Левиафан: правда в кубе – ложь

Ложь, которая не помогает решить проблемы. Ложь, после которой опускаются руки. Ложь, которая льёт воду на мельницу обличаемых. Теперь они могут сказать: «Ну разве так у нас всё на самом деле? Тут явно преувеличено». И окажутся правы. И как бы уже не виноваты, - «ну не всё так плохо…». И всё останется по-прежнему. Значит кому-то это надо. И этот «кто-то» даже известен. Но…

Вот ведь какая штука жизнь. Она требует нашего участия. Она не терпит, когда от неё отворачиваются. И наказывает. В науке это называется просто – естественный отбор.

Но если приглядеться, то мы увидим, что никакой он не естественный, а целиком искусственный.

Мы рождаемся, и с этого момента нас окультуривают системой социальных инстинктов. К моменту взросления мы уже целиком состоим из того, что есть вокруг нас. Где-то чуть левее, где-то – правее, в чём-то прогрессивнее, а в чём-то – наоборот. Но в массе своей во взрослую жизнь мы входим конформистами, подавляя в себе зачатки человечного, с годами становясь всё более инертными, безвольными, закостеневшими эгоистами.

Как бы ни был силён человек, но он не может в одиночку одолеть Левиафана, средой обитания которого служат не тёмные морские воды, а мутная социальность, в которой чёрное и белое размываются до такой степени, что в пору говорить о действительно дьявольских происках князя мира сего.

Хотя вся ирония в том, что Левиафан порождается нами, - его скелет и кости обрастают плотью наших желаний и страстей. Без нашего с вами участия сатана не имел бы не малейшего шанса прописаться в нашей действительности.

Вот так дело обстоит и с номинированным на Оскара фильмом Звягинцева, который по-своему отразил действительность, где всепожирающий Левиафан не оставляет нам шанса на спасение. Ибо оно – дело рук самих утопающих, а руки эти в его картине толкают в бездонную пасть Левиафана, пожирающего наше общество.

Правда в фильме есть. Она в каждом герое. Она своей сутью пронизывает наше общество. Но правда эта горька, нелицеприятна, оттого и глаза скорее хочется от неё отвести. Забыть. И это нормально, это так защищается наш организм, наше сознание, которые не выносят вида гнили, язв, мертвечины.

Разве нет у нас служителей культа, которые забыли в чём сущность религии, которую исповедовал Христос? Есть и много. Они суть – дети своего отца, которому продали душу за похлёбку, став рабами порока. Богу не верят. В этом вся беда. Тот, кто мог бы вразумить неразумных от народа – не может вразумить и очистить сам себя. Не может принять в свою душу правду. А значит и в мир ничего кроме лжи не принесёт.

Это чётко показано Звягинцевым. Священник, рассуждающий о правде, храм которого построен на лжи и человеческих страданиях. Священник, покрывающий преступления местного чиновника-«царька» перед людьми, Отечеством и Богом. Священник, по смыслу ленты являющийся верным слугой государственной машины, которая, стряхнув с себя прах материалистического атеизма, погрузилась в пучину атеизма идеалистического, полагая, что этим она не только продлит свою агонию, но и заработает индульгенцию на том свете. Слепые поводыри слепых.

Но что же люди - «простые смертные»? Они у Звягинцева – уже мертвы. Они уже сожраны Левиафаном. В них нет воли, в них нет жизни, они ждут своего часа.

Водка расстреливает их с каждой проблемой, которую они предпочитают топить в ней. Замкнутый круг: проблема-водка. Без конца и края. Без света в конце туннеля.

Задаваясь вопросом: «веришь ли ты в Бога?», они сами являются пустыми сосудами. В них нет любви. В этом их трагедия.

В описании фильма сказано, что жизнь главного героя рушится под ударами судьбы. В этом вся суть подмены. Ведь Человек сам творит свою судьбу, а не является её безвольной игрушкой. Не доросли до Человека герои картины Звягинцева.

