируют так: «Не русскому генофонду выпала роль буферной зоны между Западом и Востоков, не он стал местом их встречи. Эта роль досталась иным народам, живущим на восток от Урала». То есть это алтайские, уральские народы, башкиры те же, и так далее. И произошло это, кстати, не в результате татаро-монгольского нашествия, а гораздо раньше, примерно 12–15 тысяч лет назад.

То есть с монголоидами у нас генетический кордон, стена, четкая граница. Вот кончаются одни, вот начинаются другие. Поэтому, вопреки Александру Блоку, не скифы мы, не азиаты мы «с раскосыми и жадными очами».

И больше того. Есть очень интересное исследование. Вот, например, есть такой ученый, доктор наук Яблонский, которому принадлежит любопытная статья «Монголы в городах Золотой орды. По материалам мусульманских некрополей». То есть он исследовал гробницы, могилы, кладбища мусульманские. И он пишет: «К началу XV века большую часть горожан Золотой Орды составляли люди смешанного типа. При этом обладал европеоидный компонент. Судя по всему, как в провинции, так и в столице золотоордынского государства процесс антропологического смешения шел в направлении ассимиляции завоевателей-монголов. В богатых кирпичных склепах, расположенных на территории мечетей или мавзолеев хоронили людей вполне европеоидного облика». То есть, славянские или вообще европейские женщины, попадая в гаремы завоевателей-монголоидов, изменяли генетику этих самых завоевателей. Поэтому вот эту поговорку, «поскреби русского, найдешь татарина», нужно читать с точностью до наоборот – «поскреби татарина, найдешь русского», вот это скорее.

Это первый вопрос, который хотелось бы разъяснить, насколько мы азиаты. Ни насколько.

Второй вопрос, который тоже необходимо разъяснить – насколько мы финны.

Здесь у Балановских есть определенный крен, они считают, что наличие финского субстрата, подмеса финского, является этнообразующей характеристикой для русских, которая отличает их от белорусов и украинцев. Но так ли это на самом деле? Дело в том, что если взять всю территорию расселения русских, с севера на юг, справа – Урал, слева – грубо говоря, Эльба, белорусская граница с Западом, то получается, что это пространство делится на три части. Западные русские области вообще практически лишены финского субстрата. В восточных областях, от Урала к центру, финский субстрат присутствует в центральной и северной части в значительном количестве. А в средней части, между восточной и западной, это некая буферная зона, где, как говорится, «серединка на половинку». То есть понятно, что славяне, которых с запада теснили немцы, германцы, и выбивали их оттуда, вырезали и ассимилировали, не могли двигаться на запад. Они двигались только на восток. И уходя, распространялись со своих исконных территорий, идя на восток, попадали в междуречье Оки и Волги, где в основном и были распространены финские племена. Там и происходила ассимиляция, там происходил подмес.

Но в исконных территориях автохтонных летописных племен этого не происходило. Поэтому, если вы попадаете в Смоленск, Курск, Минск, Каргополь, вы не обнаружите там финского подмеса. Вот эти территории, где, собственно говоря, и располагались основные летописные племена, в районе Приильменья словене, дреговичи, вятичи, северяне, в этих исконно им принадлежащих территориях финский подмес отсутствует. И, собственно говоря, там и проживает по сю пору, если можно так выразиться, эталонный русский народ. Таким же эталонным русским народом, собственно говоря, являются белорусы, которые генетически абсолютно идентичны вот этим западно-русским областям.

В Центральной России уже наблюдается определенный подмес финского субстрата, в восточных областях, особенно к северу, он возрастает, но тоже не везде. Например, в северных областях расселения русских есть очень интересные русские популяции.

Например, есть такие пенеги, которые живут на реке Пинега. Пенеги – высокие, светловолосые, светлоглазые, горбоносые, генетически они ближе всего не к финнам, с ними у них вообще максимальное генетическое расстояние, они близки со средними русскими значениями и близки с чехами, поляками, литовцами, немцами. То есть, скорее всего, пенеги – это и есть потомки тех дружин Рюрика, которые пришли когда-то с южного берега Балтики, чтобы на этих землях создать русскую государственность. Они живут достаточно замкнуто, что и свойственно было для русов, поскольку русы жили не территориальной общиной, как все славяне, а кровнородственной общиной, они не мешались с другими. Вот они сохраняются таким отдельным популяционным анклавом.

Кроме того, на севере, на Кольском полуострове, на Мезени, на Печоре, есть еще очень интересные популяции, которые тоже отличаются от окрестных русских и резко отличаются от окрестных финских племен. Они темноволосые, темнобородые, темноглазые, тоже достаточно высокие. И именно в этих местах сохранились былины Киевского цикла и вообще фольклор Киевской Руси. На Украине этого не сохранилось, а там сохранилось. Вокруг Вятки тоже такая популяция – темноволосых, темноглазых людей. Судя по всему, это потомки именно полян, которые бежали от татарского нашествия.

То есть, видите, на севере тоже неоднородное население, а существуют разные популяции русских разного происхождения, отличающихся генетически и антропологически от окружающих русских людей.

Вообще Балановские говорят так, что русские – это «подразделенная популяция», то есть она имеет разные «генетические портреты». И вот таких генетических портретов русских Балановские насчитывают пять. С чем это связано? Отчасти это связано с переселением после татар остаточного населения Киевской Руси, которые в ужасе бежали, куда глаза глядят, потому что явились какие-то «черти из ада», абсолютно другие, которые выглядят по-другому, одеваются по-другому, обычаи другие и язык другой. Которые страшные, которые никого не щадят, то есть ну просто исчадия ада. И которым невозможно сопротивляться, потому что они оснащены по последнему слову восточной военной науки, а восточная военная наука, особенно в Китае, стояла на недосягаемой высоте. И вот от этих исчадий ада бежали, куда глаза глядят, на самый край света, на Белое море, на Кольский полуостров, куда там дальше, дальше только Ледовитый океан. И другие какие-то происходили перемещения.