Главный герой, зависимый от водки плохой воспитатель, хоть и признаётся, что любит свою жену, но, по всей видимости, он просто желает обладать ею как самкой. Отсюда и его слепота – он не видит, что она несчастна, она не любит его, она ненавидит свою жизнь.

В конечном итоге он позволяет ей разрушить и свою жизнь тоже. Она по «иронии судьбы» становится главным злом в его жизни. Она предала дважды, вместо того, чтобы стать ему опорой, вместо того, чтобы попытаться взрастить любовь в своём сердце.

Женщины в этом фильме вообще сплошной негатив, поневоле оправдывая европейский тезис средних веков о них как о самом большом зле. Речь здесь даже не о коррумпированных чиновницах - прокурорше и судьях. Даже близкая подруга семьи главного героя совершила предательство не только с точки зрения закона (ведь вина обвиняемого в убийстве жены доказана не была), но и чисто по-человечески, когда они по пьяной лавочке не смогли распознать правду и пошли на поводу у формальностей (речь об угрозах главного героя убить свою жену и её любовника).

Любовник – друг семьи, бывший сослуживец, юрист, верящий «в факты», а не «в Бога» с такой же лёгкостью предал своего друга, переспав с его женой дважды, причём второй раз практически на глазах у мужа. Этим в фильме подчёркивается подневольность юриста половым инстинктам, через которые главная героиня управляла им.

Также совершил предательство по отношению к другу переломленный пополам матриархатом своей супруги и работник ДПС, пойдя у неё на поводу. Совершил его и более бывалый подполковник ДПС. Хотя никакой надобности доносить на главного героя картины у них всех не было.

Складывается ощущение, что это для персонажей такое же обыденное дело, как выпить и закурить, чем все там и занимаются ежедневно.

Богата картинка и другими тёмными сторонами нашей жизни. Показаны и такие, знакомые многим гражданам России по собственному опыту, «подвиги» чиновников: безосновательный отказ в приёме заявления о правонарушении, фабрикация дела (что применительно к фильму на уголовном жаргоне означает «повесить глухаря»), крышевание и пособничество правонарушителю (в лице местной власти), коррупция, судебный произвол, другие нарушения закона сотрудниками правоохранительных органов. И говорится, что раз они есть, значит так надо. Левиафану. И тот, кто мог бы изобличить его бежит на поезде, спасая свою жизнь и тем становясь сопричастным к разрушению жизни друга.

А дальше трагедия – кульминация и развязка.

Но в один момент показалось, - ну вот должно быть сейчас персонаж в лице простого священника отца Василия вразумит героя, вставшего на путь борьбы с системой, но нет. Тот, повествуя библейское сказание об Иове, предлагает смириться перед Левиафаном, которому равного нет на земле. А, впоследствии молясь со всеми служителями церкви Левиафана, построенной на месте разрушенного дома, незаконно отнятого у главного героя, не протестует против несправедливости и порока. Смирился.

Вот и Звягинцефф (так, наверное, следует на западный манер называть киноповара картины, стряпня которого предназначена, прежде всего, западному зрителю) предлагает нам то же самое. Левиафан – нет равного ему на земле. И нельзя его побороть.

И что же является тем инструментом, который по его замыслу заставит наши души впасть в уныние с последующим возлиянием «лекарства» до абсолютного небытия?

Это, должно быть, правда жизни, показанная в фильме и которая имеет место практически повсюду, но возведённая в куб. Приукрашенная абсолютно. Отчего она меняет свой знак на противоположный, превращаясь в ложь.

И казалось бы, вот она победа над человеком. Вот путы, которые ему не сбросить.

Но. Есть Бог, и есть любовь, а значит, отрезвление наступит и лишит силы социального Левиафана. Белое станет белым, а чёрное – чёрным. Всех нашкодивших ждёт суд и справедливое наказание.

И человек вспомнит, что он может быть наместником Всевышнего на земле. И станет сильнее Левиафана и лишит его силы. И никто, ни один режиссёр не сможет этому помешать.

Источник