Но с чем, в основном, связано вот это различие и наличие ряда генетических портретов внутри русского народа? Нужно вспомнить о том, что изначально славяне, если обратиться, допустим, к западноевропейским и византийским источникам IV–VI веков, то в них речь идет о двух категориях славян. Это склавины, собственно выходцы из тех территорий, о которых я говорил выше, это верховья Эльбы, Волги, Днепра и Оки; и анты, которые населяли южные земли, там, где сейчас Украина в основном, это были места до середины Днепра. Они отличались друг от друга, потому что хотя основа у тех и других была славянская, и анты образовались в результате распространения славянских племен из Центральной Европы туда на юг, но дело в том, что до славян эти земли тоже были кем-то населены. Там жили земледельцы-скифы (скифы были и кочевые, и земледельческие – пахотные скифы, как их называют), там жили фракийцы, геты, даки, там находят определенное количество кельтских генетических и антропологических субстратных вкраплений. Поэтому анты, хотя и говорили на том же языке, что и склавины, но они антропологически и генетически были немножко другими.

Этим отчасти объясняется и отличие современных украинцев от русских. Хотя я еще раз должен сказать, что собственно носителей древнерусской культуры на Киевщине не осталось после татарского нашествия, они все бежали. Поэтому хотя нынешние украинцы и присвоили себе трезуб Владимира, но ни в культуре, ни в истории они не являются прямыми наследниками тех полян, которые когда-то держали Киевскую Русь. И антропологически, если верить исследованиям академика Алексеева, например, нынешние украинцы – это потомки, в основном, древлян, которые находились под полянами и платили им дань. И потом, когда татары разорили Киев, и поляне либо все погибли, либо бежали, тогда древляне вышли из своих лесов. Плюс еще спустились с Карпат определенные славянские популяции. И вот они заселили новую Украину, но они не сохранили ни фольклор, ни былины, ни песни, ни архитектуру древней Киевской Руси, ведь ни один памятник дотатарского времени там не сохранился.

Вот поэтому не удивительно, что генетический портрет юга России отличается от генетического портрета центра, тем более генетического портрета севера России. И вместе с тем и на севере есть разные популяции, разные генетические портреты. И все это русские люди, и об этом прежде всего говорит еще и тот факт, что все говорили на русском языке, все говорят на русском языке, и существуют диалектные различия, которые меняются в зависимости от широты проживания, то есть широтная изменчивость русских диалектов. На юге – один диалект, на севере – другой, и промежуточные формы между ними.

Хорошо это или плохо – то, что русский народ не является гомогенным, не является абсолютно однородным, потому что это «подразделенная популяция», характеризующаяся аж пятью генетическими портретами? Вот это очень интересный вопрос.

Надо сказать, что здесь Балановские совершили открытие, которое можно считать гениальным, и которое, вообще-то говоря, на мой взгляд, претендует на Нобелевскую премию. Они поставили вопрос о гетерогенности и гомогенности разных наций. Гомогенность – значит однородность, гетерогенность, соответственно, разнородность. То есть народ один, но он, как правило, являет собой подразделенную популяцию. И вот генетические расстояния между разными популяциями одного народа и дают коэффициент гомогенности или гетерогенности.

Интересно вот что. Они просчитали свыше 60 разных народов для определения коэффициента гомогенности и гетерогенности.

Нам иногда говорят так, что чем больше различных генетических вливаний в составе какого-то народа обнаруживается, тем лучше, тем народ более жизнестоек, тем он более талантлив, более успешен и так далее. Так ли это на самом деле?

На самом деле перед нами очередной миф, который нам внушается с определенной целью, и исследования Балановских как раз опровергают эту точку зрения.

Хотя, с точки зрения биологов, и Дарвин тоже писал, что чем гетерогеннее вид, тем больше у него шансов выжить, тем больше у него запас прочности, живучести. Значит, часть породы с одними признаками может при изменении условий не выжить, но зато выживет другая часть породы с другими признаками и так далее. И чем разнообразнее признаки, тем живучее вид. И вот с этой точки зрения, может быть, и хорошо быть гетерогенным.

Но обратим внимание на следующие цифры. Балановские провели анализ гетерогенности и гомогенности 63 народов и выстроили такую лестницу. Максимальную гомогенность, наверху, первую строчку занимают англичане. Коэффициент гетерогенности у них всего 0,15. За ними идут шведы – 0,26. За ними идут немцы – 0,43. Потом испанцы, финны, французы, итальянцы (1,71), русские (2,0).

Вот, если брать европейские народы, англичане с 0,15 гетерогенности, то есть это максимально гомогенный народ, который изучался, – и русские: разница очень существенна.

Но дело в том, что дальше уже перечисляются народы азиатские, и там разрыв становится огромным. Ненцы – 3,22, ханты – 3,55, коми – 6,41, нифхи – 6,91, нанайцы – 7,73, тофалары – 7,76. То есть, гетерогенность резко возрастает за Уралом и максимальных значений достигает в Сибири.

Это объективные сведения, объективные данные. И эти данные проливают яркий свет на биологическую суть иерархической лестницы народов. Мы видим из этой таблицы, что те народы, которые достигли максимальных каких-то успехов на лестнице прогресса, они максимально гомогенны. А вот те народы, которые не заявили о себе в плане прогрессивного развития, ничем не поразили человечество в этом отношении, они максимально гетерогенны.

То есть, напрашивается такой вывод, что относительная гомогенность – это ключ к успеху народа, и наоборот, гетерогенность – это залог менее блистательного развития, скажем так, осторожно.

Поэтому если народ хочет стать ближе к англичанам, а не к ненцам и тофаларам, он должен позаботиться о повышении своей гомогенности, своей однородности.

Но русские, мы видим, – как говорил Шекспир: «Мы не вершки на колпаке фортуны, но так же и не низы ее подошв» – занимают отношение все-таки ближе к англичанам, чем к тофаларам, 2,0 – это коэффициент достаточно удобоваримый. Поэтому на этой лестнице мы относительно гомогенны. Но нужно сказать, конечно, что есть у нас перспектива развития, если только с умом взяться за дело. Понятно, что дальше разбавлять наш русский этнос – это не продуктивно, это контрпродуктивно. Наоборот, нужно думать о том, как повысить нашу гомогенность.

Вот, собственно говоря, основные моменты, о которых я хотел сегодня рассказать. Еще раз хочу напомнить ту формулу, которая складывается в отношении русских: это сложносоставной европеоидный этнос, имеющий общее происхождение от летописных славянских племен и говорящий по-русски.

Когда мы говорим о том, что он сложносоставной, понятно, что если взять тех же антов, там и скифский (то есть иранский) компонент, и фракийский компонент, и кельтский компонент. Кельтский компонент обнаруживается и в более высоких широтах. Мы знаем, например, что недалеко от города Дмитрова, на север от Москвы, есть такой город Кимры. Этот топоним ведь явно произошел от этнонима «кимвры», это одно из кельтских племен. Такого можно найти довольно много.

Понятно, что с Севера через Русскую равнину шли представители самых разных потомков кроманьонцев – и те, от которых потом пошли индоарии, они тоже проходили через эту равнину, тоже оставили свой след в генетике, и те, которые шли потом на Запад – кельты, германцы, они тоже оставили свой след в русских. Понятно, что это сложносоставной этнос.

Вообще надо сказать, что, как я уже говорил, это не является чем-то порочащим, потому что, во-первых, даже золото не бывает стопроцентным, а тем более народы. А во-вторых, опираясь на таблицу Балановских, мы можем говорить о большей или меньшей гомогенности. Даже англичане не абсолютно гомогенны, все-таки 0,15 процента – это коэффициент их гетерогенности. Абсолютно стопроцентно гомогенных народов, наверное, не бывает. Но это нисколько никого из нас, европеоидов, не порочит, потому что, как я уже говорил, смесь, допустим, кельтов с германцами, с финнами, со славянами образует восходящий тип, они восходят к исходному типу кроманьонца. Ничего в этом плохого, грустного и печального нет.

Вот когда речь идет о расовых смешениях, там можно ставить вопрос о том, так ли уж это хорошо. И те же украинцы, например, в некоторых популяциях которых присутствует определенная тюркская примесь, они, с этой точки зрения, не должны были бы и не могли бы бросать в нас камень.

Вот, собственно говоря, основные такие моменты, на которых я хотел остановиться. И единственное, что еще нужно было бы напомнить – это то, что славяне жили территориальными общинами. Что это значит? Это значит, что в их племя славянское можно было войти со стороны. Даже рабы, которых они брали, через какое-то время получали свободу и получали право селиться на территории того или иного племени. Они получали возможность жениться на дочерях этого племени, со временем даже становиться старейшинами этого племени. То есть не было кровнородственной замкнутости.

Вообще древние общины разных народов делятся на две главные категории – кровнородственные общины и территориальные общины. В кровнородственную общину со стороны войти нельзя, там ведут генеалогические лестницы, там строго следят за тем, чтобы браки заключались только между своими, и никогда никакой чужак не может быть каким-то старейшиной в кровнородственной общине, он может быть только рабом. А у территориальных общин все не так.

Так вот, славяне, за исключением полян, эти летописные племена, в основном жили территориальными общинами. А вот русы, которые пришли к ним и остались в роли господствующего этно-класса, от чего и пошел потом этноним «русские», жили кровно-родственными общинами. И это сохранилось, скажем, в традициях дворян вести свои генеалогии и выдавать дочерей и женить своих сыновей только на представителях своего класса, и так далее. И поэтому, когда мы говорим о том, как из славян образовались русские – вот так они и образовались.

То есть, поначалу это была такая химера, но химера славяно-славянская, потому что русы в основном тоже представляют собой одну из славянский популяций, но смешанную с иберийцами, венетами, прибалтийскими племенами и так далее, иногда даже с германскими племенами. И поэтому первоначально, конечно, слово «русский» отвечало на вопрос «чей?» и было прилагательным. Но со временем, я уже, по-моему, однажды говорил об этом в одной из лекций, это слово превратилось в существительное. Это, как более точно выражаются филологи, субстантивный дериват, то есть существительное, которое произошло от прилагательного, например – «молодые», «больной», «ванная», таких слов довольно много.

И хотел бы еще сказать, что когда нам говорят о том, что, мол, русские не такие, как все остальные, они себя обозначают прилагательным, а все остальные – существительным, это, конечно, неправда, потому что deutcshe, english, français – это тоже прилагательные на, соответственно, немецком, английском и французском, и так далее.

Пожалуй, на этом можно закончить данную лекцию.

Я надеюсь, в последней, десятой лекции на тему русского национализма я какие-то непроясненные моменты проясню, на какие-то вопросы еще отвечу, а сегодня на этом можно поставить точку.

БЕСЕДА ДЕСЯТАЯ. ВСЕ, ЧТО ВЫ ХОТЕЛИ СПРОСИТЬ…

Итак, мы закончили цикл бесед по русскому национализму. Мы затронули самые важные, самые принципиальные моменты в этом явлении и в этой теории, в этой идеологии.

Мы понимаем, что идеология вторична, на самом деле в основе русского национализма лежит инстинкт, непреоборимый инстинкт, вложенный в нас природой. Это инстинкт продолжения рода, защиты нашей территории, это то, что неотъемлемо принадлежит каждой биологической популяции. И мы понимаем, что разум может ошибаться, потому что человеческая мысль, человеческое знание всегда ограничены. И наше знание, наше понимание жизни всегда условно. А инстинкт не ошибается, потому что он вложен в нас природой. А природу создал Бог.

Так вот, мы с вами поговорили об основных, опорных моментах и теории русского национализма, и истории Русского движения.

Мы с вами поговорили о Программе-максимум и Программе-минимум русского национализма, Русского движения.

Мы с вами поговорили о самом движении, о четырех его инструментах, о причинах, которые постоянно вызывают русский национализм к жизни, о причинах, которые являются глубинными истоками самого Русского движения.

Мы говорили о тех факторах, которые ежедневно, ежечасно порождают русский национализм, и будут его порождать, пока не будут устранены те причины, которые его порождают, пока не будут решены те проблемы, которые стоят перед русскими, не будут соблюдены наши права.

Мы поговорили о том, что среди этих факторов, этих причин, одним из главных факторов является крах русской государственности и отсуствие русской правосубъектности, русского суверенитета и русской государственности. Это одна из причин, по которым Русское движение было, есть и будет неизбежным, и русский национализм растет и будет расти.

Мы говорили о том, что такое новый русский национализм XXI века, чем он отличается от традиционного русского патриотизма и традиционного русского национализма, такого, каким он был сто лет назад. За 100 лет ситуация в России радикальным образом переменилась. Очень многое стало с ног на голову, изменились социальные пропорции, изменились национальные пропорции населения, изменились внутриполитические тенденции и, в первую очередь, изменились тенденции этно-демографические. Если националисты начала ХХ века идейно оформляли имперский период русского развития, которые соответствовал повышенной рождаемости русских, их повышенной жизнестойкости, их повышенной витальной силе, их повышенной пассионарности, то сейчас настали другие времена. Если перед Революцией Россия была на 86% крестьянской страной, а интеллигенция составляла всего 2,7% населения, то есть на каждого одного представителя умственного труда приходилось тридцать и больше представителей физического труда, то сейчас картина принципиально иная. Сейчас порядка 30% занимаются умственным трудом, а в деревне формально проживает порядка 25% населения, а конкретно сельским трудом занимается не более 12% населения. Вот эти колоссальные изменения повлекли за собой изменение социальной психологии в массовом масштабе. И, конечно, идеология нового русского национализма не может оставаться неизменной, она не может быть такой, какой была во времена Ильина, Меньшикова и других русских мыслителей начала ХХ века.

Мы поговорили в этой связи о том, что сегодня значит быть русским, кого мы можем считать русским, кого не можем.

Мы поговорили о том, что такое Русское национальное государство, в каких границах оно должно состоять. Правы ли те, кто упрекает националистов в том, что они – уменьшители России? Нет, неправы, конечно, потому что если в чем-то, может быть, Россия будущего, русская Россия будет нЕмного меньше, чем нынешняя Российская Федерация, зато в других областях она будет нАмного больше, чем Российская Федерация. Потому что Русское национальное государство будет соответствовать принципу «единая нация – единая страна», и те области, компактно населенные русскими людьми, которые прилегают сегодня к российским границам, они, конечно, будут воссоединены с единой русской территорией.

Мы поговорили с вами о том проекте Конституции Русского национального государства, который имеет место быть, который обсуждается, который можно прочитать и в интернете, и в бумажном виде, и о котором можно и нужно говорить, потому что юридические формулы в компактном, сжатом виде могут вместить целую идеологию в нескольких коротких, маленьких строках закона – тем более, Основного закона, Конституции.

Мы поговорили о том, что такое национал-капитализм, что такое национал-демократия.

Мы поговорили о том, кто вообще такие русские, каковы их истоки и корни.

И вот сегодня мне хотелось бы в такой завершающей беседе нашего цикла, десятой, поговорить о тех вопросах, которые мне присылали по ходу наших встреч со зрителем. О тех недоумениях, о тех вопросах, о тех возражениях, которые делались мне как лектору, потому что повторение – мать учения и, отвечая на эти вопросы, мы еще раз пройдемся по основным таким, реперным точкам проблемы и еще раз забьем «золотые гвозди» теории, после которых все-все должно быть ясно.

Вот такой мне был задан первый вопрос: «Надо стремиться к человечности, а не к национализму».

Ну, это даже не вопрос, а такой контр-тезис. К человечности, конечно, надо стремиться, но вот спрашивается – человечность по отношению к кому? Неужели без разбора? Неужели можно одинаково относиться к родным, к своим – и к чужим, к друзьям – и к врагам? Разве может быть единая человечность для всех, особенно если идет война? А война идет, необъявленная, скрытая: этнодемографическая и этническая война, о которой вслух не говорят, которой никто не объявлял. И в этой войне есть свои и чужие, есть друзья и враги.

Должны ли мы были, допустим, быть человечными с татарами эпохи Батыя? Когда на месте Киевского княжества возникло такое запустение, что, по признанию папского легата Плано Карпини, который проезжал этими землями, можно было сутки ехать и не встретить живой души, а только лежали тела убитых. О какой человечности тогда могла быть речь? Могли ли мы быть человечными по отношению к тем же гитлеровцам, которые сожгли свыше 600 деревень вместе с жителями в одной только Белоруссии, каждый четвертый белорус погиб во время той страшной войны? Не щадили, опять же, ни женщин, ни детей. Мы должны были быть человечными?

Поэтому – хорошо быть человечным, когда все хорошо, когда никто никому не угрожает. Но надо очень четко понимать несколько вещей.

Во-первых, никакого единого человечества нет, это фикция. Мы об этом еще поговорим подробнее, и говорили уже.

И второе. Твоя личная идентичность, твое место на Земле, твоя роль в жизни определяется именно и только уровнем того конфликта, в котором ты участвуешь.

Представим себе на минутку, что на нашу Землю напали инопланетяне. Что, мы будем разбираться, кто какой расы? Конечно, нет. Мы должны будем все вместе встать, и белые, и желтые, и черные, и красные, и серые (я перечислил пять основных сегодняшних рас), мы должны будем вместе, плечом к плечу, стоять, чтобы защитить нашу Землю от инопланетян, от инопланетного нашествия.

Понятно, что если идет расовая война, то я не буду размышлять, кто рядом со мной, чеченец или англичанин, или голландец, или еще какой-то представитель белой расы, мы должны будем быть все вместе, потому что мы представители одной расы, и мы защищаем себя от воздействия другой.

Но если идет война этносов, допустим, против русского народа идет война, то я должен быть с русскими против тех народов, которые с нами воюют.

И так далее.

То есть: все на свете относительно, и человечность тоже. Надо помнить, на чьей ты стороне. Был такой очень хороший писатель, Грэм Грин, англичанин, и в одном из его романов, когда мне было лет 12–13, я прочел строчку, которая врезалась мне в память на всю жизнь: «Рано или поздно человек должен выбирать, на чьей он стороне. Если, конечно, он хочет остаться человеком».

И вот когда мы понимаем, что сегодня против русских идет война, – хотелось бы сохранить такую всечеловечность, но не получается. И приходится думать в первую очередь все-таки о своих, а о других – как-нибудь после войны.

Такой вопрос, утверждение: «Национальность – это не тот признак, по которому определяют «свой-чужой». Дети разных народов играют в одной песочнице», – пишет мне один из респондентов.

Ну, во-первых, конфликты в московских школах говорят совсем о другом. Конфликты на улицах и площадях говорят совсем о другом. Именно по национальности, как ни странным это покажется это кому-то, определяют «свой-чужой». И это – в первую очередь. Потому что национальность – это порода, это биологический подвид. И надо сказать, что тут никуда не денешься от законов природы.

Я уже упоминал как-то в одной из лекций и еще раз хочу напомнить о замечательном ученом, лауреате Нобелевской премии Конраде Лоренце, который дал основы науке этологии, то есть науке поведения всего живого. В основном он изучал рыб, птиц, позвоночных, про микробов и червей он ничего не писал, в отличие от Дарвина. А вот изучая разные виды рыбок, птичек и зверушек, Конрад Лоренц пришел к очень интересным выводам, и в том числе он пишет так, процитирую:

«С инстинктом продления рода тесно связан инстинкт защиты территории. Он направлен только на себе подобных. Если индивид не будет защищать свою территорию, если он сдаст ее собрату по виду, то вывести и вырастить жизнеспособное потомство придется уже не ему, а уже его счастливому собрату. К примеру, каждая рыба, заняв свою экологическую нишу, заинтересована исключительно в том, чтобы на ее маленьком участке не поселилась другая рыба того же вида. Не только рыбы бьются с собратьями по виду, то же происходит у огромного большинства позвоночных».

И дальше: «Избыточная агрессивность, которая еще и сейчас сидит у нас, людей, в крови, является результатом внутривидового отбора, действующего на протяжении десятков тысяч лет на наших предках».

Вот этой цифрой хорошо бы озадачиться, задуматься над ней. Десятки тысяч лет природой в нас воспитывалось это чувство, этот инстинкт, что нужно защищать своих, свою территорию от чужих. Если кто-то думает, что этот инстинкт можно вот так вот легким движением руки стереть, то это большая ошибка. Ни законом, ни моралью нельзя исправить вложенный в нас инстинкт. И нужно ли его исправлять? – вот большой вопрос.

Дело в том, что эта агрессивность, которая заставляет нас бороться с чужими, пришельцами, она является залогом выживания вида. Об этом пишет Конрад Лоренц. И инстинкт этот, и агрессия эта, вопреки мнению моего оппонента о том, что дети разных народов играют в одной песочнице, они на самом деле проявляются с раннего детства. Спросите ребенка, и он сразу безошибочно укажет нам, вот – негры, вот – китайцы, вот – наши. И так же, как правило, на национальном уровне, происходят различия.

Лоренц иллюстрирует этот тезис так: «Совсем маленькие птенцы одного выводка еще в гнезде прекрасно знают друг друга и прямо-таки бешено нападают на подсаженного к ним чужого птенца, даже в точности такого же возраста. Вылетев из гнезда, они тоже довольно долго держатся вместе, ищут друг у друга защиты, и в случае нападения обороняются сомкнутой фалангой». Даже у птичек действует этот инстинкт, тем более – у людей.

И наконец, Лоренц пишет, окончательно переходя от животного мира к миру людей, делает такой вывод, который, на мой взгляд, является основным законом этнополитики: «Разумная, но нелогичная человеческая натура, заставляет две нации состязаться и бороться друг с другом, даже когда их не принуждают к этому никакие экономические причины».

Это закон природы. Это вложенный в нас необоримый инстинкт. Это основной закон этнополитики.

Меня спрашивают: «Что будет, если националисты придут к власти? Не начнут ли они отделять национальные республики?»

На этот вопрос ответила одна из моих лекций, когда я приносил карту «Русская Россия» и по этому поводу говорил о том, что все определяется этнодемографическим балансом. Что-то можно отделять, что-то нельзя. Что-то следует присоединять, что-то не следует.

Все определяется двумя факторами. В первую очередь, это плотность расселения того или иного этноса, и второй момент – это исторические претензии, например, как в том же Косово для сербов.

На этой карте было видно, что территории, компактно населенные русскими и прилегающие к нашим границам, подлежат присоединению, а вовсе не отделению. И куда мы сможем, скажем, отделить Татарстан, который не имеет внешних границ? И зачем его отделять, если 60% татар живет вне Татарстана, а в Татарстане сами татары не составляют даже 50%? Если русских там живет примерно столько же, сколько татар, зачем нужно их отделять? Невозможно, и не нужно этого. То же самое касается многих других республик. Поэтому эта страшилка, этот испуг – беспочвенны. Не нужно этого бояться.

Другое дело, что могут быть территории, на которых русских людей не осталось, как это случилось в Ингушетии, в Чечне, к этому же идет дело в Туве – вот тут можно ставить вопрос, нужны ли нам такие территории. Но решать такие вопросы должен народ, он должен решать это на референдуме, это нельзя делать произвольно.

Меня спрашивают: «Стали ли лучше жить этнократические государства?» То есть: в чем смысл построения этнократического государства?

Вот, был Советский Союз, были братские народы, были братские республики, потом в один момент оказалось, что никакие они не братские совершенно, а по отношению к русским – во всяком случае. Потому что во всех этих республиках, кроме Белоруссии, началось притеснение, началась дискриминация русских людей. Они стали этнократическими, и выиграли ли они от этого, или проиграли? Стали ли они жить лучше или хуже?

По-разному. На этот вопрос нет единого ответа. Прибалты – да, стали жить лучше. Азербайджанцы – да, стали жить лучше. Туркмены – да, стали жить лучше. Казахи – да, стали жить лучше. А хуже стали жить, например, киргизы, узбеки, таджики. Но здесь дело не в том, обрели ли эти народы суверенитет или не обрели. А дело в том, какими ресурсами они располагают, какова у них этнодемографическая ситуация, каковы у них биологические задатки для процветания. У всех ведь по-разному. Поэтому единого ответа на этот вопрос нет. Но мы видим, что, на примере тех же азербайджанцев, туркмен, тех же прибалтов, да и белорусов, кстати говоря, тоже, мы видим, что этнократическое государство, национальное государство (Белоруссия – это не этнократия, это национальное государство) в ряде случаев способствует процветанию.

Мне говорят мои корреспонденты: «Этнонационализм быстро разрушит Россию».

Ну, во-первых, извините: этнонационализм создал Россию. Русский этнонационализм создал Россию. Давайте не будем забывать об этом факте.

Ведь не кто-то там другой, не пришельцы какие-то, не другие народы, а именно русский народ, исходя из своих интересов – не из чьих-то там еще, а из интересов своих собственных, интересов своих детей и внуков, русский народ шел на Север, притесняя там местные народы, на Урал, там тоже притесняя местные народы, и на Юг, и на Восток. Русский этнонационализм создавал Россию. И мы не спрашивали никого – «А не хотите ли вы вместе с нами построить великую империю?» А в ряде случаев приходилось ломать сопротивление других народов – и ломали.

Поэтому тезис о том, что этнонационализм быстро разрушит Россию, не имеет под собой почвы. Русский этнонационализм создал Россию, он ее пока еще держит, и если и суждено воссоздать великую страну на нашей территории, то это сделать некому, кроме русского этнонационализма.

Другое дело, что этнонационализм других народов, кроме государствообразующего, действительно может быть разрушителен для нашей страны. Мы видели пример тому – Советский Союз, когда этнонационализм титульных народов (можно сказать и наций) в республиках разорвал страну. Да, это было. И действительно, республиканский этнонационализм в самой России несет угрозу для российского единства, для российского существования.

Но если будет консолидирован, сплочен русский народ на всем пространстве от острова Беринга до Калининграда, если русский народ обретет статус государствообразующего де-юре и статус хозяина де-факто, то можно быть уверенным, что он не допустит развала государства, и никакой местнический национализм помешать этому не сможет.

Вот, мне пишут: «Я за национализм без национализма, как в СССР».

Очень хорошо. Тогда – гарантия, что так же все и закончится, как в СССР, если вы за национализм без национализма. Мы проходили уже это, это уже было у нас, национализм без национализма, то есть был патриотизм, общегосударственный, общесоветский. Нам говорили о том, что есть новая историческая общность людей – советский народ, нам говорили о том, что мы должны быть патриотами единой страны, отрицая при этом всякий местнический национализм, то есть национализм наций, народов. По сути дела нам преподавали, преподносили и навязывали «безродный патриотизм» и «великодержавный космополитизм». Вот что нам навязывали, вот чему нас учили.

И чем это кончилось? Известно, чем. Несмотря на всю эту науку, несмотря на всю эту пропаганду и агитацию, несмотря на то, что нас заставляли быть интернационалистами со школьной скамьи и жестоко наказывали за проявление национализма, несмотря на все это, когда включились национальные эмоции, инстинкты – как карточный домик, развалилась страна. Вот что будет, если у нас в России будет такой же национализм без национализма, патриотизм российский, как в СССР.

Мне пишут так: «Севастьянов не прав насчет геноцида от немцев. Геноцида от немцев не было».

Это очень наивный взгляд, выдающий крайнее невежество. Я позволю себе рекомендовать скептикам и сторонникам безоглядного альянса с немцами, да и с другими европейцами тоже, книгу, вышедшую в 2010 году. Мою книгу «Победу не отнять! Против власовцев и гитлеровцев». Она есть в интернете на моем сайте. Она в значительной степени посвящена проблеме геноцида русского народа и этноциду русского народа в ходе немецкого нашествия. Больше того, в 2005 году, когда я был сопредседателем Национально-Державной партии России, мы провели в Институте философии российской Академии наук большую научно-практическую конференцию с участием многих докторов наук, кандидатов, академиков, которая так и называлась: «Геноцид русского народа в XX–XXI столетиях». И там тоже подробно говорилось о такой фазе геноцида русского народа, как геноцид от немецкого нашествия. Поэтому я за свои слова в этом случае полностью отвечаю, с фактами, цифрами вы можете ознакомиться.

Мне пишут так: «Чисто русской нации никогда не было и не будет. Русские, в первую очередь, – носители русской цивилизации».

Что можно возразить по этому поводу? Чистого на свете нет ничего, даже золото не бывает стопроцентным, обязательна какая-то маленькая примесь. Но это не значит, что нет ничего, что если нет чистого золота – значит нет золота вообще. Это неправда, есть.

Дело в том, что каждый этнос имеет свое ядро и перферию.

(Есть, правда, абсолютно чистые этносы: это так называемые народы-изоляты. Многие знают такое словечко «Баунти», но что такое «Баунти», никто не знает. «Баунти» – это было название английского военного корабля, который взбунтовался против английского правительства, находясь при этом в южном полушарии, отказался подчиняться приказам из Лондона, и команда стала вести развеселый образ жизни, в том числе причалили к Таити, весело там жили, переженились на местных красоточках-таитянках. А потом их за их безобразия перестали поддерживать таитянцы, и там уже их стала доставать длинная рука английской власти и английское правосудие. Тогда они собрали с собой своих таитянских подружек, жен, опять погрузились на этот «Баунти», и отправились, и приплыли на остров Питкэрн, и там высадились. Но они продолжали там пить и буянить, и вскоре в результате поножовщины, в результате драк и соперничества, остался лишь один мужчина из всей команды – и 19 женщин. И вот там, на острове Питкэрн, образовался новый этнос, образовался народец, питкэрнцы, у которых у всех одинаковое происхождение, потому что один папа и девятнадцать таитянских мам. Сегодняшняя популяция питкэрнцев насчитывает порядка 500 человек, они говорят на пиджин-инглиш, исповедуют один из вариантов протестантской религии. Вот такой народ-изолят, который может похвалиться стопроцентной чистотой.)

Понятно, что народы-неизоляты, которые живут не на острове, такой чистотой похвалиться не могут. Но все равно, у каждого народа есть ядро, чистое, и периферия.

Есть так называемые этноразграничительные маркеры, то есть признаки, по которым один этнос отличается от других. И понятно, что группы людей, которые обладают максимальным набором таких маркеров – это и есть ядро популяции. Такое ядро есть у каждой расы, такое ядро есть у каждого этноса, потому что этнические признаки разнообразны, и они тотальны, вплоть до различия антропологического устройства речевого аппарата, о чем мы говорили, различия устройства головного мозга, о чем мы не говорили, но тем не менее, оно подтверждено наукой, и так далее. То есть, есть максимум и минимум маркеров.

Допустим, возьмите монголоидную расу. Есть масса признаков, некоторые из них видны невооруженным глазом. Например, особое строение века, так называемый эпикантус, который имеют до 95% монголоидов. Черные прямые волосы. Эталонному монголоиду можно положить линейку на переносицу, и она будет лежать на скулах. Совкообразные зубы, плоская передняя (фронтальная) часть лба, и так далее. То есть, есть группа признаков. И когда мы собираем все эти признаки вместе, мы понимаем, что далеко не все монголоидные народы соответствуют полному комплекту этих признаков. Кто в наибольшей степени соответствует этому комплекту – это, естественно, сами монголы, тувинцы, буряты. Уже китайцы, японцы, вьетнамцы – в меньшей степени; узбеки, киргизы – в еще меньшей степени, идет некое разбавление. Ядро – монголы, буряты, тувинцы; и – периферия.

То же самое – и в каждом народе. Есть группа, которая в наибольшей степени выражает этническое своеобразие, биологическое, того или иного народа, а есть те, которые в меньшей степени. Так вот, у русских это ядро – это порядка 37% популяции. Это больше, чем у немцев, больше, чем у французов, чем у итальянцев. То есть в этом смысле мы – чемпионы среди других европейских народов.

Так что русские, конечно, есть, есть чистые русские, у которых и по папе, и по маме в глубь поколений уходят русские корни, и тут не надо наводить тень на плетень.

Но мы говорили о том, что первично: этничность или цивилизация. И нужно понимать, что именно это создает неповторимость той или иной цивилизации: «Кровь есть душа», – как сказано в Библии. Душа Петрова не будет жить в теле Севастьянова – и наоборот.

Душа народа творит ту цивилизацию, тот язык, ту культуру, которой он биологически достоин. Возьмем, допустим, две моноголоидные народности, китайцев и японцев. Большинство из моих слушателей, думаю, их по внешности даже не отличит, я, допустим, отличу китайца от японца, и то не всегда, а большинство – не отличит. Но это совершенно разные цивилизации, построенные на диаметрально противоположных принципах. И это проявляется во всем – в искусстве, в культуре, в кулинарии, в брачных обычаях и так далее. И разные они не потому, что они разные по культуре, – а они разные по культуре, потому что они разные биологически, от осинки не бывает апельсинки.

Мне пишут: «Русские – это не только кровь, но и почва, ландшафт. Переехав в города, русские стали другим народом».

Это и так, и не так. На самом деле, можем ли мы говорить, что русские так уж однозначно связаны с ландшафтом? Я проехал всю Россию и жил и на крайнем Западе, в Калининграде, и на острове Беринга, и на Камчатке, и в Мурманске, Новосибирске, Омске, в центральной России, и на юге был, также в Ташкенте, Баку, Тбилиси. Везде я встречал русских людей, и везде они были более-менее одинаково русскими. Хотя ландшафт – тут тебе тундра, там пустыня, тут океан, здесь горы, но русский человек остается русским. Поэтому говорить о том, что ландшафт имеет такое уж этнообразующее воздействие, это совершенно неправильно.

А вот историческая изменчивость есть, и социальная изменчивость есть. Возьмем, допустим, русский XVIII век. Представьте себе екатерининского вельможу придворного, утонченного, вольтерьянца, владеющего языками, зачастую тремя-четырьмя, светским этикетом, и поставьте рядом с ним сибирского старообрядца или донского казака. И те, и те – все русские. Но психотип-то совершенно разный.

Поэтому – никто не отменяет социальную психологию: и русский крестьянин, и русский дворянин, и русский купец, и русский интеллигент – они все русские, но психотип будет другим. Больше того, интеллигент зачастую выстраивает себя как личность, отталкиваясь от целого ряда черт простонародья, противопоставляет себя им, потому что оценивает их отрицательно, в себе он старается находить контроверзу, находить какую-то альтернативу. Поэтому очень часто возникает непонимание между русским крестьянином и русским интеллигентом. Не секрет, что интеллигенцию-то революционное крестьянство очень даже уничтожало. Это явление классовой ненависти во многом зиждется именно на разной социальной психологии, хотя этнос один и тот же.

Дальше. Давайте себя сравним, сегодняшних нас, допустим, с теми же русскими – возьмемся читать те же былины: соответствуем ли мы психотипу Алеши Поповича, Ильи Муромца? Большой вопрос. Наверное, читая русские сказки, русские былины, мы иногда думаем о том, что мы довольно далеко ушли от того психотипа, который там запечатлен.

Поэтому: есть историческая изменчивость, но при этом при всем и Илья Муромец – русский, и мы – русские. Мы в какой-то мере потомки. Есть историческая изменчивость, есть социальная вариативность, но есть и преемственность.

Дальше: «Севастьянов хочет отбросить нас назад, к мононациональному Киевскому княжеству». Ну, это демагогия чистой воды, конечно. Русские самоопределились на всем пространстве России, мы являемся коренными, титульными и государствообразующими на каждом квадратном миллиметре России. Поэтому, конечно, это обвинение пролетает мимо.

Нам пишут так: «Нация – это социальный конструкт, а этнос – биологический».

Нельзя так противопоставлять. Как писал наш замечательный ученый, Борис Поршнев: «Социальное не сводится к биологическому, но социальное неоткуда вывести, кроме как из биологического». Нация – это продолжение этноса, это этнос, которые приобретает свой суверенитет, свою государственность. Поэтому говорить о том, что нация – это социальный конструкт, а этнос – биологический, неправильно. Есть преемственность в развитии, есть стадиальность: нация – фаза развития этноса. Если этнос является биологической структурой, что безусловно так, то эта структура переходит и в нацию. Поэтому не надо здесь противопоставлять.

Вот пишет некто Артур Арапетьян: «Надо знать статистику. Русские женщины чаще выходят замуж не за своих. Вообще, русские – это смесь из финнов, немцев, славян и тюрков». Отвечаю Арапетьяну. Статистику я знаю хорошо. В 1920-е годы у русских смешанная брачность была около 7% всего, в 1989 году – примерно 14%, это считая русско-украинские и русско-белорусские браки. Но на самом деле, не такая уж и смешанная брачность, потому что мы все одного корня, с белорусами мы вообще один народ с украинцами – очень близки. Поэтому так ли велика смешанная брачность?

Может быть, в Армении, у армян смешанной брачности нет, потому что из этой маленькой бедной страны все неармяне стремятся уехать и уже уехали в большинстве своем, поэтому там, может быть, больше не за кого выходить замуж. Но, скажем, в России, я неоднократно наблюдал русско-армянские браки и даже наоборот, я меньше видел армяно-армянских браков, чем армяно-украинских, допустим, армяно-белорусских, армяно-татарских. Поэтому все познается в сравнении, все зависит от того, с кем сравнивать.

Скажем, статистики утверждают, что у еврейских женщин смешанная брачность в России – 56%, у еврейских мужчин еще выше – 58%. Поэтому когда олигархи наши писали Ельцину о том, что половина детей в России – от смешанных браков, в отношении евреев это, может быть, и так, но только не в отношении русских.

Ну, а насчет того, что русские – это смесь финнов, немцев, славян и тюрков, то об этом мы говорили в одной из наших лекций. Финский подмес существует на северо-востоке и севере Русской равнины, но, скажем, западные области – Смоленская, Брянская, Курская, многие области Севера России, практически все области юга России, там никаких финнов не было, они лишены финского подмеса. Про тюркский подмес и говорить нечего, монголоиды не оставили в нас своего следа, поскольку на Руси не жили, они только присылали сюда своих баскаков собирать дань. Про немцев тоже говорить не приходится, не говоря уже о том, что даже если бы и был какой-то местный частичный русско-немецкий микст, он не выразился бы антропологически и генетически, потому что мы все – потомки кроманьонцев, и произошла бы просто реверсия кроманьонского типа. Так что насчет смеси – это все ерунда. Мнение это распространенное, подобные высказывания на эту тему мне приходили и еще, но они не имеют под собой почвы.

Меня спрашивают: «Что делать с вкладом в русскую культуру личностей, у которых процент русской крови меньше, чем у автора?»

Есть такие личности. Их вклад нужно принимать с благодарностью. Если это действительно вклад, если это не троянский конь. Как вот сейчас, вы знаете, во время «тотального диктанта» то Дмитрия Быкова, то Дину Рубину подсовывают в качестве эталонных текстов. Я очень сильно сомневаюсь, что очень большой вклад в русскую культуру этим осуществляется, очень сомневаюсь. Поэтому нужно смотреть, кто вкладывает, что вкладывает и нужно понимать, почему вкладывает.

Потому что прежде всего – есть монолит, есть гигантская русская культура, которая настолько обаятельна, настолько привлекательна, настолько сногсшибательна, что она притягивает к себе творческие силы инородцев, которые стремятся влиться в нее, подражать ей. Возьмите творчество Левитана: что там еврейского? – русская природа в самом лучшем виде, замечательно. Только «спасибо» ему можно сказать. Я хорошо отношусь к поэзии Мандельштама; возьмите, допустим, его: но ведь это же чистой воды русский акмеизм, из которого он вырос и в который вложился. Спасибо ему, поехали дальше. Все-таки если бы не было первоосновы, вот этого русского культурного монолита, то ни о каком «вливании» в русскую культуру нам бы говорить не приходилось, никто бы не захотел в нее «вливаться».

Мне пишут: «В 120-м поколении вообще все люди имеют общего предка. Да здравствует интернационал!»

Эта гипотеза, уважаемые друзья, не доказана. Наличие единого общего предка у разных рас – это пока что не факт.

Больше того. После того, как стало доказано, что кроманьонец не является потомком неандертальца, вообще вся генеалогия человечества полетела ко всем чертям в тартарары. Вот та картинка из учебника – обезьянки, приматы, гоминиды (австралопитеки, питекантропы, гейдельбергские человеки), затем неандерталец, потом кроманьонец – вот это все рухнуло. Нет этого больше. Гениальный шведский исследователь Сванте Паабо доказал как дважды два четыре, что генетически кроманьонец не произошел от неандертальца.

Поэтому ищите, дорогие друзья, корни и предков черной расы отдельно, желтой – отдельно, белой – отдельно. Максимальная антропоидная общность на сегодня – это раса. Никакого человечества нет: это фантом, фикция, выдумка.

Человечество как вид не существует.

Мне скажут, это расизм, нет, это не расизм, это просто наука. А мы с вами люди интеллигентные, и мы должны быть на стороне науки. А если наука при этом на стороне расизма, что поделать, так тому и быть.

Мне пишут так: «Русские – это не народ, это нация, и русским можно быть как великоруссу, так и таджику с грузином». Ну, Сталин о себе так и писал, так и говорил: «Я – русский грузинской национальности». А что еще он мог сказать? Если Господь его поставил руководить русской страной, естественно, он говорил то, что хотели слышать те, кем он управлял. Но это занятно, забавно – но неверно.

Таджик – это таджик, грузин – это грузин. Пуделю может присниться, что он – борзая, но утром он проснется и подойдет к зеркалу, и он увидит, что там – пудель, а никакая не борзая. Поэтому что бы о себе там ни думал «русский грузинской национальности», он подойдет к зеркалу, и увидит в зеркале грузина, и никуда от этого не денешься.

Меня спрашивают: «Где оно, Русское движение? Белов, Крылов? Кто?»

И Белов, и Крылов, и вы все, дорогие мои друзья, зрители и читатели, мы все – Русское движение. А проявляется Русское движение многообразно, я об этом говорил в одной из бесед специально и подробно.

Но самое яркое наше проявление – когда мы выходим на Русский марш, 4 ноября, где я надеюсь всех вас встретить в этом году.

Источник

12345  4.33 / 6 гол.
Чтобы оставить комментарий войдите или зарегистрируйтесь

Нет комментариев

 

СССР

Достойное

  • неделя
  • месяц
  • год
  • век

Наша команда

Двигатель

Комментарии

Анна Новикова
вчера в 11:41 1
Александр Вершинин
26 марта в 05:49 1
СБ СССР
20 марта в 20:56 14
Агафонов
15 марта в 16:02 26
Александр Суворов
14 марта в 18:05 5
Александр Суворов
14 марта в 17:03 3
Агафонов
13 марта в 20:12 26
Александр Суворов
12 марта в 20:11 3
Емеля
10 марта в 21:38 3
Александр Суворов
10 марта в 18:12 2
Александр Суворов
10 марта в 16:28 3
Александр Суворов
9 марта в 16:35 1
Агафонов
8 марта в 19:16 7
Кирилл_Москва
15 февраля в 10:18 2
Александр
14 февраля в 16:29 4
Александр Вершинин
13 февраля в 06:32 1
Алексей Михайлович
8 февраля в 18:40 1
Алексей Михайлович
7 февраля в 21:47 1

Лента

Терроризм и теория единого поля
Статья| позавчера в 14:10
О чём поют финансы ? Часть 2.
Видео| 20 марта в 20:00
Марш, марш отсюда, русские?!
Статья| 20 марта в 12:21
О чём поют финансы?
Видео| 15 марта в 22:27
Секреты Геральдики
Статья| 9 марта в 16:26
Большие игры в мере и вне её
Аналитика| 9 марта в 10:50
Троица и тяга взаимная
Статья| 7 марта в 08:31
Фильм "ЗАМЫСЕЛ" (2019)
Видео| 6 марта в 12:32
Неумеха? В руководители!
Статья| 3 марта в 13:28
Взгляды на мiр
Статья| 28 февраля в 23:15

Двигатель

Опрос

В войне ХАМАС с Израилем вы на стороне ...

Информация

На банных процедурах
Сейчас на сайте

Популярное

 


© 2010-2024 'Емеля'    © Первая концептуальная сеть 'Планета-КОБ'. При перепечатке материалов сайта активная ссылка на planet-kob.ru обязательна
Текущий момент с позиции Концепции общественной безопасности (КОБ) и Достаточно общей теории управления (ДОТУ). Книги и аналитика Внутреннего предиктора (ВП СССР). Лекции и интервью: В.М.Зазнобин, В.А.Ефимов, М.В.Величко.